Коротко взглянув на Каллума, Париса отбросила пришедшую в голову мысль: то ли о том, как он хорош, то ли о том, что ему лучше сдохнуть. Или же и то и другое сразу, чему Каллум нисколько не удивился бы.
– Вперед? – Он предложил Парисе руку.
Париса взглянула на него с прищуром.
– Сделай что-нибудь с лицом.
А, значит, та мысль была не о том, как он хорош.
– Что мне с ним сделать?
В замешательстве Париса ответила:
– Ты просто ужасно выделяешься. Никогда не пытался слиться с толпой?
– Могу спросить тебя о том же, – сказал Каллум, демонстративно скользя взглядом по ее бедру.
– Люди запоминают меня, только если я им это позволяю. – Она предостерегающе выгнула бровь, как бы говоря: не забывайся.
– С чего ты взяла, будто я так не умею? – Впрочем, Каллум был ленив и, не желая тратить силы, снял одну из иллюзий. – Так лучше?
Париса снова прищурилась.
– Что ты сделал? Изменил прическу? – Она протянула руку, но Каллум отпрянул, поэтому она коснулась лишь краешка линии волос.
– Вот погоди, начнешь седеть, сама ко мне прибежишь, – сказал Каллум. Париса хмыкнула, пожав плечами, и он снова предложил ей руку.
– Тебе полагалось отсиживаться у себя в комнате, – сказала Париса, на этот раз беря его под локоть и начиная спускаться. – Знаешь ведь, как он тебя ненавидит.
Сейчас она говорила об Атласе без насмешки. Интересно, куда делось это чувство?
– Разумеется, он меня ненавидит. – «И правильно делает». – Кто-нибудь еще придет? – спросил Каллум, махнув себе за спину, когда они наконец оказались внизу.
Париса пожала плечами и отстранилась.
– Довольно самокритично.
Они молча влились в море гостей и прошли в переднюю, обитую бархатом и завешанную гобеленами оттенков вина и красного дерева. Предметы убранства бросались в глаза сильнее обычного: знакомые рельефы арок в греко-романском стиле и сверкающие колонны, отделанные самоцветами, которые мерцали в колеблющемся свете свечей. Все взгляды устремились на Парису и тут же, как она и обещала, прошли сквозь нее, когда внимание рассеялось.
– Ты что-то притихла, – заметил Каллум.
– Правда? – Парису его наблюдение никак не задело. – Кажется, мне надо выпить.
– Принести чего-нибудь?
– Нет. – Она взглянула на него слегка настороженно. – Ты ведь не станешь сопровождать меня весь вечер?
– Не стану. – Каллум и правда не собирался таскаться за ней. У него больше не было причин делать или не делать хоть что-либо. И это окрыляло. Или угнетало. Не вгоняло в депрессию, нет, депрессией тут вообще страдал кое-кто другой. – Просто он не хотел меня видеть, вот я и пришел.
Париса проследила за его взглядом и увидела у дверей большого зала Атласа. Тот хохотал над шуткой канадского премьер-министра.
– Ты же прочел что-то в его досье, так?
Каллум не стал спрашивать, откуда ей это известно.
– Скромное происхождение, – послушно сказал он вместо этого. – Серое прошлое.
– Ну, это естественно, – фыркнула Париса. – Рожденные в богатстве несносны во всем, что бы ни делали.
Она усмехнулась, бросив на Каллума красноречивый взгляд.
– Моя мама происходила из бедных.
– Ну и молодец, – ответила Париса, заметив так вовремя проплывающий мимо поднос с фужерами шампанского. – Тебе, я так понимаю, ее трудолюбие не передалось?
Каллум пожал плечами.
– Видимо, во мне не прижилось.
– И правда. – Потянувшись за шампанским, Париса поймала на себе еще чей-то взгляд. – Отложим пока этот неловкий разговор, ладно? – бросила она Каллуму через плечо. – И смотри, больше не пей, а то на тебя хандра нападает. И не убивай никого, – подумав, добавила Париса. – Ну, или ладно, мне все равно.
– Ты когда-нибудь влюблялась?
Париса взглянула на Каллума с отвращением.
– Боже правый, забудь, что я просила не пить. На вот, – сказала она, всучив ему фужер. – А то ты всех смущаешь.
– Точно. – Каллум выпил шампанское, но Париса к тому времени уже ушла.
Каллум швырнул фужер за плечо, но тот растворился, так и не коснувшись пола. А жаль. Видно, тут применили множество чар; вот Тристан их все разглядел бы в отличие от Каллума. Тристану открывалось многое из того, чего другие не видели. Например, то, что Каллум очень близорук и постоянно щурится. Внешне он это исправил. Он вообще все исправлял, потому что умел решать проблемы. Какое-то время Каллум даже зарабатывал, исправляя людей, но это так скучно. Да и потом, исправления долго не держатся, и в этом-то как раз весь облом. Людей очень просто менять, и они готовы меняться. Сегодня они тебя любят, а завтра – уже нет.
Слишком часто Каллум наблюдал, как теряет место в жизни других, и да, ладно, это не повод для… За что там Тристан возненавидел его сильнее всего? Так и не скажешь. У Каллума множество милых недостатков, выбирай не хочу. К счастью, рядом с ним никто надолго не задерживается.
Каллум огляделся и заметил кое-что. Вернее, кое-кого не заметил. Атласа. Тот пропал. Гм, любопытно. А еще сквозь толпу шла какая-то женщина. Ну Атлас, пройдоха! Каллум неуклюже потянулся за очередным фужером и, промахнувшись, призвал его в руку. Выпил и бесшумно последовал за женщиной к кабинету Атласа.
Дверь, как специально, была приоткрыта.
– Профессор Ха Аранья? – прозвучал голос Атласа. – Ваша репутация вас опережает. Скажите, что значит эта Ха… Ах да, Хименес, – заметил он, присаживаясь за стол. – Вы замужем или просто так взяли новое имя?
– Это девичья фамилия моей бабушки, – ответ произнесли уверенным и зрелым голосом. Судя по всему, женщина была старше Атласа и испытывала главным образом смесь неприязни и гнева. Ей очень сильно хотелось оторвать Атласу руки-ноги, но, к несчастью, она по какой-то причине сдерживалась.
– Ясно. И чем же я могу помочь, профессор?
– Сдохните, – ответила та. – Медленно. В муках.
– Как я вас понимаю, – сказал Атлас.
– Вообще я затем и пришла, чтобы вас убить, – призналась женщина, и Каллум чуть было не вмешался, готовый закричать нечто вроде: «О не-е-ет, нет-нет, он этого и добивается, сеньора, стойте!» – но тут она заговорила дальше: – Однако дело не в вас. Если вы умрете, вас просто кем-то заменят. С тем же успехом можно рубить головы Гидре.
– Вы правы, – согласился Атлас.
– Ваша организация – вот отрава. Конкретно от вас мало что зависит.
– Как всегда, – с сочувствием ответил Атлас. – Сожалею, что не могу предложить вам большего, Белен.
– Вы правы, – неожиданно утомленно проговорила женщина-профессор. Будто вуаль жизненной цели спала с ее лица. «Ой-ой, – подумал Каллум, – это плохо, это очень плохо. Берегитесь!» – Что ж, вот вам и вечеринка.
– Готов позволить ударить меня в челюсть, если вам от этого станет легче, – сказал Атлас, что было не очень спортивно с его стороны. Женщина, и без того подавленная, в снисхождении не нуждалась.
– Очень великодушно, благодарю, – ответила она и, вылетев из кабинета, наступила Каллуму на ногу. – Прошу про…
– Не останавливайтесь, – шепнул Каллум. Он нашел небольшой переключатель в ее голове и подкрутил его, будто окунаясь в лучи солнца, греясь у тепла очага. Женщина не походила на тех, кто просто так сдается, и все же приятнее было сознавать, что пламя в ней горит, а свет не угас. – Идите к цели.
Она подняла на него взгляд, такая невысокая, крепкая, слегка коренастая.
– Мы знакомы?
Каллум отпустил ее и, чуть пошатнувшись, прислонился к стене. Пузырьки шампанского грозили покинуть его чрево через отрыжку. Если не хуже. Тогда Каллум сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и увидел звезды.
– Мистер Нова, – прозвучал голос Атласа; женщина к тому времени ушла, – возможно, не стоит пренебрегать закуской или чувством меры?
Последнее точно прозвучало сразу в голове Каллума, что стало перебором. Неслыханная грубость! Подлость и нарушение чужих границ! За свою великую и ужасную затею Атлас Блэйкли поплатится, и скоро.
– Ты их убил, – прошептал ему Каллум.
Ответа он не запомнил. Остаток вечера прошел как в тумане, густом и непроглядном. Каллум вроде как заметил нечто краем глаза, ауру фирменных иллюзий семьи Нова, как отпечатки пальцев на месте преступления. И Тристана.
Однако наутро Каллум уже не был в этом уверен.
Эзра
– Привет, – сказала самая поразительная и прекрасная женщина, какую только Эзра видел. – Вы примерно шести футов ростом? Как интересно. А где здесь туалет?
Эзра не сразу ответил.
– Там, – выдавил он, покашляв.
– Смотрю, вы ориентируетесь в этом доме. – Она ослепительно улыбнулась. – Очаровательно. Как вас зовут?
– Эзра. – Он собирался солгать или не говорить совсем ничего, хотя было неважно, знает она его имя или нет. Тут никто, кроме Нико де Вароны, не знал его имени, а потому иллюзии, которые наложил на себя Эзра: непримечательная прическа, водянистые глаза и неброская внешность парня, который есть в каждой компании, – должны сработать.
Эзра огляделся в поисках Нотазая. Атлас пока еще не появился.
– Простите, я… кое-кого искал.
– О, не переживайте, он вас тоже ищет.
Эзра заметил, что женщина ниже Либби. А ведь он по-прежнему сравнивал с ней всех женщин, хотя рост у нее средний, ну, может, на дюйм-другой выше среднего, да и образцом красоты ее не назовешь. Эта женщина носила туфли на высоких каблуках, однако до Либби недотягивала… Какого хрена он все еще о ней думает?!
– Как интересно, – сказала женщина и улыбнулась, не отнимая бокала от губ.
Только тогда Эзра вспомнил, к какому зверю он вошел в логово.
– Вы телепат. – Самая нелюбимая специализация и именно та, против которой его иллюзии бесполезны. – Париса Камали.
У нее расширились глаза. К сожалению, триумфально, а не удивленно.
Теперь она выглядела воодушевленной.
– О, а вот это уже слишком очаровательно, – сказала Париса, салютуя ему фужером шампанского. – Как же я люблю неожиданные повороты событий. Приятного вечера, Эзра, – промурлыкала она, почти опьянев от восторга.