– Судя по всему, дела у вас идут неплохо, – продолжает Осмала, и его слова снова не подразумевают ответа. – Уверен, вы не будете возражать, если я поднимусь к вам на площадку.
Осмала поднимается по ступенькам, и стальная эстакада ходит ходуном. Он останавливается рядом со мной. Голубые задумчивые глаза, как будто стершиеся брови…
– Правильно я понимаю, что посетителей достаточно?
– Показатели посещаемости неплохие, – честно отвечаю я. – Разумеется, мы стремимся к росту, но достижение этой цели дается нелегко.
– Легко, – поправляет он. – Нет, гарантий нет, разумеется. А вот «неплохие показатели» – как это выглядит в цифрах? Хотя бы порядок величин?
В общем, понятно, что если бы Осмала приехал сюда как клиент, то оставил бы свой электромобиль на парковке перед Парком, дошел бы в своих коричневых туфлях до главного входа и купил билет. Я представляю Осмале по возможности точную оценку ежедневной посещаемости, основанную на средних показателях за длительный период, привожу диапазон колебания численности клиентов и напоминаю о медианном значении, которое часто гораздо информативнее, чем среднее. Осмала кивает и выдерживает небольшую паузу, прежде чем снова заговорить.
– Значит, довольно-таки много людей… – произносит он после раздумья. – И большинство, наверное, дети?
– Парк приключений в основном ориентирован на них, – соглашаюсь я.
– То есть взрослых меньше?
– Значительно.
– Насколько меньше?
Я выдаю максимально точные сведения о соотношении клиентских групп на основе статистики продажи билетов: детям – детские билеты, взрослым – взрослые, подчеркивая при этом, что имеются существенные отличия в распределении этих показателей, например, во время каникул или, скажем, в выходные. Что-то в моем ответе явно не нравится Осмале. Я задумываюсь, как уточнить информацию, но Осмала обрывает мои размышления.
– Этой статистике недостает конкретики, – говорит он. – Возможно, вы подзабыли об одном взрослом посетителе. Тем более что он приобрел свой взрослый билет почти неделю назад, в прошлую пятницу.
В прошлую пятницу. Слова Осмалы за тысячную долю секунды возвращают меня в черную ледяную воду лесного озера. Где-то внутри пробегает крупная дрожь, словно от поезда, несущегося на тебя прямо по рельсам. Не думаю, что это сильно заметно снаружи, – меня не трясет, и зубы мои не стучат.
– С тех пор были проданы тысячи билетов, – продолжает Осмала. – Если вернуться к той, так сказать, таблице, о которой вы говорили.
– Это максимально точные сведения…
– Шестнадцать двадцать восемь, – говорит Осмала. – Что-нибудь необычное происходило в парке в это время?
– В прошлую пятницу в шестнадцать двадцать восемь, – повторяю я не столько для того, чтобы соблюсти точность, сколько стараясь выиграть немного времени. Я терпеть не могу врать, а кроме того, преднамеренное распространение неточной информации противоречит главным принципам математики. Поэтому и с Осмалой я стремлюсь к тому, чтобы не оказаться в ситуации, когда мне придется откровенно лгать. – Насколько я знаю, нет.
Осмала на секунду задумывается.
– Никакого несчастного случая, ничего такого не было?
Понимаю, что мне стоит спросить, почему Осмала задает все эти вопросы. Сейчас последний шанс это сделать.
– И что же тогда произошло? – спрашиваю я. – В пятницу в шестнадцать двадцать восемь?
Похоже, Осмала по-прежнему не замечает ноябрьского холода. Я вдруг подумал, что он вообще круглый год ходит в одной и той же одежде. Вполне вероятно.
– Тогда один человек, известный нам и раньше, – говорит Осмала, – купил билет в парк. А вчера он всплыл на поверхность одного уединенного озерца. В заднем кармане у него обнаружился входной билет. И мы можем уверенно сказать, что этот человек не утонул, а еще до того, как оказаться в воде, умер, причем дважды.
Я чувствую внутри неприятную пустоту. И первая моя мысль: что могло случиться с тяжелыми подставками от кривого зеркала? Затем я вспоминаю, кто привязывал к подставкам ноги трупа и затягивал узлы. Юхани.
– Неприятная история, – говорю я на этот раз совершенно искренне, и понимаю, что мы стоим как раз на том самом месте, с которого человек с клубничиной на шее улетел в ноябрьскую черноту.
– У нас, профессионалов, – кивает Осмала, – принято ничего не оставлять на волю случая.
– Понимаю.
– Возможно, что между билетом и таким… финалом имеется связь, – продолжает рассуждения Осмала, – а может быть, ее и нет. Если человек и правда просто сходил в Парк и при этом ничего не случилось, то…
Осмала пожимает своими огромными плечами.
– Пятница в Парке была совершенно обычным днем, – говорю я, потому что это действительно так. Необычной пятница стала только поздним вечером около одиннадцати часов. Я не знаю, как задать следующий вопрос, чтобы не показаться излишне заинтересованным. Наконец решаю, что есть только один способ что-нибудь прояснить: спросить в лоб. – Вы сказали, что знали этого человека и раньше?
Взгляд Осмалы, медленно перемещавшийся с объекта на объект, на миг замирает. Осмала смотрит мне прямо в глаза.
– Торпеда, – говорит он. – Криминальная личность, наемник. Брался выполнять разные поручения. Сам он интересует нас не в первую очередь.
– Не в первую? – переспрашиваю я.
– Я уже какое-то время наблюдаю за одной троицей, разными способами отжимающей компании. Загоняет фирмы в долги и продает их со всем имуществом по завышенной цене компаниям, с которыми у них заключены договоры на поставку оборудования. Разумеется, при этом не платит налогов, потому что все активы исчезают, а фирма разваливается. И мне очень интересно разобраться в том, как именно это работает. Подозреваю, что они прибегают к угрозам и даже к насилию. А может быть, нанимают субподрядчиков.
Осмала описал новых владельцев «Финской игры» так точно, что казалось, эта троица стоит вместе с нами на погрузочной площадке.
– Все это я рассказываю потому, – продолжает Осмала, – что вам, возможно, тоже придется иметь дело с этой троицей.
Осмала замолкает, но остается ощущение недосказанности. Он явно ждет, что я задам какой-то вопрос.
– Возможно, придется иметь дело?..
– Вы прекрасно понимаете, о чем речь, – говорит Осмала.
Какое-то время мы стоим молча, затем взгляд Осмалы перемещается в сторону.
– Ожидаются ли художественные новинки? – спрашивает он. – И мне, и моей жене очень нравятся муралы в вашем Парке.
Я задумываюсь о Лауре Хеланто и ее планах. Интересно, насколько она продвинулась в работе над ними и когда сможет реализовать их в парке – среди всего этого… Зная ее…
– Вполне вероятно, что уже в ближайшее время.
– Отлично. – Осмала растягивает рот в улыбке. – Значит, скоро увидимся.
Он разворачивается в своих миниатюрных коричневых туфельках и направляется к машине, сотрясая разгрузочную эстакаду, как лось, все еще не привыкший к своим балетным пуантам. Садится в электромобиль и уезжает.
6
Я распаковываю коробки и собираю на столе детали для новой педали к поезду «Варан». Склад – самое подходящее место, причем именно сейчас. Можно поработать руками, а кроме того, побыть одному – я убедился в этом, дважды на миг замерев, чтобы прислушаться и оглядеться по сторонам. Педаль, над которой я тружусь, занимает мои мысли не в первую очередь. Главное, о чем нужно подумать: какими последствиями чреват визит полицейского? Я опять и опять мысленно возвращаюсь к одному и тому же.
Юхани.
Юхани в курсе всего. Он мог бы обо всем рассказать Осмале буквально в двух словах. Кроме того, зная Юхани, можно быть уверенным, что эти два слова произвели бы лишь эффект выстрела из стартового пистолета. Вопрос распадается на два: способен ли Юхани на такое, а если способен, то с какой целью? Ответ на первый вопрос, если опираться на мой опыт, увы, неутешительный: способен, поскольку других вариантов у него нет и ему нечего больше терять. Тут следует вернуться к начальной ситуации, когда он восстал из мертвых и не получил того, что хотел. Это многое объясняет.
Я понимаю, что мне надо ублажать Юхани, чтобы он был всем доволен, и одновременно защищать Парк от него и, как теперь выясняется, от множества других напастей. Когда Осмала, как он пообещал, снова сюда заявится, он не должен найти ничего, что укрепило бы его подозрения.
Это будет непросто.
Педаль тоже оказывается непростым проектом. Я продолжаю с ней возиться и понимаю, что потерял счет времени, когда слышу шаги за спиной. Кладу педаль на стол и оборачиваюсь.
– Не боги горшки обжигают, – говорит Юхани. – Прекрасный пример нам всем – у самого хозяина, выражаясь фигурально, руки в глине.
Голос и лицо Юхани источают энергию и оптимизм. Думаю, это не предвещает ничего хорошего. Между прочим, он сменил имидж: на нем оранжево-красная рубашка в цветочек под бежевым пиджаком и белые джинсы. Правда, лосьон после бритья тот же. Прямо щиплет глаза. Аромат заполняет помещение склада невидимым облаком. Всем своим видом Юхани напоминает ходячий ботанический сад.
– Предлагаю сделать небольшой перерыв, – говорит он. – Выпьем кофе. Я зарезервировал столик в нашем кафе.
– Не знал, что там можно бронировать столики, – отвечаю я, – хотя теперь меня уже трудно чем-то удивить.
– Я просто хотел побеседовать в спокойной обстановке, – уточняет Юхани.
Бросаю взгляд на свой рабочий стол.
– Мне надо еще с полчаса…
– Он человек занятой и уже здесь, – скороговоркой произносит Юхани.
– Кого ты имеешь в виду?
– Он ждет в «Клубничном лабиринте».
– Кто? Кто ждет-то?
– Куйсма Лохи.
Мыслями я возвращаюсь к недельной давности «Коммерческой газете», затем снова перехожу к разговору с Юхани.
– Инвестор Куйсма Лохи? – спрашиваю я.
Юхани улыбается, как ведущий в игре «Кто хочет стать миллионером», услышавший ответ победителя. Он говорит:
– Я заказал нам свежевыжатый сок «Как ни крути» и маффины «Шоколадный гном».