— Я тоже, кстати, не понял. Что нам здесь делать? — сказал Спиркин.
— Как — что? Вот костер, сейчас сушиться будем, поедим, — сказал с усмешкой Герман.
— А женщин будешь иметь дома, — добавил Султан. — И все остальное. Бабы, ключи, деньги — это все там, понял? Такой уговор. Кому не нравится, плыви обратно… Ну как там насчет еды-то?
— Все будет, все будет, — пообещал радушно Слон. — Давай, ребята, располагайся.
По реке, весь в огнях, проплыл теплоход. Волной донеслась музыка.
— Представляете, доплыл! — вдруг опять восхищенно заговорил Спиркин. — Ну ей же богу, плавать не умею, вот не поверите! И не утонул, ничего!
— Молодец, молодец, — сказал Крокодилыч.
— А как же мы все-таки обратно? — не унимался Спиркин. — Надо узнать, остров это или нет.
— А зачем тебе?
— Ну а тогда — на чем?
— На доске, — отвечал Крокодилыч. — Сиди спокойно и не задавай, главное, вопросов. У нас насчет этого тоже уговор.
— Я смотрю, крепко вы тут договорились, — заметил Афонин.
Молчали. Ели из консервных банок, запивали из одной кружки по очереди.
— Нет, ребята, а это правда здорово! — опять не выдержал Спиркин. — Я ведь, честно говоря, даже не знаю, кто вы, и не хочу знать… Ты, может, меня обвешиваешь там в магазине. А ты, чего доброго, пиджак с меня снимешь на темной аллее…
— Кто, я? — спросил Слон.
— Не важно. Но вы как друзья. В самом деле. У меня правда таких еще не было!
— Ну и зря, — сказал Султан. — Дружить — это, брат, тоже надо стараться. Вот у меня, скажем, друзей хватает. Что-что, а друзей… День рождения — полная квартира, сажать некуда…
— Все торгаши? — спросил Афонин.
— Не только. Торгаши тоже люди, — сказал нравоучительно Султан. — А еще, между прочим, врачи. У меня врачи друзья. Профессор один по ухо-горло-носу. Невропатолог-доцент, жена в филармонии…
— Ты им мясо? Вырезку? — спросил Афонин.
— Я им — дружбу!
— Но и мясо тоже, верно? Ох, не люблю я вашего брата! — заметил Афонин. — Заграбастали все на свете. Эти ваши ухо-горло-носы! Очереди отчего? Оттого, что все без очереди — такие, как вы! Кормите-лечите друг друга!
— Откуда столько завистливых людей? — отвечал беззлобно Султан. — Вот у меня жена такая. Сейчас вернемся — спросит: как, мол, провели время? Надо отвечать: плохо. Тогда пожалеет. Тогда она хорошая. А скажешь «хорошо» — лопаться будет от зависти…
— А у меня умер друг, ребята, — сообщил Слон. — От водки умер, верите — нет. Пил, пил и бросил. И все — умер. Похоронили этой весной.
— Теряем друзей, это ты правильно сказал, — включился Крокодилыч. — Вот у меня еще в армии был дружок, можно сказать, самый близкий. Вместе на заводе начинали. Потом я женился, он женился, у него ребенок, у меня двое, все уже не то. Одна жена другой не понравилась, не так приняла, видишь ли, ну и пошло все вкривь да вкось, уже не выправить…
— А я свою боюсь, — вдруг признался Афонин. — Вот с места мне не встать. Боюсь, да и все. И не то что она там пишет куда-то или в партком — ничего этого нет, ведет себя нормально. Настроением действует. Знаете как? Вот молчит, а ты уже нервничаешь. Что-то ей, значит, не так, чем-то не угодил, начинаешь думать! Вот так молчанием и скрутила, надо же…
— Тебя скрутишь, — усомнился Султан.
— Нет, моя-то как раз разговорчивая, — заявил Крокодилыч. — Как откроет рот…
— Ну, твоя! — сказал Слон. Очевидно, жену Крокодилыча знали.
Посмеялись дружно.
— Слушайте! — сказал опять с воодушевлением Спиркин. — Что ж мы, так вот и расстанемся в конце концов? Даже жалко, ей-богу! Давайте хоть изредка встречаться!
— А зачем? — удивился Крокодилыч. — Что нам встречаться? Вот мы с ними за два года — ни разу. А что у нас общего-то? Это мы здесь вместе, в куче, вон идем неизвестно куда, да и то в последний раз!
— Почему в последний?
— А потому, что больше на сборы не возьмут. Старые мы. Так что вряд ли увидимся. Разве что где-нибудь случайно.
— Почему ж это? Крокодилыч!
— Иван Корнилыч меня зовут. Спать, что ли? Костер оставляем? Продукты — где они? Пиджак чей, уберите, — уже распоряжался Крокодилыч.
Затихли.
И возник теплоход — гирлянды огней, музыка, уже совсем близко, так, что видны были силуэты людей на палубах, слышны голоса, чей-то смех. И все это проплыло, жизнь напомнила о себе и скрылась, стало опять темно и тихо, трещал костер…
Рано утром на необитаемом острове оказался человек с лодкой. Его обнаружили в зарослях камыша — увидели сначала майку с иностранной надписью и наконец всю фигуру — человек стоял в лодке и сматывал спиннинг.
— Алло! — позвали его. — Привет!
Человек обернулся, на лице его выразились удивление и испуг, но незнакомцы, несмотря на свой странный вид, не обнаруживали никаких агрессивных намерений. Он отозвался вежливо:
— Привет! — И продолжал на них смотреть.
— Палатка там чья, ваша?
— Моя.
— А лодка?
— Тоже моя.
— Не продадите?
— Что?
— Лодку.
— А что, есть покупатель? — Незнакомец был, видно, не лишен юмора.
— Я, — сказал Султан, ведший эти переговоры, и для ясности вытащил пачку денег.
— Ого, — отреагировал человек. — Я бы с удовольствием, но лодка казенная, с турбазы.
— Понятно. А вы кто? Физик?
— Почему именно физик?
— Похожи.
— Нет, не физик. Химик.
— Что, серьезно? Химик? Это где же ты химичишь? На автобазе? В магазине?
— Почему — в магазине?
— Ну а где?
— Я действительно химик. Химик-органик, кандидат наук, — заверил незнакомец. — У меня отпуск.
— Ну вот что, товарищ кандидат, мы люди военные, правда, без формы, но у нас задание. Спецзадание стратегической важности. Нам нужно выбраться с этого проклятого острова. Что будем делать?
— Не знаю, — сказал Химик.
— Возьмем тебя в плен, что ли? Вместе с лодкой? Как, товарищ лейтенант? Или давай добровольно. Как тебе лучше?
Теперь они представляли забавное зрелище: Химик сидел на веслах, Герман с Султаном на корме, остальные кто где, в том числе и за бортом — плыли, держась за корму. Лодка, осевшая почти до краев, шла медленно, временами зачерпывала воду, но шла. Пассажиры подбадривали Химика:
— Давай, Слава, еще немного. Может, сменить?
— Да уж сидите, не двигайтесь, — говорил Слава и греб. — Куда-то вы меня тащите, потом не выберешься.
— А чего тебе выбираться? Ты теперь с нами. И не надо никуда выбираться. Зачем? Разве плохо? — разглагольствовал Султан. — Как, товарищ лейтенант, примем его? Только у нас, учти, устав. Довольно строго. Слово командира — закон. Кто ты там есть — кандидат наук или кто, сейчас не имеет значения. Все это — там. Хитрый ты там, или жадный, или перед начальством тянешься, или у бабы под каблуком… Здесь ты — другой человек. Один за всех, все за одного, понял?
— Сам умри, а товарища выручай! — догадался Химик.
— Ребята, он мне нравится! — заключил Султан. — Все, мы его берем. Мы тебя берем! Как, товарищ лейтенант?
Так их стало семеро.
Теперь, достигнув дощатого причала и привязав лодку, они поднимались в гору.
Начинался парк. Культурный, ухоженный парк, принадлежавший, по-видимому, какому-то санаторию: стройные деревья, газоны, вдали — беседка из белого камня.
И уже встречались люди — старик в шляпе и женщина, сидевшая на скамейке, и еще две женщины, посторонившиеся, уступая дорогу компании. Все они, как и те, кто встречались позднее, были в годах, старики; похоже, в этом странном парке совсем не было людей иного возраста. Старики здоровались, пришельцы отвечали им и продолжали путь, провожаемые взглядами.
И вот показалось из-за деревьев белое здание с колоннами; здесь также стояли и прогуливались старые люди. Одна из женщин почему-то особенно пристально смотрела, вглядываясь в лица незваных гостей.
— Федя! — сказала она вдруг. — Федя, Федя приехал! Ольга Игнатьевна, смотрите, мой сын приехал, Федя, с товарищами! — И женщина сделала шаг к гостям, к одному из них — Герману Костину, всматриваясь в него с радостной улыбкой.
— Простите, — успел сказать Герман, но женщина уже держала его за руки:
— Феденька, ну вот наконец, где же ты так долго, ведь я тебя жду!
— Мамаша, простите, — бормотал, отстраняясь Герман. — Вы, наверное… — И уже уходил вслед за товарищами, слыша за спиной все тот же голос:
— Федя!
Деловитый мужчина в пиджаке с орденскими колодками быстро шел навстречу компании:
— Сюда, сюда, товарищи. С утра вас ждем. Пойдемте поскорей!
Компания замешкалась, но мужчина был настойчив, он взял за руку Крокодилыча, и остальные пошли следом.
Они оказались в столовой, пустой в этот час; человек в пиджаке, не мешкая, уже усаживал их, распоряжался на кухне. Наконец Султан, видя официантку с подносом, спешащую к ним, заявил:
— Товарищ, товарищ, остановитесь на минутку. Тут какая-то ошибка. Мы с турбазы, туристы, зашли вот сюда… а вы кого ждете?
— Как — туристы? — помрачнел человек. — А не из ремстройконторы?
— Да нет.
— Гм, вот номер! А где же эти ремонтники? Ну, я им покажу, паразитам! — И он вновь, уже теряя темп, оглядел компанию. — Ну и ну!
Тарелки с борщом, семь тарелок, стояли на столе, и пришельцы смотрели на них вожделенными взглядами. Человек в пиджаке сказал:
— Ну ладно уж, ешьте. У нас тут гости, прямо скажем, не часто. В диковинку. Вон, смотрите! Уже ждут вас!
И гости увидели несколько лиц, приникших к стеклянной стене столовой. Оттуда, снаружи, смотрели на них глаза стариков и старух.
К исходу дня они здесь, можно сказать, прижились. На аллеях, верандах, в беседках можно было увидеть то одного, то другого из компании пришельцев. У главного входа на веранде сражался в шахматы Крокодилыч; его партнером был старик в военном кителе и фуражке. Пока Крокодилыч, насупясь, обдумывал хитроумный ход, другого старика катил в кресле на колесиках Слон.
— Вот так, батя, прокатимся с ветерком! Ты дыши, дыши. Что ж в помещении сидеть, смотри, погода какая! — И Слон, заботливо укрыв старику ноги пледом, выкатил его на аллею и крикнул весело: — Эй, с дороги!