- Михалыч, чего это князь не шевелится?
- Ури, дружище, повисел бы ты в такой позе две тысячи лет и у тебя тоже все тело окостенело бы. - Ответил я спокойным голосом и прибавил - Парня сейчас надо отнести наверх и опустить в купальню, только я не хочу, чтобы он тут же стал похотливым жеребчиком, а потому предлагаю отвезти его на Русалочье озеро. Там у меня получилась более сдержанная купальня, так что бери торт Создателя, он, кажется, даже не засох, и двигай за мной. Только не слопай его по дороге, Добрыня этого угощения очень долго дожидался.
Ангел кивнул головой и, вдруг, сказал тихим голосом:
- Михалыч, мне кажется, что число вопросов, на которые ты хочешь получить ответы, растет не по дням, а по часам. Думаю, что нам самое время задать некоторые из них тем, кто стоял рядом с Создателям с начала времен.
Вместо ответа я кивнул ему головой и обхватил Добрыню за ноги. Уриэль помог мне снять Добрыню Вяхиря с его каменной дыбы, из-за которой его руки вывернуты немыслимым образом, я взвалил князя на плечо, словно полено, а Уриэль захотел прихватить в качестве сувенира и сапфировый столик, но когда я на него шикнул, взял только блюдо с тортом. Мы вышли из комнаты, светильники погасли и дверь сама бесшумно затворилась за нами. Поудобнее устроив на плече окостеневшее тело князя, я быстро пошел вперед, к выходу. Пройдя через штольню и выбравшись на дно колодца, я прислонил Добрыню к стене и сорвал с петель дубовую дверь, удивляясь своей силище. Родинки Маниту сделали меня просто тяжелоатлетом.
Дверь мне понадобилась только за тем, чтобы превратить её в небольшую летающую платформу. Тащиться с одеревенелым князем на плече по лестнице мне было совершенно не в кайф, а лететь вверх с помощью магии я боялся в силу своей неопытности. Уриэль, который старательно отворачивался от торта, источавшего дивный аромат, тоже не прочь был подняться на платформе, а не с помощью крыльев. В последнее время он все реже и реже пользовался этим транспортным средством, предпочитая ему прогулки верхом и магические летающие приспособления.
Чтобы ангела не смущали запахи, я снял со своей руки рыжий "Ролекс", превратил часы с массивным браслетом в тонкую сферическую крышку и плотно накрыл ею блюдо. Так у торта Создателя было гораздо больше шансов сохраниться целым и невредимым. Летающая дверь подняла нас наверх не хуже скоростного финского лифта и даже донесла до Золотой башни, где нас дожидались друзья. К этому времени уже почти рассвело и в небе быстро угасали звезды. На фоне утренней зари к самому небу возвышалась громадина горы Обитель Бога, вокруг которой клубились три огромные облачные линзы.
Когда мы с Уриэлем и безмолвным князем Добромиром Вяхирем вступили на террасу башни, наши друзья бросились обнимать и поздравлять нас. Вудменов среди них не было, но зато были четыре здоровенных, кряжистых парня, при виде которых у меня сами собой брызнули из глаз слезы. Сбагрив князя на руки Харальду и Роже, я бросился к ним, нисколько не стесняясь своих слез. Обнимая самого здоровенного, с добрыми, серыми глазами, я расцеловал его приговаривая:
- Ослябюшко, братко. - Повернувшись, я потрепал по мощной шее второго здоровяка - Бирич, родной ты мой.
Хлопуша и Горыня, такие же здоровенные, но более моложавые парни, набросились на меня и принялись молотить по плечам, приговаривая:
- Михалыч, Михалыч...
Смахнув с лица слезы, я блаженно улыбнулся.
- Ну, все, ребятушки, давайте двигать отсюда помаленьку. Как там наши кони, все побелели?
Бирич, который больше других проводил время с нашими четвероногими, а теперь уже и крылатыми друзьями, радостно воскликнул:
- Михалыч, лошаденки у нас теперь, просто высший класс, все, как сахар, белые и прямо-таки рвутся в полет. Так мне, стало быть, седлать коней?
- Седлай, старина, седлай. - Ответил я и сразу же определил цель нашего путешествия - Сейчас полетим к Русалочьему озеру, там и отмокнет наш князинька, туды его в качель. Вот тогда вы и вломите ему на орехи за то, что он так облажался на пиру Создателя. Ну, а я попробую избавиться там от этих родинок, чешутся заразы, просто спасу нет! Надеюсь, что возле озера хоть одна русалочка осталась.
Лесичка, которая после того, как я стал сыном Великого Маниту, постреливала в мою сторону глазками, от чего Харальд то краснел, то бледнел, весело сказала мне своим тоненьким, серебряным голоском:
- Милорд, не бойся, сегодня хоть одна русалка, но дождется тебя возле Русалочьего озера.
От этих слов Харальд чуть не выронил Добрыню Вяхиря и я ехидно поинтересовался у него:
- Что, сэр Харальд, боишься, что твоя Олеся сделает нас с тобой братьями?
- Мессир, стать твоим братом было бы для меня великой честью, но я как только подумаю, что могу потерять свою возлюбленную, то у меня сердце обрывается. - Со страстью в голосе признался мне Харальд.
Лесичка улыбнулась нам обоим и тихонько сказала:
- Вот и славно, милорд, я очень рада, что ты хочешь сделать меня своей сестрой. Мне моя клятва просто покоя не дает, но Харальда я все равно буду любить больше всех на свете и никогда он не станет мне братом!
Мы с Харальдом оба густо покраснели, а Лаура и Нефертити звонко рассмеялись. Моя царица обняла за талию Лесичку и подталкивая её ко мне, как однажды подтолкнула Эвфимию, сказала мне и Харальду:
- Ой, мальчики, вам уж лучше смириться с неизбежным, чем иметь дело с русалкой, которая вознамерилась завоевать мужское сердце и сохранить при этом верность своему первому возлюбленному. Харальд, надеюсь, ты понимаешь то, что ни одна женщина, которая восходит на ложе нашего повелителя, не оскорбляет чести своего возлюбленного?
Харальд неловко кивнул головой и сказал:
- Да, прекрасная Нефертити, я чувствую это. К тому же Лесичка действительно дала клятву, что за исцеление моих ран она возблагодарит того кудесника своими неземными ласками и теперь, когда после ночи любви она станет наутро сестрой мессира, меня это совсем не тяготит.
Тут я не выдержал и сказал:
- Ну, вы даете, друзья мои! Вы хотя бы поинтересовались у меня, что я сам думаю по этому поводу?
Бирич, ухмыляясь во всю рожу, похлопал меня по плечу:
- Вот теперь, барин, эта ягодка по тебе. Уж коли русалочка что-то задумала и клятву к тому же дала на вечерней заре, то так тому и быть. У них ведь, у рыбонек наших махоньких, своя магия, Михалыч. Ты не смотри на то, что Лесичка такая слабенькая на вид и беззащитная, она своей слабостью великую силу переломить может. К тому же, Михалыч, все русалки теперь перед тобой в неоплатном долгу, ведь они одни только и знали, что скрывается под нашей шерстью косматой. Знали и верили в то, что однажды придет человек из Зазеркалья и снимет с нас заклятье, вернет нам человеческий облик. Ведь они жены и сестры предков наших, которые пришли сами когда-то к Перуну и попросили его сделать так, чтобы они могли быть с ними даже тогда, когда те стали чудовищами с песьими головами. Правда, этого заклятья уже не снять с них вовек, да, того и не требуется вовсе, ведь они стали еще прелестнее и милее, чем были когда-то, в древности.
Олеся прижалась ко мне и тоненьким голоском сказала:
- Милорд, клятва моя не дает мне покоя, а сердце разрывается между тобой и Харальдом. Обоих я вас люблю, но ты наутро станешь мне братом, а Харальд навсегда останется единственной моей любовью.
Харальд снова чуть не уронил с плеча Добрыню, когда развел руками и сказал:
- Мессир, мне ничего не остается делать, как задержаться в Золотой башне и присоединиться к вам завтра утром. Думаю, что бутылки три коньяка помогут мне крепко уснуть в эту ночь.
Я не выдержал и рявкнул:
- Да, положи ты это полено еловое на пол, Харли, ничего с ним не случится. - Повернувшись к сыновьям Вия и нашему моднику Роже, я ехидно поинтересовался у них - Ну, и чего вы стоите? Ждете когда я вам коней оседлаю и в седло вас усажу? Быстро за работу, хватит на мне верхом ездить, лодыри.
Харальд, наконец, положил князя Добрыню на каменные плиты и пошел помогать нашим друзьям. Солнце уже стало подниматься над горизонтом и моя душа рвалась прочь из Синего замка. Только Лесичка и Нефертити остались подле меня. Нефертити собиралась пробыть в Синем замке еще несколько дней, пока здесь будет гостить маг Альтиус. К тому же только она одна могла договориться с Годзиллой относительно обратного перелета Альтиуса в Золотой замок, так как мой друг дракон без малейшего стеснения вовсю махал хвостом на Верховного мага и только ставил усы торчком и презрительно фыркал в ответ, когда тот пытался катить на него баллоны.
Лесичка стояла рядом со мной крепко обняв меня за талию и её нежные ручка уже проникла под рубаху и принялась ласкать мою грудь. Девушка дышала глубоко и взволнованно и когда Нефертити подошла к нам и положила руку ей на плечо, она не сразу обратила на это внимание. Моя царица была настойчива и заставила юную русалочку наконец повернуться.
- Девочка моя, надеюсь, ты не станешь возражать, если я постараюсь сегодня утешить сэра Харальда Светлого?
Лесичка нежно улыбнулась в ответ и с улыбкой сказала египетской царице, своим тоненьким и нежным голоском:
- О, я буду вам только благодарна, барыня, ведь Харальду нужны не только ласки маленькой русалки.
Диалог двух этих бесстыжих красоток позволил мне выскользнуть из объятий Олеси и я бодро подытожил его:
- Вот и отлично, Неффи, надеюсь, вам обоим понравится кровать в моей спальне. Кстати, любовь моя, может быть ты захочешь вообще поселиться в Золотой башне? Мелиторну, как мне кажется, нужна защитница, ну, а если Карпинус только попробует что-то вякнуть или наехать на кого-либо, ты скажешь ему пару ласковых слов и даже потренируешься в стрельбе по бегущей мишени. Обидеть он тебя все равно теперь ничем не сможет. Пойдем, моя божественная царица, я научу тебя пользоваться кое-какой техникой.
Как мне ни хотелось проучить маленькую нахалку Олесю, я все-таки не удержался и, крепко обняв её, со страстью поцеловал эти сладкие, манящие меня от самой Малой Коляды, уста. Русалочка вся затрепетала в моих объятьях и глаза её распахнулись, как небо. Отрываясь от её пьянящих губ, я сказал: