ного страха лейтенант Валерий подзадержался за импровизированным столом. — Падай, лейтенант, — уже с пола закричал Сырцов, и лейтенант Валерий встал на четвереньки.
Перекатившись к окну, Сырцов ждал. И не дождался. Второго выстрела не последовало. Прикинув, откуда стреляли, он решил:
— Всем оставаться здесь, — кинулся к двери и, стоя за стеной, ногой распахнул ее. И сейчас не стреляли. Твердо понимая, что стрелок уже наверняка ушел, Сырцов в безнадежной старательности бросился к кирпичной пятиэтажке, хотя бы для того, чтобы по свежаку застать следы.
Единственным следом оказалось распахнутое на последней площадке лестницы окно. И больше ничего — ни отпечатков, ни гильз, ни следов отступления. Но и без следов Сырцов понял, что отступал стрелок через черный ход во двор и на Лесную, к автомобилю. С концами, с бесповоротными концами.
Сережа, Петя, Вова и Валерий сидели на полу и, поочередно прикладываясь к горлышку, кончали литрового «Смирнова». Нетронутый мертвый Генрих лежал на спине, раскинув руки. Крови вокруг головы было мало.
— Ушел, Георгий Петрович? — спросил Сережа.
— Стрелок-то? — уточнил Сырцов. — Ушел. — Присел рядом с ребятами и, не глядя на мертвого Генриха, попросил: — Дайте хлебнуть.
Ему протянули емкость. На дне было граммов двести. Он их и уговорил. Без закуски, в два широких глотка.
Окоченевший от ужаса, отчаяния и безысходности, скованный наручниками Артем стоял в углу.
Константин пришел в гости к Севе Субботину, а Севы дома не было. И вообще его не было. Любопытная и бесстрашная соседка, разглядев, видимо, через глазок, как Константин безрезультатно звонил и звонил в безмолвную Севину дверь, объявилась на площадке.
— Зря звоните.
— Его нет дома?
— Он умер, — злорадно сказала соседка. — Погиб.
— Как так? — тупо поинтересовался Константин.
Именно этого вопроса жаждала энергичная дама, из породы тех, кого хлебом не корми, дай только о людях посудачить.
— А как мужики погибают? По пьянке, конечно!
— Под машину попал? — растерянно предположил Константин.
— С балкона выпал! — с удовольствием сообщила соседка. И, боясь, что слушатель удовлетворится этой скудной информацией, поспешно приступила к рассказу: — Сегодня ночью выпал. Я, конечно, специально не прислушиваюсь, но у него среди ночи вдруг громко шуметь стали. Наверное, собутыльников привел. Я в стенку постучала, и у него все затихло. Успокоилась, легла спать, а утром — ни свет ни заря — крик и топот на площадке — милиция. Меня и дворника нашего в понятые. Оказалось, что он один ночью шумел. На столе в кухне громадная бутылка стояла полупустая и стакан. А закуска самая ничтожная: кусок колбасы, квашеная капуста да хлеб. Допился до чертей и свежим воздухом подышать на балкон вышел. А там и опрокинулся. — Соседка перевела дух и вдруг до нее дошло, что странный визитер-то этот весьма предупредителен, и она спросила: — А вы кто такой будете?
— Старый знакомый. Из Ростова, — быстро нашелся Константин. — Пять лет его не видел. Приехал, вот и на тебе!
— Фамилия ваша как будет? — строго поинтересовалась соседка покойного Субботина.
— Хорошая фамилия. Чисто русская, — сказал Константин и нажал кнопку лифта.
Подъемник ласково зажурчал. Дамочка пронизывающе глянула на Константина и кинулась в свою квартиру. Звонить в милицию, надо думать.
19
— Много трупов, Жора, — пожаловался полковник Махов и отхлебнул любимого своего кофейку.
— Трупов много, а дело — одно, — подхватил Сырцов.
— Пока ничем не доказано. Веревочек нет.
— Они есть, эти связи, Леня. Их только найти надо.
— Только! — передразнил Махов и допил до дна миниатюрную чашечку.
Ранним вечерком они в сырцовской квартире ждали Деда для общего серьезного разговора. Пока — в разминке — перебрасывались репликами.
— Выпить хочешь? — утвердительно спросил Сырцов. Он заметил, как Махов с брезгливой раздражительностью рассматривал пустую кофейную чашку.
— Хочу. Но не буду. Мне от тебя — снова в лавку.
— Понемножку. Для комфортности.
— Считаешь? — посомневался на миг Леонид и со стуком поставил чашку на блюдце. — Для комфортности… Ну если для комфортности… Давай!
Знал полковничьи вкусы бывший подчиненный полковника Сырцов. На журнальном столике объявились бутылка «Балантайна», ледок в тарелке, водичка в пластиковом сосуде, порезанный кубиками сыр. Выпили по первой.
— А где же твой Константин? — с наслаждением пожевав «Грюера», спросил Махов.
— Гуткина помчался караулить. Ответственность, считает, за него несет.
— Да не тронут этого Гуткина! — рассердился Махов.
— Я ему то же самое говорил — не верит.
— Интеллигент? — догадался Махов. — Футболист-интеллигент? С чувством неизбывной вины?
— Так точно, ваше высокоблагородие. Да ну его в задницу! У нас сейчас дела поважнее. По взрыву что-нибудь накопали?
— Кое-что, — невнятно ответил Махов и глянул на свой «Ролекс». — Где же Дед?
— А мне рассказать подробнее не хочешь?
— Лишний раз повторяться не хочу, — виновато признался Махов и разлил по второй.
Выпить не успели, потому что раздался звонок в дверь.
Дед был жизнерадостен, как и положено было в свое время простому советскому человеку. Излучал оптимизм и веру в будущее. Хлопнул по плечу Махова, дал легкий любовный подзатыльник Сырцову и, взяв кремово-коричневую бутылку в руки, ознакомился с маркой виски. Веселым взором.
— Игрив, — отметил Махов.
— И по-детски проказлив, — добавил Сырцов.
Александр Иванович Смирнов презрительно не услышал дурацких реплик. Приказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Стакан!
— Небось за рулем? — с вопросительным укором заметил Сырцов, молниеносно смотавшийся на кухню за стаканом.
— Меня Ксюшка привезла. И отвезет, — торжествующе сообщил Дед, наливая себе дозу. В кресле развалился, кайфовал в предчувствии удовольствия. — Она сюда от Любы позвонит, когда надо.
— А когда надо? — быстро спросил Махов.
— Когда ты мне надоешь, — так же быстро ответил Смирнов.
— А когда надоем?
— Когда ответишь на все мои вопросы. Вопрос первый: мы пьем или не пьем?
— Пьем, — решил Махов и взял стакан. — За вас, учитель!
— Глубоко мыслишь и хорошо говоришь, — похвалил отставной полковник полковника действующего и сцедил в себя желанную дозу. Закусил кубиком сыра, осмотрел собеседников празднично распахнутыми глазами. — Замечательно пошла. Отличный продукт, Жора.
— Вопрос второй… — поторопил его Махов.
— Вопрос второй… — послушно произнес за ним Смирнов. — Как говорят ораторы, по счету, но не по значению. Как живешь, Леня?
— Жора, ты его теперь лучше знаешь, — сказал Махов. — Он еще долго резвиться будет?
Дед по ассоциации быстренько процитировал Некрасова:
— "Красавица Маша-резвушка сидела с морковкой в руке…"
— Да он не наигрался, — подытожил Махов.
— А пусть себе играется, — махнул рукой Сырцов. — Вопросы тебе, Леня, буду задавать я.
— А ты кто такой? — подобно Паниковскому взревел Смирнов. — Я тебя породил, — и уж из Гоголя, — я тебя и убью!
— И так много убитых, Александр Иванович, — совсем серьезно заметил Махов.
— А вот этого говорить мне не следовало, — рассердился Смирнов. Нехорошо ты сказал, Леня, подло сказал по отношению ко мне!
— Чего это вы завелись? — удивился Сырцов.
— Не понял — молчи! — опять заорал Дед. — Ладно, будем говорить серьезно. — Он демонстративно отодвинул стакан и спросил без предисловий: Ответь мне, начальничек: взрывом кончали всех или одного?
— Кончили почти всех, — уточнил Махов.
— Это я знаю. Но кого им было нужно ликвидировать? Персонально?
— Еще не разобрался.
— И не разберешься, — мстительно изрек Смирнов. — Мой совет: привлеки как консультанта по финансовым делам убиенных Железного Шарика, Круглого Боба, Бориса Евсеевича Марина.
— Кто такой, этот ваш Круглый Боб? — осведомился Махов.
Смирнов не ответил. Он потянулся к шикарному полковнику и на ощупь оценил материальчик на шикарных штанах.
— Где порточки брал?
— Теперь не берут, теперь покупают.
— Где купил?
— А черт его знает.
— Не в «Мирмаре» ли?
— Может, и в «Мирмаре».
— Значит, у Железного Шарика, Круглого Боба.
— Теперь я понял, какой Марин, — сказал Махов. — Считаете, согласится?
— Сам рвется в бой, — ответил за Деда Сырцов.
— Боится, что и до него доберутся?
— Наверное, так, — неопределенно согласился Дед. — Я ему позвоню, а ты завтра в его офис заедешь.
— Не много ли чести? — вдруг завелся Махов.
— Ну ублажи нувориша, что тебе стоит! — благодушно отозвался Смирнов.
— Ладно, ублажу. Но что он должен сделать конкретно? Документацию поднять?
— И документацию тоже. Но главное, чтобы по новым человечкам во всех их лавках прошелся, по тем, кто теперь выруливает на хозяев.
— А как он это сделает?
— Его заботы. Он — умный, стервец, я думаю, справится.
— Но мне Жора сказал, что Спиридонов, Казарян и Витя Кузьминский обнаружили концы к Олегу Радаеву. — Махов хотел локализировать свою задачу и задание Круглого Боба.
— Много наш Жора говорит, — ворчливо отметил Смирнов.
— Я много говорю? — искренне удивился Сырцов. — Я молчу как рыба.
— Не встревай, — осадил его Смирнов. — Ленечка, неужели ты не чувствуешь, что размах здесь на монополию?
— Я много чего чувствую, — мрачно откликнулся Махов. — Ладно, сделаем. Еще что честной сыскной корпорации надо от бюрократа-милиционера?
— Сведения о киллере Генрихе, — встрял в разговор — сумел-таки Сырцов.
— Он не профессиональный киллер, Жора, — объяснил Махов. — И не Генрих вовсе.
— Излагай, что накопали, — поторопил его Сырцов.
— Федор Федорович Заволокин, кликуха «Бедняк», воровская профессия домушник довольно высокой квалификации, трижды судим, в последние пять лет не мелькал. Место работы — Москва.