У человека есть и другие приспособительные механизмы. Так, в состоянии покоя сердце прокачивает каждую минуту 4–6 л крови, а во время бега — впятеро больше, чтобы поддерживать интенсивно работающие мышцы и охлаждать тело. У типичного бегуна сердце в минуту прокачивает 20–24 л крови, а у бегунов высшего класса — впечатляющие 35 л в минуту. Мы с коллегами Робом Шейвом и Аароном Бэггишем показали, что у обычного человека, как у лошадей и других выносливых животных, в ходе эволюции развились объемные эластичные камеры сердца, которые существенно отличаются от меньших по размеру, более утолщенных и менее эластичных сердечных камер у человекообразных обезьян и способны при каждом сокращении выталкивать значительные объемы крови[504]. У человека к тому же хорошо развита система кровоснабжения мозга, что помогает в нужной мере охлаждать этот жизненно важный орган во время физических упражнений[505]. Мышцы ног обычного человека, как правило, на 50–70% состоят из медленно сокращающихся, устойчивых к утомлению волокон, а это намного больше, чем у шимпанзе: у них доля таких мышц составляет 11–32%[506]. От тренировок в беге на скорость размер быстро сокращающихся мышечных волокон может увеличиваться, но в любой популяции у обычных людей преобладают медленно сокращающиеся мышцы, а значит, они способны на большую выносливость, чем человекообразные обезьяны[507].
Все вышеописанные признаки, которые помогают человеку бегать, на языке биологии называются конвергентными. Они независимо развивались в ходе эволюции у человека и других приспособленных к быстрому бегу животных. Но поскольку мы неустойчивы на своих двоих и эволюционировали от лазающих по деревьям обезьян, при беге мы, как никто в животном мире, расположены к падениям. Легкий толчок или попавшая под ногу на бегу банановая кожура свалят человека с намного большей вероятностью, чем какое-нибудь четвероногое. Если учесть, что в каменном веке вывихнутая лодыжка или сломанное запястье были равносильны смертному приговору, логично, что у человека развился некий набор уникальных жизненно важных приспособительных признаков для стабилизации тела. Среди них мой любимый — большая ягодичная мышца, приятно округлая и самая крупная во всем теле. Попробуйте сделать несколько шагов, держа руки на ягодицах, и убедитесь, что их мышцы практически бездействуют. Но стоит перейти на бег, и сразу чувствуешь, как они мощно напрягаются при каждом шаге. Как показывают эксперименты в нашей лаборатории, первостепенная задача мощных ягодичных мышц в том, чтобы не давать корпусу опрокидываться вперед при каждом соприкосновении ноги с землей[508]. К другим приспособительным механизмам, стабилизирующим тело при беге, относятся способность вращать корпусом, когда мы двигаем руками в противоход с ногами[509], а также упоминавшаяся выше затылочная связка, которая не дает голове при беге слишком сильно раскачиваться и трястись[510].
Даже если вам не нравится бегать, ваше тело с ног до головы напичкано приспособительными механизмами для эффективного экономичного бега на длинные дистанции. Многие из них никак не помогают нам при ходьбе и выполнении других действий, следовательно, они развились в процессе эволюции именно для бега. Совсем не случайно заурядный бегун способен на равных состязаться с лошадью на марафонской дистанции. Но для чего?
Десятки лет я ломал голову, силясь понять, для чего у наших предков развилось такое множество приспособлений, чтобы бегать на большие расстояния, причем на удивление хорошо. Единственное правдоподобное объяснение, которое я могу предложить, — чтобы добывать мясо.
Это сегодня, в эпоху расцвета сельского хозяйства и изобилия супермаркетов, вы можете позволить себе роскошь вегетарианства. А если нет, сомневаюсь, что вы польститесь на дохлое животное, если вдруг наткнетесь на него. И даже если вы охотитесь, то в основном ради азарта и приятного времяпрепровождения. Но такое отношение к охоте сложилось в очень недавние времена. Ни один охотник-собиратель не упустит шанса разжиться дармовым мясом, даже если оно не первой свежести, а охота для него — драгоценный способ добыть богатую полезными веществами пищу и завоевать высокий статус. И все же вплоть до недавнего времени питание падалью и охота оставались занятиями многотрудными, опасными, а без бега — практически неосуществимыми.
Вероятно, первым появилось питание падалью. Поставьте себя на место раннего гоминина (а возможно, Homo habilis, человека умелого), жившего два-три миллиона лет назад. Вы малорослы, медлительны и слабы, никакого оружия смертоноснее палки или камня у вас нет. Вы ходите-бродите по африканской саванне в поисках пропитания, и очень маловероятно, что набредете хоть на какое-нибудь дохлое животное, которое можно употребить в пищу, потому что этот ресурс драгоценный и очень большая редкость. Как только животное погибнет или лев, а то и другой хищник, насытившись, уйдет прочь от обглоданной до костей добычи, на пиршество тут же слетаются грифы, сбегаются гиены и прочие падальщики, жестоко соперничающие за оставшиеся ошметки. Всякому заинтересованному голодному падальщику стоит поторопиться и вступить в яростную схватку.
Для слабых уязвимых гомининов, наделенных, однако, способностью преодолевать бегом расстояния от средних до длинных, хорошим выходом было силой отбивать падаль; кстати, подобная стратегия и по сей день в ходу у собирателей вроде хадза и сан[511]. Типичный сценарий начинается с того, что вы примечаете вдалеке кружащих в небе грифов. Это верный знак, что внизу на земле останки. Если дело происходит в разгар дневного зноя и вы бегом спешите к месту, у вас неплохие шансы оказаться там раньше гиен, которые хуже приспособлены к бегу по жаре. Если потом вам удастся отогнать алчных грифов, у вас опять же появится верный шанс раздобыть кое-какое пропитание, в том числе богатые костным мозгом трубчатые кости, оставленные львами, поскольку они не способны употреблять их в пищу.
Вероятно, у гомининов питание мясом начиналось именно с падали, хотя археологические свидетельства указывают, что уже два миллиона лет назад они охотились на крупных животных, например антилоп гну и куду[512]. Последнее — тот случай, когда легче сказать, чем сделать, не имея серьезного оружия. Лук и стрелы были изобретены менее ста тысяч лет назад, а каменные наконечники на копья, вероятно, пятьсот тысяч лет назад[513]. До появления этого примитивного оружия гомининам приходилось подбираться к жертве совсем близко, иногда настолько, чтобы воткнуть в нее копье. Пожалуйста, не пробуйте проделать что-то подобное. Мясо, конечно, пища очень питательная, но, поскольку, если подобраться совсем близко к разъяренной антилопе гну, есть прямой риск, что она лягнет или боднет вас, поразительно, почему еще больше наших предков охотников-собирателей не довольствовались вегетарианским рационом.
Ранние гоминины охотились разными способами, но, как прозорливо предположил в 1984 г. Кэрриер, одной из стратегий была охота выносливостью. Сегодня она мало известна, но у многих антропологов и исследователей описаны случаи охоты выносливостью в самых разных культурах и местах обитания на всех континентах, за исключением Антарктиды[514]. Самые подробные описания дает активист борьбы за охрану природы Луис Либенберг, который несколько десятилетий работал в пустыне Калахари с охотниками-собирателями народности сан и даже участвовал с ними в такой охоте[515]. Мы с коллегами расспрашивали стариков тараумара в Мексике о ней и просили поделиться воспоминаниями об участии[516]. Другие коллеги описали, как охотники на Амазонке бегом преследуют пекари. Несмотря на неверие многих западных людей в возможность такой охоты, вышеприведенные и другие свидетельства указывают, что в свое время она была широко распространена.
Охота выносливостью имеет несколько разновидностей. Одна задействует преимущество отличительной способности человека не перегреваться во время бега. В самое жаркое время дня группа охотников начинает преследовать животное. Чем оно крупнее, тем лучше, поскольку животные большего размера, как и крупные люди, быстрее перегреваются и устают. Сначала намеченная жертва, естественно, спасается бегством, оставляя далеко позади охотников; те двигаются по следам расслабленной трусцой. Когда бедное животное начинает учащенно дышать от усталости, охотники продолжают идти по его следу, часто переходя на шаг, так что у них есть силы возобновить преследование, прежде чем жертва отдышится и остынет. Эти кошки-мышки с чередованием то активного преследования по пятам, то движения по следу продолжаются. Если учесть, что охотники всякий раз заставляют животное ускорять бег до того, как оно остынет, температура его тела постепенно повышается, пока его не хватит тепловой удар. Тогда охотник может, ничем не рискуя, подойти вплотную к жертве и добить ее, тут даже не требуется изощренного оружия (иногда хватает камня). По данным Либенберга, подробно описавшего более дюжины случаев охоты выносливостью, преодолеваемое расстояние в среднем чуть превышает половину марафонской дистанции, а охотники бегут трусцой со средней для джоггеров скоростью около 10 км/ч. Либенберг подчеркивает, что самое сложное на такой охоте — не бежать много километров, а не потерять след, зорко высматривая подсказки вроде отпечатков ног животного на земле, капель крови в траве и опираясь на знание его повадок и возможного поведения