— Хорошо, — сказал Герман.
Мужчина между тем отвел его в сторону, спросил шепотом:
— Что там за история с повесткой? Шеф знает?
— А что ты шепчешь? Говори вслух! — заявил громко Герман. — Все давно в курсе. Наш беспроволочный телеграф. Ну получил, получил повестку, забирают меня!
— Не говори глупости. Кто тебя заберет? Вообще не понимаю, что это они тебя дергают. Ты ведь уже старый, по-моему!
— Как видишь, еще не очень, — сказал Герман.
— А вы к шефу, Герман Иванович, — посоветовала женщина. — И учтите, он с понедельника в отпуске.
— Хорошо, учту.
— Он все сделает. Вы ему нужны. К шефу, к шефу! Когда ему кто-то нужен…
— Да, надеюсь, — отозвался Герман.
В мясном отделе выстроилась очередь. Из-за приоткрытой двери разделочной доносились удары топора. Герман протиснулся к прилавку, спросил продавца:
— Рубит кто?
— Султан, кто!
Обогнув очередь, Герман толкнул служебную дверь, ведшую в недра гастронома. За дверью был коридор, еще двери и та, последняя, обитая железом, за которой рубил Султан. Здесь же со скромным видом ожидали клиенты — два-три покупателя, тоже очередь. Железная дверь как раз приоткрылась, выскользнул отоваренный, с увесистым свертком джинсовый паренек. И тут Костин, не мешкая, прошел в разделочную — перед носом очередного клиента.
— Обэхээсэс, — сказал он.
— Накаркаешь, — пробурчал Султан. Он мельком взглянул на Германа и, громко ухнув, рубанул говяжью тушу.
Герман опустился на табурет. Поодаль на таком же табурете сидела девчонка-продавщица. Он, видно, вспугнул ее — девчонка поднялась и направилась к двери. Султан обернулся и на всякий случай шлепнул ее по заду.
Едва закрылась за девчонкой дверь, он отложил топор и пошел по разделочной, чеканя шаг. Вытянулся перед Германом по стойке «смирно», приставил ладонь к засаленному берету. Так и стоял, хотя забытая очередь уже барабанила в дверь, а за спиной возник с пустым подносом пришедший из-за прилавка напарник. Наконец Султан не выдержал, засмеялся, глядя на собственный живот, который, как он ни старался, не мог втянуть и который в конце концов выпал из расстегнутой рубахи. Герман поднялся с табурета, они обнялись.
— Ну? Как живешь-то? Все на небо смотришь?
— А ты все топориком?
— А я все топориком! Послушай, Галилей, ничего у нас с тобой не выйдет. Я ж в гимнастерку не влезу! А влезу, так на марше упаду. Или в окопе застряну… Куда с таким пузом? Живая мишень!
— Ну пристрелят в крайнем случае.
Султан, конечно, прибеднялся, держа шутливый тон. Еле заметной улыбкой он подтверждал, что все будет как раз наоборот: не упадет, не застрянет. Да и с виду он был не из тех, кто падает, — крепкий, покрепче Германа, веселый, шумный, вполне, судя по всему, довольный жизнью.
— Я как повестку получил — сразу куда первым делом? К тебе. И Крокодилыча прихватил. Мы на Садовую, а тебя там нет, переехал…
— Квартиру дали. На Угольной, дом-башня.
— Дом-башня? А, знаю… А чего это тебя в башню? Планету, что ли, открыл?
— Созвездие Султана.
Султану понравилось:
— Даешь!.. Все небо наше! Послушай, мне в этом году никак нельзя. Вот честно.
— То есть как? Почему это? Почему? — нахмурился Герман.
— Нельзя, — подтвердил Султан. — Не получится.
— Что случилось?
— Работа.
— У всех работа.
— Да нет, не у всех, — сказал Султан. — Есть работа, от которой самый раз сбежать, а у меня она, видишь…
И тут, как бы в подтверждение, очередь с новой силой заколотила в дверь… Султан не усидел, открыл — и сразу накинулся на первого попавшегося клиента:
— Чего барабаним? Барабанщик! Видишь, рублю! Подождать не можешь?
Он осекся, потому что клиент, лысый мужчина со значком таксиста на тенниске, отодвинув его, решительно прошел в разделочную.
— Карабин! — возвестил он громко.
— Кустанай! — не сговариваясь, в один голос ответили Герман с Султаном.
— Ну что? Военный совет? — Вошедший достал платок, вытер испарину с лица. — А где остальные? Валера Слонов где? И Крокодилыча не вижу…
— Прямо не могут друг без дружки, — оживился Султан. — Крокодилыч утром: «Третий парк не объявлялся?»
— Я теперь во Втором парке. Не пойму, Герман Иванович, ты же у нас с бородой был! Где борода? Прямо не узнал тебя, полированного. Ну послушайте, какие новости. Дорогу на Узкое закрыли. Позавчера с пассажиром с Белорецка еду, хотел на бетонку повернуть — перекрыта! Началось! Из леса, смотрю, солдатики туристов выгоняют… Мое мнение: опять на правом берегу будете. Опять вас, значит, из лагеря на юг, на Гуськово…
Султан удивился:
— Почему это — вас? А тебя?
— Меня — нет, ребята. Меня — в макулатуру, — сообщил Третий парк. — Одним словом, комиссовали меня, понятно. Такие дела. Вдруг ни с того ни с сего — язва, оказывается.
— Ты это что, серьезно?
— Вот именно что серьезно. Так что давайте воюйте без меня. Жалко, конечно…
— Смотрю, пошло вас косить! — вздохнул Султан. — Только и слышишь: тот, этот… Не старые ж мы, я удивляюсь… Вон у Михеева заряжающий был, ну помните, рыжий такой, длинный…
— Фитиль, — вспомнил Герман. — Фитиль со второй батареи.
— Что, тоже язва? — спросил Третий парк.
— Не язва. Хуже… Чем пиво закусывают и пивом запивают…
— Ну-ну, — сказал Герман. И посмотрел на таксиста: — Ты как, свободен или по заказу?
— Как скажете, ребята, — с готовностью отозвался Третий парк.
На «Волге»-такси подъехали к блочной пятиэтажке. Султан с Германом вылезли. Третий парк стал тоже выбираться из машины.
— Ты чего? Поезжай, — сказал ему Султан.
— С вами я, с вами.
— А план когда?
Третий парк только махнул рукой и побежал следом.
Поднялись по лестнице. Султан постоял на площадке в нерешительности, напрягая память. Потом, выбрав дверь, позвонил. Послышался топот детских ног, в приоткрывшуюся щель высунулась вихрастая голова.
— О, копия! — обрадовался Султан. — Ну-ка, Слоненок, бегом, позови папку!
Мальчишка скрылся, и после паузы дверь открылась пошире, возник мужчина в майке, заспанный.
Султан слегка растерялся:
— Нам не вас, нам Слона…
— Не водится.
— Не шути, малый. Нам Слонова Валеру…
— А, Слонова Валеру… — Малый зевнул. — Так его здесь нет, давным-давно. И духа не осталось…
— А чей теперь дух? Твой, что ли? — спросил Герман.
Малый отвечать не стал, опять не удержался, зевнул.
— Но пацан-то его! — не унимался Султан.
— Его, его.
— Ты теперь за папку?
Малый решил закрыть дверь.
— Подожди… Чего дрыхнешь днем?
— Так со смены я, ребята.
— А войдем да отметелим? Чтоб не зевал в лицо!
Малый проснулся, хмыкнул и лениво выкинул руку, угодив Султану в скулу. После чего без спешки прикрыл дверь.
Приятели остались на площадке.
— Чего-то не везет сегодня, — заметил Султан, потирая скулу. — День, что ли, такой? Может, там вспышки на Солнце? — И посмотрел на Германа. — Что говорят ученые?
Из обсерватории Герман вышел вместе со Светланой, лаборанткой. Следом появился говорящий по-русски негр. Втроем они спустились по ступеням в сквер, пошли не торопясь.
— Алло! Минуточку! — донеслось до Германа. Обернувшись, он увидел мужчину на скамейке. Тот манил его рукой.
— Это кого он? — удивилась Светлана.
— Это меня. — Герман направился к скамейке.
— Здорово, — сказал мужчина.
— Привет, Крокодилыч!
Подошла Светлана, за ней негр.
— Знакомьтесь, Крокодилыч… Иван Корнилыч то есть, прошу прощения, — поправился Герман.
— Антуан, — представился негр и шагнул вперед с протянутой рукой, но Крокодилыч внимания на него не обратил, продолжая смотреть на Германа.
— Ну что? Слона я разыскал по вашему приказанию, — сказал он. — Можем хоть сейчас, если есть время.
Светлана и Антуан с крайним удивлением взирали сейчас на Германа и его знакомого.
— Герман Иванович, мы пойдем? — сказала Светлана.
И Герман отпустил их кивком.
— Поехали! — сказал Крокодилыч.
Транспорт его стоял здесь же, среди «Жигулей» и «Волг» — старенький мотоцикл с коляской. Крокодилыч усадил Германа, ударил ногой по стартеру — поехали.
Возле магазина торчала компания: двое парней и с ними улыбчивый старичок. Все трое обернулись на шум мотоцикла.
— Слонова не видели, ребята?
— Кого?
— Слонова, ну Слона!
— В зоопарке! — хохотнул старичок.
Но Иван Корнилович шуток не любил.
— Слушай, ты! Некогда. Давай найди мне его! Слона сюда, быстро!
— А вы кто, милиция?
— Вот-вот. Давай!
И старичок, бросив парней, послушно отправился за Слоновым.
Они не заставили себя ждать: Слонов, он же Слон, вышел из магазина с оттопыренным карманом, очень грузный, больше похожий на бегемота, чем на слона.
— Ку-ку, ребята, — сказал он, приблизившись.
— Садись-ка в коляску, — пригласил Иван Корнилович.
Но Слон прежде решил поздороваться как подобает.
— Здравствуй, командир! — приветствовал он Германа. — Здравствуй, Крокодилыч! — И пожал каждому руку.
— Садись, садись.
— Куда вы его? С бутылкой? — забеспокоился старичок.
— Отдай, — сказал Герман.
Слон нехотя опорожнил карман, отдал бутылку старичку.
— Что, ребята? — спросил он, послушно поместившись в коляске. — Куда везете?
— Повестку получил?
— В суд. На алименты.
— С тобой серьезно.
— Ну получил. Что? Так меня ж не возьмут. Я, ребята, дошел совсем. Видите, какой толстый.
— Ничего, похудеешь, — пообещал Иван Корнилович, направляя мотоцикл в сторону от шоссе, в переулок.
— Так я что, я готов! — вдруг согласился Слон. — Снаряд, подносчик! Есть! Замковой! Наводка тридцать три! Заряжающий! Готов!
— Хватит тебе.
— Огонь! — не унимался Слон, трясясь в коляске.
Озирались прохожие.
— Все, отставить, — сказал Герман, и Слон вдруг послушался и замолчал.