– Не о чем жалеть, – сказал Гидеон. – Я понимаю, почему ты так поступал. Почему утаил правду об Обществе. Это не твоя тайна, и не тебе ее разглашать.
Нико скривился. Он много чего не имел права разглашать и тем не менее только так выдавал чужие секреты.
– Ты меня не прощаешь, да?
– Кто сказал, что тебе это нужно?
Одним взглядом Нико выразил все оскорбления, какие мог придумать, и Гидеон вздохнул, покачивая головой.
– Дело не в прощении, – деликатно произнес он. – Скорее, в… решении.
– Что мне решить?
– Не тебе – мне. А говорить о моей матери особенно нечего, – добавил он. – Она подбивает меня выполнить работенку, о которой я тебе говорил. Я пока сделал вид, что согласен.
– Ты же это не всерьез? – спросил Нико и, видя, что Гидеон не торопится отвечать, нахмурился. – Ты же не выполнишь эту работу, так?
– Ну…
– Гидеон, – простонал Нико, вкладывая в эти короткие три слога все свое разочарование.
– Это сильно отличается от того, чего она требовала прежде. Ничего красть не надо. И не надо никому ничего подбрасывать. Всё иначе.
– Что тебе вообще известно об этой… ну, знаешь… работенке? Мы ведь оба понимаем, что мать тебе не все рассказывает, – поспешил напомнить Нико.
– Верно. Я, если честно, сомневаюсь. – Гидеон, слава богу, и правда не выглядел полным решимости. – Хотя… это задание не похоже на дурной поступок. Надо вызволить кое-кого из ловушки его же сознания. Вряд ли этот тип вошел в нее добровольно.
– Так тебе Эйлиф сказала. То есть это необязательно правда.
– Ну да, верно, знаю. Конечно. Просто… – Гидеон осекся, – мне… интересно.
О нет.
– Гидеон.
– Для начала я найду Либби…
– Гидеон, сомневаюсь…
– Я обещал тебе найти ее, и я ее найду, это для меня важнейшая задача, но раз уж ты все равно остаешься заперт в стенах своего Общества…
– Да иди ты, – в сердцах выругался Нико, разозлившись на себя. Кажется, нет, абсолютно точно он сам во всем виноват. – Мы с тобой оба знаем, что как со мной, так и без меня ты со скуки маешься. – А вот это неправда, потому что в компании Нико скучать не приходилось. Он и сам это знал, и взгляд Гидеона доказывал то же самое. – О, ясно, – поцокал языком Нико, и ему сделалось дурно от чувства вины. – Все наказываешь меня за уход? За то, что в кои-то веки утаил от тебя секретик, я прав?
– А ты меня не наказываешь? – отозвался Гидеон. – Это ты носишься со мной как с каким-то яйцом Фаберже. Я не разобьюсь только потому, что ты не рядом и не трясешься надо мной.
Они опасно близко подошли к тому, что Нико назвал бы умеренным разногласием, а Макс – ссорой любовников.
– Я пришел сюда, – в полном отчаянии сказал Нико, – чтобы спасти тебя.
Гидеон устремил на него бесстрастный взгляд.
– Вот как?
Этим намеком на то, что цели могли быть иные, Гидеон вызвал у Нико короткий, но острый приступ гнева.
– Да…
– Славно, – сказал Гидеон в своей обычной раздражающей манере отступать в предчувствии конфликта. – Славно. И если так…
Нико вытаращился на него, раскрыв рот.
– «Если»?
– …То какой мне смысл быть осторожным, если тебя даже нет рядом? – отрезал Гидеон.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
Потом Гидеон с усилием виновато сглотнул.
Не то чтобы он был виноват. Нико встряхнулся; ему хотелось быть лучше, стать менее похожим… на себя и больше – на Гидеона.
– Если ты так внимания требуешь, – с трудом проговорил он, – то я тебя возненавижу за то, что ты украл мою фишку.
Напряжение рассеялось, и Гидеон чуть устало ссутулился. А может, он лишь прикидывался изможденным, кто его знает.
– Даю тебе слово, – со вздохом произнес Гидеон, – что мне не причинят вреда, не убьют и не покалечат.
– Психологические травмы тоже считаются, – предупредил Нико. – Как раз их потом хрен залечишь.
– Te odio. – «Ненавижу тебя» (с теплотой в голосе).
– Con razón. – «Согласен». – Moi aussi [9].
Они снова посмотрели друг на друга, уже не столь воинственно, но с легкой грустью, которая появляется от упущенных возможностей.
«Это мы уже проходили, – сказал себе Нико. – И пройдем еще не раз».
– Дам знать, когда доберусь до Либби, – пообещал Гидеон.
– Без повода тоже заглядывай, – напомнил Нико, ощущая в груди тяжесть потери.
– Отдохни, Ники, – сочувственно ответил Гидеон и щелкнул пальцами, заставив Нико резко проснуться у себя в постели.
Он поспешил схватиться за телефон, на миг ослеп в темноте от чересчур яркой подсветки и так быстро застрочил ответ, что два раза опечатался.
«Как у тебя дела?»
Через несколько секунд телефон завибрировал.
«Как всегда, Николас, все хорошо».
Нико опустил мобильник и закрыл глаза.
Сердце еще долго не могло утихомириться. В последнее время Нико истощал некий важный для жизни ресурс. Успокаивался дольше, просыпался не сразу. Даже бой в симуляции потребовал от него куда больше физических сил, чем обычно; это плохо для его магии и еще хуже – для разума. Чувствуя странную ломоту в теле, Нико до хруста сжал кулак.
Интересно, заметно ли это остальным или, может, они сами ощущают такую же… слабость? Нико прежде не испытывал подобного и никогда не рассчитывал испытать. Некоторое время он думал, что Тристан заметил это или что с Тристаном происходит нечто похожее. Как будто пропажа, похищение Либби неким образом ослабляло их обоих изнутри. Немного по-разному, но ослабляло.
Впрочем, Тристан и в лучшие-то времена вел себя по-скотски, так что Нико не сильно парился. Он повернулся на бок и, глядя в голую стену, стал ждать, когда пульс вернется в норму.
Он уже почти заснул снова, но тут в дверь постучали – четко, твердо, решительно. Нико подумал, а не проигнорировать ли стук и не вернуться ли к почти поглотившему его сну, но потом со стоном встал с кровати. В лодыжках щелкнуло, а где-то в пояснице непривычно защемило.
Он открыл дверь, уже собираясь сказать Рэйне: мол, вопреки распространенному мнению шесть утра – не лучшее время для спарринга, так что, может, ей зайти позже? Пусть хоть солнце для начала встанет…
Но это оказалась вовсе не Рэйна.
– Помоги мне умереть, – попросил Тристан Кейн, увидеть которого Нико совсем не ожидал.
В этот момент он решил, что на сегодня со сном покончено.
Рэйна
Когда Рэйна зашла в читальный зал запросить из архива одну рукопись, она застала там Парису. Чем та занималась, было непонятно, так как книг у нее в руках не было. Она просто стояла посреди комнаты, созерцая трубы пневматической почты.
– За привычку взяла? – спросила Рэйна.
Париса недовольно обернулась. Видимо, пялиться в пустоту для нее было очень важным занятием. Она одарила Рэйну колючим взглядом и лишь потом снизошла до ответа:
– Что взяла за привычку?
– Это. – Рэйна указала на нее, на пустые трубы. – Бездействие. С ума сходишь?
– Да, – закатив глаза, ответила Париса, – впадаю в безумие, спасибо. А ты?
– Делаю успехи.
Париса хмыкнула, и в следующий момент возникло напряжение. Было омерзительно осознать, что они едва не заговорили по душам.
– Вряд ли зализываешь раны после ритуала, – быстро заметила Рэйна, пока никто по ошибке не принял их за подруг.
– Раны? – эхом повторила Париса, и напряжение, как нарочно, вернулось. – Это ты избегаешь Нико.
– Я его не избегаю.
– Вот как? – Париса выгнула бровь. – Ты просто вдруг… нашла себе уйму занятий?
– А ты нет? – парировала Рэйна, вспомнив, что за последние сутки Парису где-то только не видели. – Я бы предположила, что ты дорабатываешь тему самостоятельного проекта, но, видимо, это что-то… – Рэйна добавила чуточку равнодушия, словно вишенку на пломбир апатии, – для самостоятельного изучения.
– Ха-ха, – ответила Париса, отбрасывая за плечо гриву черных волос, чем выдала растущее раздражение. – Ты ведь понимаешь, что так меня не пронять? Я слышала вещи еще неприятнее от более близких людей, – пробормотала она, сердито глядя на Рэйну.
– Я и не пыталась тебя задеть, – пожала плечами та. – Просто указываю на очевидное.
– Как и я. – Париса скрестила руки на груди и с раздраженным вздохом обернулась к Рэйне: – Знаешь, он ведь недостоин твоей ненависти.
– Кто?
– Кто-кто… Варона. – Париса пожала плечами. – Учитывая качества обитателей этого дома, ты могла появиться в проекциях в еще худшем виде.
– Я не ненавижу его. Я к нему вообще ничего не испытываю.
– М-м-м, – поджала губы Париса, – если бы только это было правдой.
Париса уже хотела уйти, оставив за собой последнее слово, но Рэйна, уставшая от ее побед, спросила:
– Почему ты ничего не делала?
Париса резко остановилась.
– Во время ритуала посвящения, – пояснила Рэйна, – когда тебя поставили в пару с Тристаном.
По всем прикидкам, именно Париса в столкновении с проекцией Тристана должна была одержать легкую победу. Рэйна не считала Парису милосердной, но та по какой-то причине и пальцем не пошевелила, чтобы защититься. Такой разрыв шаблона беспокоил, однако Рэйна скрывала тревогу, декламируя про себя Гомера.
– Поставили в пару, говоришь? – весело повторила Париса. – Так ты называешь то, что проделала со мной? Парная работа?
– Нет, я… – Сраный английский. – Когда ты сошлась с ним в поединке. Сражалась или как это еще назвать…
Ухмылка на идеальных губах Парисы сделалась заметнее.
– Так ты, значит, со мной сражалась? Какая невероятная печаль.
Рэйна пожалела, что вообще открыла рот.
– Забудь. Я просто…
– Ну уж нет, ты говори, – чуть не смеясь, перебила Париса. – Ты беспокоилась обо мне, Рэйна? Как это очаровательно. Вот уж не ждала от тебя.
– Нет же, я просто… – А, ладно, к черту. – Тебе надо было его отделать, – сказала Рэйна, и Париса удивленно моргнула. – Нас ведь не случайно разбили на пары именно так, а не иначе? Поставили с теми, кого мы должны были уничтожить, но не стали.