– Ой, смотри! Это он! – Рыжая резко повисла у Всеволода на локте, рождая желание расслабить руку, чтобы она упала. – Смотри! Смотри!
Всеволод проследил за ее взглядом. Толпа колыхалась туда-сюда, время от времени в просвете показывая замершую у стены фигуру. Он видел уже этого парня утром на крыльце. Высокий, темноволосый, с правильными чертами лица, очень спокойным взглядом. Что-то слушает – качает головой в такт музыке.
– Правда, красавчег? – жарко дышала ему в плечо рыжая.
– Кто?
Толпа загородила парня, и комментарий теперь мог относиться к кому угодно.
– Ну, Быковский! Я про него рассказывала, – рыжая надула губки, собираясь обидеться на невнимание Всеволода. – Девчонка еще из окна прыгала. Это же из-за него.
Всеволод посмотрел с большим интересом. Так вот из-за кого совершаются чудеса. Что в нем такого? Парень и парень. Не урод. Обычный. Нормальный.
– Ой! – выла рыжая. – Там такая любовь! Такая!
Рядом с Быковским появилась светловолосая девчонка. Та самая, из окна. Быковский вынул наушник, слушая, что ему говорят.
– Я ее знаю, – показал на светловолосую Всеволод. – Гараева из-за нее прыгнула.
– Правда? – Глаза рыжей стали в пол-лица. – Что же ты раньше не сказал! Это же такая новость!
Рыжая мгновенно исчезла, а Всеволод все не мог оторвать взгляда от разговаривающей пары. Светловолосая роняла короткие фразы, Быковский кивал.
– Она его уведет, – произнес тихий голос.
Всеволод скосил глаза. Громова.
– Почему?
– А чего тут непонятного? Гараева уехала, Курбаленко осталась.
– Ну и что?
– Мужики всегда так себя ведут.
– Как?
– Берут тех, кто ближе.
Всеволод развернулся к собеседнице. Что поразило? Беспристрастное лицо. Легкая улыбка. Взгляд? Но взгляд обыкновенный.
– Всегда?
– Нет. – Усмехнулась шире. Как награду выдала. – Иногда выбирают тех, кто непонятен. Это когда ищут сложностей. Но чаще соглашаются на простые варианты.
– А ну! Отошла! – неслась на всех парах рыжая. – Ушла от него! – вопила она с дальнего края коридора.
Всеволод оглянулся. Быковский уходил. Светловолосая осталась на месте. Рыжая оказалась права – любовь сильнее расстояния.
Ну вот, дожили! Теперь он стал рассуждать о любви. И как Громова ухитрилась его раскрутить на это? Неужели он встретил еще одного игрока?
После уроков в раздевалку они шли втроем – рыжая Наташа уже привычно висела на локте, белая Наташа лениво жевала.
– Зря ты с ней связался, – утомленно произнесла белая Наташа, не волнуясь, что ее слышит подружка. – Она псих. Эмо.
– Сама ты эмо! – вспыхнула рыжая и, сильно дернув руку Всеволода, попыталась дотянуться сжатым кулачком до белой. – Я не эмо, я анимэ. Чего, запомнить тяжело? Эмо – отстой, а у меня все круто!
– Да какая разница? – раздраженно бросила белая.
– Большая! Анимэ рулит. Но любителям «Смешариков» этого не понять. А ты смотришь анимэ? – тут же переключилась на Всеволода рыжая.
– Мне нравится Миядзаки, – ответил Всеволод. – Я смотрел «Могилу для светлячков» Такахаты и «Первый отряд» Асино.
– Чего? – скривилась Наташа.
Белая заржала.
– Эмо! – поддразнила она.
– Страус Эму, а я анимэ, – грозно произнесла рыжая. – А ты вообще катись к своему Соколову, он тебя заждался.
– Нужен кому твой Соколов! – Белая натягивала тонкую куртку, зажав сумку коленями.
Всеволод осторожно перехватил пальто рыжей, распахнул, чтобы было удобней надевать.
– Вида-ала! – победно крутанулась на месте рыжая. – Вот так! А твой Соколов…
Белая не слушала. Она уходила, волоча сумку за собой. Рыжая вырвала пальто из рук Всеволода и помчалась за подружкой.
– Завидно стало, да? Завидно?
Белая отмахивалась. Рыжая наседала.
Они уходили без него. И это было хорошо. Можно было расправить плечи и подумать уже о чем-нибудь другом. Например, что он не готов к сегодняшнему занятию с Кадимом Алиевичем. Что впереди концерт. Что в субботу шахматный турнир. Что надо поискать соседку и уже завершить это дело с телескопом. Что на улице пасмурно, поэтому вечерние наблюдения снова откладываются. Достал телефон. Хорошо бы позвонить матери и предупредить, что задерживается.
Мимо прошла Громова. Глянула на его руку с телефоном, на него самого и усмехнулась. Слишком много она вложила в свою улыбку, Всеволод смутился, вспомнил рассказ рыжей и, не в силах выдержать этого взгляда, отвернулся.
Инопланетяне. Иные. Возможно, что и с Марса. Захватили одну школу. Ради эксперимента. Поработают здесь, убедятся, что с землянами им не совладать, и улетят обратно. Главное, чтобы это было не заразно.
Подружки ждали на крыльце.
– Мы к тебе или ко мне? – Рыжая выглядела сильно замерзшей, словно она простояла тут два месяца.
– У меня музыкальная школа, а потом…
– Тогда звякни. – Рыжая нашарила в кармане обрывок чека и стала криво вписывать на него цифры. – Я к тебе забегу. Ты далеко живешь?
Все, слова закончились, мыслей в голове не было никаких. Всеволод кивнул.
– Покедова.
Она снова совершила свой кульбит с привставанием на цыпочки и заваливанием на него. Ее тощий локоть обхватил шею, резко придавил. Всеволод почувствовал на губах влажный поцелуй. И это были не сухие вчерашние касания губ к коже, а требовательный поцелуй, заявляющий право собственности. Обалдевший Всеволод боялся шевельнуться, потому что не понимал, что за этим могло последовать. Не сказать, что ему было очень неприятно. В голове словно дыма напустили, мысли плавали в тумане, возникая и исчезая.
Первой не выдержала белая.
– Ой, ну, хватит уже! – проворчала она, и Всеволода отпустили. Только сейчас он понял, что с самого начала закрыл глаза.
– Хорошо целуешься, – наградила рыжая оценкой и, ничего больше не сказав, побежала за уходящей белой.
Всеволод осторожно поднял руку, касаясь губ. Что это было? Что с ним происходит? Почему вдруг стало тяжело дышать, словно першинка в горло попала?
Долго разбираться в своем состоянии Всеволоду не дали – от памятника героям к нему шла Светка. А к самому памятнику прилипла Нина. Цвет лица у нее был такой же, как и старый гранит монумента.
Глава пятая Праздник поворота рек
Пока Света шла – дерганно шла, зло, взмахивая рукой, отчего становилась похожа на сломанную ветку, – Всеволод подумал, что с таким нагромождением всего не видать ему реки Меконг, не удивиться, когда ее мутная вода понесется в обратную сторону. Река Девяти Драконов без него растопыренной клешней протянет руку к Индийскому океану. Драконы – это хорошо. Один тоже хорошо. Но три лучше. Быстрее. Сесть и улететь. Потому что сейчас его будут воспитывать.
– Я, конечно, не должна была приходить, – с ходу начала Светка. – Но вы мне на пару надоели. Понял? – И даже как будто на цыпочки приподнялась, чтобы четче произнести. – На-до-е-ли. Не буду я больше с вами возиться. Принципиальные? Я тоже принципиальная! Пошли вы далеко и надолго!
Выкрикнула она это и замерла. Ничего больше не говорила, просто стояла на месте, слегка раскачиваясь вперед-назад.
– Лелик собирается уходить? – спросил Всеволод. Это было очевидно.
Не ответила. Глаза полны слез, но сдерживается. И молчит.
– Как вы узнали, где я?
Неужели и правда белая Наташка сбегала к нему в гимназию, все узнала, а заодно и все рассказала? И пока она носилась по их коридорам, заглядывала в классы, инопланетный вирус, который уже сидел в белой, перебрался на стены, поселился в воздухе, и теперь его гимназия тоже заражена. Завтра начнут прыгать из окон и взрывать туалеты. Иначе как объяснить «удачное» Светкино появление? Никто никогда раньше так не поступал. Учились и учились. А тут вдруг повлюблялись. Точно, вирус.
Хотя, конечно, никуда Наташка не бегала. Выдумки все это.
– Ненавижу вас! – кричала Светка. – Все мальчишки дураки! Глупые и маленькие! Пыжитесь! Кидаетесь словами. А на деле ничего у вас не получается! Ничего вы не делаете! Только говорите. Болтуны! Вы думаете, что вы умные? Нет! Ни секундочки! Ни хвостулечки!
Сказав это неожиданное слово, зажала рот рукой, словно испугавшись, что скажет еще какую глупость, и бросилась бежать прочь.
Это было неправильно и странно. Нелепо – самое подходящее для этого слово.
Светка выскочила за калитку, поскользнулась на павшей листве, взмахнула руками, но удержалась. Скрылась за домами. Там она, наверное, тоже бежит, спотыкаясь и поскальзываясь. Или идет. Плачет, наверное.
Всеволод вдруг вспомнил, что пришла Светка не одна. Что была еще Нина. Сразу перед ним встало ее вытянутое лицо, остановившиеся глаза. Чего ее так перекосило? Увидела прощание с Наташкой? А чего такого? Он не может поцеловаться с девушкой? Подумаешь…
Зазвенел в голове Светкин голос. Чему она так возмутилась. Ей-то какое дело, с кем и как он прощается.
А стоит-то он все еще на пороге чужой школы, вокруг ходят чужие люди, смотрят. Неосторожная Светка кричала при всех, устроила показательный спектакль. Вон в стороне две девчонки из его нового класса ждут продолжения. Вон мелькнуло знакомое лицо парня. Вышел на крыльцо утренний девятиклассник с телефоном в руке, со змеящимся проводом, теряющимся в волосах. Грустно ухмыльнулся. Что он хочет сказать? Он ему сочувствует?
У Всеволода окаменело лицо. Ни в чьем сочувствии он не нуждался. Как не нуждался во всей этой суете, что сейчас творилась вокруг. Девчонки могут все испортить. Они лишат его того времени, которое он так старательно выигрывал в последние дни.
Всеволод сбежал с крыльца, включил телефон. Посыпались эсэмэски. Его искали. Нина звонила одиннадцать раз. Было пустое СМС от Лелика. Номер телефона он наверняка взял у Нины. Пять звонков от мамы. Мигал значок электронной почты, ему пришло двадцать писем – давала о себе знать соцсеть. Наверняка половина из этого – приглашение к дружбе. Видел он такую дружбу в гробу! Ну почему, когда победа близко, тут же начинаются сложности?