Он еще дважды провел рукой по губам, и только тогда кровь остановилась.
– Прости…
– Ты-то чего извиняешься? – Рэйна вытаращилась на него. Прежде Нико исцелялся гораздо быстрее. По меркам смертных процесс и сейчас не то чтобы затянулся, но ведь это Нико де Варона, а он – кто угодно, только не смертный.
– Да я просто… отвлекся, что ли… – отмахнулся он. – Ты не знаешь, что такое космическая инфляция?
Ну вот, сочувствуй ему после этого.
– Как видишь, нет.
– Ну, это типа… – он потрогал распухший нос, – спонтанной реакции. Вселенная же расширяется, так? Инфляция – это ускоренное расширение. – Он шепотом выругался, растирая покрасневшую щеку. – Считается, что именно она и происходила после Большого взрыва: вселенная расширялась быстрее скорости света. И потом из хаоса образовалось все.
– Вот как… – «Не очередная ли это форма мифологии, подумала Рэйна. Система верований ученых, решивших, что если не Бог (или Бог) создал мир, то это сделало нечто иное, столь же необъяснимое». – Постой. – Что-то в объяснении Нико упрямо не укладывалось в голове. – Спонтанное… зарождение жизни?
– Ну… – Нико немного не донес руки до губ. – Да, наверное. Я так-то хотел сказать «спонтанное творение», но, думаю, в принципе это и есть зарождение жизни.
– Так ведь и мне под силу такое провернуть. – Это кое о чем напомнило. – Если честно, я думала, что ты уже давно этим заинтересуешься.
В конце концов Рэйна ждала, что, после того как она позволила Нико в прошлом году воспользоваться ее магией, он попробует расширить рамки эксперимента.
– Вообще-то… – Нико насупил брови, – мне правда интересно, но я же говорил: с этим я больше ничего поделать не могу, особенно без… – Он так и не смог произнести имя Либби. – Просто… одному дальше мне не продвинуться.
– Ты ведь даже не пробовал. – Рэйна отстраненно заметила, что начинает терять терпение. Раньше она даже не задумывалась об этом чувстве – ей просто периодически что-то застило глаза. Как сейчас. Наверное, это и был гнев.
– Я не думал, что ты ждала от меня продолжения. – Больше они не дрались, просто застыли друг против друга в боевых стойках. – Я тебя несколько недель не видел.
– То есть это я должна была к тебе прийти?
– Я же был… – Нико почесал лоб, – занят. Уставал.
– Ты серьезно? – У Рэйны от нетерпения все зудело. – Мы живем в одном доме.
– Знаю, просто…
– И с каких пор у тебя эта слабость? – спросила она, указывая на его нос. Нико моргнул, сглотнул и снова моргнул.
– Я… это… даже не знаю, что и сказать.
Рэйна подумала, что неверно выразилась на английском. (Но в переводе ли дело?)
– Я о том, что тебя так просто не ранить. Обычно…
– Да, я сам не свой. Но тебе-то что, ты же не…
Нико снова осекся.
– Проехали, – сказал наконец он. – Это… давай не будем.
– Чего не будем?
– Мы ведь обычно не ссоримся, и меня это устраивает. – Он пожал плечами. – Так проще.
«Да, – подумала Рэйна. – Да, про меня же так просто забыть. Меня легко игнорировать. Ведь между нами все легко и незамысловато, нет никакой разницы, тут я или нет».
– Я имею в виду, что у меня с тобой не как с Роудс, – сказал Нико. – С ней мы вечно сремся. Бесит, – скривился он. – Сама же видела.
Да, Рэйна все сама видела. «Бесит» – вот что он говорит о Либби Роудс и их странном космическом танго. Ну да, конечно, Роудс его сильно бесила, но без нее он – не он.
Рэйна вдруг поняла, что уже не помнит, зачем искала Нико. И оттого, что именно ей пришлось подходить к нему, а не наоборот, испытывала какое-то странное унижение.
– Мне пора, – резко сказала она. – Раунд затянулся.
– А, точно. – Нико, казалось, искренне сожалеет, тогда как Рэйна не могла определить, то ли сочувствует ему, то ли еще сильней ненавидит. – Не хотел тебя задерживать, но ты смотри, если захочешь поговорить или там… ну…
Нико замолчал и буркнул себе под нос:
– Тупо как-то прозвучало.
Внезапно Рэйна совершенно четко поняла, что же не так с Нико де Вароной.
Он был одинок.
Он правда остался один. Просто Нико привык кому-нибудь противоречить, оставаясь при этом очаровательным. И Либби Роудс прекрасно соответствовала его нуждам, помогая самоутверждаться, расти в собственных глазах… Но вот ее не стало. Зато Рэйна никуда не делась, однако это, видимо, не имело значения, ведь в Рэйне Нико видел лишь того, к кому можно не испытывать ничего определенного и сложного, просто позволить безболезненно для себя приходить и уходить, когда вздумается.
В воображении непрошено возник самодовольно улыбающийся Каллум. Это ранимость, сказал бы он.
(Что, прозвучав из уст вечно пьяного эмпата без единого друга, не значило ровным счетом ничего.)
– Удачи с Тристаном, – коротко пожелала Рэйна, и Нико в ответ криво усмехнулся.
– Да, и тебе, – сказал он, – с Новой.
– Я с ним дел не веду.
– А, ну тогда просто… – Нико был как взведенная пружина. Что он чувствовал? Раздражение? Видимо. Ну и отлично. Вот тебе и мир. Драться, впрочем, Рэйна тоже не рвалась.
«Убей его! – радостно пропела трава под ногами. – Порви-и-и его! Мама сварит суп из его ко-о-осточек!»
– До встречи, – сказала Рэйна.
– Ага. До скорой, надеюсь?
– Да.
Они оба врали, и Рэйна оказала ему очередную услугу. Она развернулась и, не сказав больше ни слова, пошла назад в дом.
Париса
Атлас нашел Парису за столом в раскрашенной комнате. Это было на них непохоже – намеренно друг друга искать. Или же, скорее, странно было, что Атлас второй раз сам ищет Парису, а она послушно дожидается его появления, о котором ее уже предупредил особняк. Наверняка и Атлас знал, что Париса останется и выслушает его (прочел эту мысль у нее в голове). Такое вот установилось впечатляющее обоюдное понимание.
– Мы теперь друзья? – спросила Париса, отрываясь от книги. – Или, скорее, соседи, которые видели грязное белье друг друга? – уточнила она, пожимая плечами. – Если честно, мое внимание привлекает только последнее.
Атлас снова щеголял костюмом и чистенькой рубашкой. Выдвинув стул, он сел наискосок к Парисе.
– Я бы счел большой честью узнать ваши секреты, мисс Камали. – Для того, кто пришел читать ей лекцию, он чувствовал себя вполне спокойно. Или же это было первое и, скорее всего, ложное впечатление.
– Прошу вас, – устало и одновременно с предостережением произнес Атлас, – не могли бы вы хоть на протяжении этой беседы держаться вне пределов моей головы?
Париса отвела от него щупальца своей магии, но недалеко, лишь до границы почтительного расстояния.
Атлас выгнул бровь.
– Ясно, я пришел с ножом на перестрелку, – сказал он, – ведь у меня была единственная цель: обсудить организационный момент.
– О, не надо себя недооценивать. Вы, скорее, пришли с ножом на чемпионат по ножевому бою.
– Как мило с вашей стороны.
Возможно, ей только казалось, но за месяцы с последней их беседы что-то в Атласе изменилось. Не сказать, что груз полностью свалился с его плеч, но он словно бы нашел некую отдушину. Увидел свет в конце тоннеля. Видимо, что бы он там ни запланировал для Тристана, это уже отправилось в печку и покрывалось румяной корочкой.
– Я лишь хотел известить вас, – продолжил Атлас, – что вы и ваши товарищи в этом году удостоитесь приглашения на ежегодный раут Александрийского общества как его члены.
– Ежегодный что? – автоматически и совсем без нужды переспросила Париса. Похоже, во всем, что не касалось исследований, Александрийское общество держалось традиций: счета, шишки, развлечения… Как же без светских раутов?
– Разумеется, будет бал, – согласился Атлас, заговорщически пожимая плечами. – Почти все александрийцы пользуются этим случаем и налаживают связи.
– Понятно, – нахмурилась Париса. – И состоится он здесь?
– Да, – кивнул Атлас. – Должно быть, вы помните, как в прошлом году мы попросили вас удалиться из дома, дабы мы могли провести закрытое мероприятие.
– А в этот раз никуда не отсылаете?
– Нет. – Атлас побарабанил пальцами по столу. – Явка, разумеется, необязательна, но вы приглашены.
– Ладно. – Париса ждала, что Атлас скажет еще что-нибудь, однако он, похоже, сообщил все, что хотел. Париса нахмурилась. – Почему вы пришли с этим ко мне? – резко спросила она. – Потому что я женщина и должна разбираться в организации торжеств?
– Я не прошу помощи в организации вечеринки, мисс Камали. – Атлас взглянул на нее с бесконечным долготерпением. – Просто извещаю. Понимаю: вы не упустите случая вмешаться; и лучше это делать под моим присмотром.
– Кстати, о присмотре, – сказала Париса, меняя тему, дабы разговор не свелся к теме подростков, бунтующих ради бунта. – Вам не кажется, что усиление слежки – это перебор?
– Слежки?
Париса так и не поняла, искренне он удивлен или нет, и пояснила мысленно: «Вы следите за Далтоном».
– А, – протянул Атлас. – Вовсе не слежу. Скорее приглядываю. Из добрых побуждений, – подчеркнул он. – После того как мисс Мори и мистер Нова недавно выбрали мистера Эллери объектом довольно бесцеремонного опыта с проникновением.
– Вот как? – невинным голосом поинтересовалась Париса.
Атлас старательно сохранял невыразительное лицо.
– Мне казалось, что подобное не может ускользнуть от вашего внимания, – заметил он. – Или же я прискорбно ошибаюсь?
Ага, вот наконец и лекция. Одно дело – когда в голову к Далтону лезет Париса – и после попыток длиною в год Атлас, видимо, усвоил, что предостерегать ее от этого бесполезно, – и совсем другое – когда ее же с какого-то перепугу назначают стеречь его разум от проникновения кого-то еще.
– Я что, оставила без присмотра вашу любимую игрушку? Вот глупая.
– Я вас не виню. Исследования мистера Эллери – это не секрет, – невыразительно поправил Атлас. – Что до его личной неприкосновенности, то это его собственная забота.
– Любопытно слышать такое от вас, – хмыкнула Париса. «Как будто вы не выдергивали меня у него из головы множество раз».