[367]. Так, знаменитая женская особь австралопитека афарского, Australopithecus afarensis, Люси, чей сохранившийся на 40% скелет был обнаружен в 1974 г. в Эфиопии и чей возраст оценивается в 3,2 млн лет, имела массу тела чуть меньше 30 кг, зато мужчины ее вида весили примерно полцентнера. Такие анатомические различия у особей разного пола, именуемые в науке диморфизмом, служат надежным указателем внутривидовой конкуренции мужских особей. Доведись мне драться с другими парнями, причем без оружия, за подружку или супругу, мои преимущества были бы больше, обладай я крупным сильным телом, а будь я маленький и тщедушный, мои шансы передать будущим поколениям свои гены стремились бы к нулю. Неудивительно, что у видов с высокой конкуренцией среди самцов за самок естественный отбор благоприятствует большим размерам тела только у мужских особей. У таких видов, как гориллы и павианы, самцы борются за контроль над гаремом из множества самок и потому вдвое превосходят последних размерами, а среди гиббонов, которые живут парами, борьба за самок значительно слабее, и самцы всего на 10% крупнее их[368]. Шимпанзе занимают промежуточную позицию, самцы у них примерно на 30% больше самок[369].
Поскольку наши предки австралопитеки, вероятно, сражались друг с другом не меньше, если не больше, чем самцы шимпанзе, агрессивность человека должна была снизиться в какой-то момент в последние два миллиона лет, и именно у нашего человеческого рода Homo. Вопрос в том, когда это произошло.
Истоки рода Homo темны, но известно, что порядка двух миллионов лет назад в ходе эволюции образовался Homo erectus, человек прямоходящий. По сравнению с ранними гомининами этот судьбоносный для нас вид имел большего размера мозг, меньшие зубы, а строением тела очень напоминал современного человека. Мужчины у Homo erectus, судя по всему, были на 20% крупнее женщин[370]. А поскольку менее выраженный диморфизм предполагает сниженную конкуренцию среди мужчин за женщин, можно предположить, что наша генеалогическая линия еще со времен Homo erectus обладала более добрым и миролюбивым нравом. Неслучайно археологические находки свидетельствуют, что Homo erectus были подлинными охотниками-собирателями, которые охотились на крупных животных, собирали множество видов растений, изготовляли достаточно совершенные каменные орудия и на своих стоянках делили между собой пищу.
Охота и собирательство играли важную роль. Несмотря на свидетельства, что охотники-собиратели имели нрав далеко не ангельский (по некоторым оценкам, в подобных обществах до трети мужчин умирали от насильственных причин[371]), они не имели бы шансов выжить при занятиях охотой и собирательством без активной кооперации — значительно большей, чем у шимпанзе. Одной из ее форм было разделение труда между полами, отводившее женщинам роль в собирательстве растений, а на мужчин возлагались львиная доля охотничьих обязанностей и сбор дикого меда. Хотя растения обычно служили надежным и главным источником калорий, мясо и мед в первобытных сообществах высоко ценились как богатая питательными веществами пища, необходимая для удовлетворения нужд всей общины, особенно кормящих матерей. Последние, безусловно, не получали бы достаточно калорий для себя и своих отпрысков, если бы мужчины и их матери не снабжали их пищей[372]. Кроме того, мужчины в обществах охотников-собирателей должны были кооперироваться значительно активнее, чем мужские особи других видов. Мужчины обычно охотились небольшими группами и часто возвращались к очагу с пустыми руками. Но с ними делились мясом более удачливые охотники, благодаря чему все мужчины общины могли поддерживать силы, чтобы каждый день выходить на охоту. Кроме того, охотники-собиратели кооперировались во всем, что касалось заботы о детях и защиты от хищников. Вместе взятые уменьшенный диморфизм размеров, возросшая кооперация между полами и внутри полов, а также значимость женских ролей в обществах охотников-собирателей позволили антропологам выдвинуть предположение, что люди стали существами менее агрессивными еще на заре рода Homo[373].
У охотников-собирателей Homo erectus, вероятно, была широко развита кооперация, но из этого вовсе не следует, что они не дрались и не воевали. Есть основания считать, что, имей мы машину времени, чтобы понаблюдать за их жизнью пару миллионов лет назад, мы увидели бы больше межличностного насилия, чем видим сегодня. Помимо свидетельств проактивного насилия в среде современных охотников-собирателей, два противоречивых факта не совсем увязываются с представлениями, что мы прекратили драться еще в те времена, как оформились в охотников-собирателей.
Первый факт — это мышцы. Сегодня средний взрослый мужчина на 12–15% тяжелее средней взрослой женщины, но более высокая доля жировой массы тела у женщин вуалирует обусловленные полом различия в мышечной массе. Ультразвуковое исследование всего тела показывает, что у мужчин она в среднем на 61% больше, чем у женщин, и главные различия приходятся на верхнюю часть тела[374]. Более того, добавочную мышечную массу мужчины приобретают в пубертатный период, когда резко повышается уровень тестостерона, что ускоряет рост мышц рук, плеч и шеи[375]. Мужчины в этом плане схожи с самцами кенгуру, у которых верхняя часть тела тоже увеличивается в период полового созревания, что помогает им лучше драться[376]. Повышенная мускулистость верхней части тела у мужчин, возможно, поощрялась естественным отбором в интересах охоты, но не стоит также исключать, что и агрессия здесь играла свою роль.
Второй факт буквально показывает себя лицом. Присмотритесь к систематизированным по историческому возрасту разнокалиберным образцам мужских лиц, которые я подобрал для вас на рис. 16. Обратите внимание, что прежде, примерно сто тысяч лет назад, даже среди ранних представителей рода Homo sapiens мужчины обычно имели массивные, грубо вырубленные черты лица и угрожающе нависшие огромные надбровные дуги. У наиболее ранних мужчин рода Homo sapiens черты были не так грубы, как у неандертальца и других вымерших людей, однако по-настоящему тонко вылепленные, феминизированные черты лица мужчины приобрели не раньше сотни тысяч лет назад[377]. Заманчиво предположить, что эти крупные физиономии отражают повышенные уровни тестостерона в подростковом возрасте. Современным мужчинам это не только добавляет либидо, импульсивности и реактивной агрессии, но и обусловливает более крупные надбровные дуги и размеры лица[378]. Вероятно, на мужественность черт влияет еще одно вещество — нейромедиатор серотонин, понижающий уровень агрессии; менее мужественные черты лица связывают с повышенными его уровнями[379].
Рис. 16. Боковой и фронтальный виды черепов неандертальца и мужчин вида Homo sapiens в разные исторические периоды. Обратите внимание, что лишь в недавние времена мужское лицо уменьшилось в размерах (приобрело тонкость черт). Стрелочками указаны надбровные дуги, менее выраженные при меньших размерах лица[380]
Редукция[381] черт мужественности, которые связывают с агрессивностью, привлекла внимание биологов, поскольку отражает многие морфологические перемены, отмечаемые у других животных, особенно одомашненных. Мне, например, не страшно подойти к свинье на ферме или соседской собаке, но и в голову не придет так же беззаботно приблизиться к дикому кабану или волку.
За поколения разведения (бридинга) фермеры уменьшили агрессивность домашних животных через селекцию в сторону более низких уровней тестостерона и более высоких — серотонина[382]. Соответственно, у многих одомашненных видов морды меньших размеров. Что любопытно, часть диких видов тоже эволюционировала в сторону меньшей агрессии, меньшей выраженности территориального поведения и большей толерантности, причем сами, посредством еще одного вида отбора, называемого в науке самоодомашниванием. Лучший пример тому — бонобо. Эти более редкие в природе и менее известные кузены шимпанзе водятся только в отдаленных лесах к югу от реки Конго. Но, в отличие от самцов шимпанзе и горилл, самцы бонобо реже проявляют систематическое безжалостное ответное насилие. Если самцы шимпанзе часто и яростно сражаются друг с другом за доминантное положение и регулярно бьют самок, то самцы бонобо дерутся редко[383]. К тому же бонобо менее свойственно проактивное насилие. По одной из гипотез, самоодомашнивание бонобо стало возможным потому, что самки этого вида способны создавать союзы, и это повернуло отбор в сторону более склонных к кооперации неагрессивных самцов с меньшими уровнями андрогенов (стероидных мужских половых гормонов) и более высокими уровнями серотонина[384]. Что поразительно: у бонобо, как и у людей, надбровные дуги и размеры лица меньше, чем у шимпанзе[385].
Многие ученые проверяют гипотезу о том, что люди тоже самоодомашнились