– Это твоя операция, – возразила эльфийка.
– Я не знаю комбинации.
И тут в ход пошла козырная карта.
– Мы здесь ради твоей матери.
Артемис печально улыбнулся.
– Ты, капитан Малой, становишься такой же безнравственной, как и я, – сказал он и скрепил сделку липким рукопожатием.
Глава 9Красавица и чудовище
Личный самолет Фаулов, воздушное пространство над Бельгией
Младший Артемис, раскрыв пауэрбук, пытался связаться по видеоканалу с древним марокканским городом Фес. Ожидая соединения, он молча кипел от злости из-за того, что ему приходилось совершать данный межконтинентальный перелет. Было бы гораздо удобнее встретиться, например, в Касабланке. В Марокко слишком жарко, чтобы ехать через всю страну в какой-то Фес.
На экране открылось окно, в котором едва помещалась огромная голова доктора Дамона Кронски, одного из самых ненавидимых людей в мире и одновременно глубоко почитаемого в определенных кругах. В данный момент Дамон Кронски являлся президентом организации экстинкционистов. Впрочем, сам Кронски в своем знаменитом интервью заявил буквально следующее: «Экстинкционисты – не просто организация. Мы стали религией». Такое заявление, естественно, не добавило ему расположения миролюбивых церквей всего мира.
Интервью болталось на информационных сайтах Интернета в течение нескольких месяцев, и выдержки из него приводились каждый раз, как только экстинкционисты попадали в газетные заголовки. Буквально утром Артемис посмотрел интервью и не испытал к человеку, с которым ему предстояло иметь дело, никаких чувств, кроме отвращения.
«Я плаваю с акулами, – вдруг понял он. – И я готов стать одной из них».
Дамон Кронски был настоящим великаном, причем голова у него начинала переходить в плечи чуть ниже ушей. Белую до полупрозрачности, как почти у всех рыжеволосых, кожу покрывала россыпь крохотных веснушек, глаза прятались от солнца за фиолетовыми очками, тонущими в складках кожи на лбу и щеках. Улыбался он широко, сияюще и совершенно неискренне.
– Малыш А’темис, – произнес он с ярко выраженным новоорлеанским акцентом. – Ты уже нашел своего папочку?
Артемис вцепился в подлокотники кресла так, что едва не порвал ногтями кожаную обивку, и его улыбка не уступала Кронски в сиянии и фальши.
– Нет, еще не нашел.
– Жаль. Если понадобится помощь, только намекни дядюшке Дамону.
Артемис сомневался, что Кронски в его попытках прикинуться добрым дядюшкой способен обмануть хотя бы пьяного полудурка. Возможно, впрочем, доктор и не рассчитывал на успех.
– Спасибо за предложение. Надеюсь, спустя несколько часов мы сумеем помочь друг другу.
Кронски радостно захлопал в ладоши:
– Ты нашел мою шелковистую сифаку!
– Нашел. Отличный экземпляр. Самец. Возраст – три года. Больше метра от головы до хвоста. Стоит никак не меньше сотни тысяч.
Кронски прикинулся удивленным:
– Сотни? Мы действительно говорили о сотне тысяч евро?
Взгляд Артемиса отливал сталью.
– Сами знаете, что говорили, доктор. Плюс расходы. Авиационное топливо стоит недешево, как вам известно. Я хочу услышать подтверждение, или разворачиваю самолет.
Кронски наклонился к камере, его лицо заполнило весь экран.
– Обычно я хорошо разбираюсь в людях, А’темис. Знаю, на что они способны. Но ты… Я не могу предугадать, что ты выкинешь в следующий момент, и, думаю, это потому, что ты еще не достиг своего предела. – Кронски откинулся на спинку кресла. Кожа заскрипела под его весом. – Ладно. Сто тысяч евро, как договаривались. Но хочу тебя предупредить…
– Да-а? – Артемис специально растянул слово на два слога, как это принято в Новом Орлеане, дабы продемонстрировать полное отсутствие страха.
– Если ты потеряешь лемура, мою шелковистую сифаку, тебе придется покрыть мои расходы. Дата судебного разбирательства уже назначена, а мои люди плохо переносят разочарования.
Слово «расходы» в устах Кронски звучало весьма зловеще.
– Не волнуйтесь, – в тон ему ответил Артемис. – Вы получите своего лемура. Готовьте деньги.
Кронски широко раскинул руки:
– У меня здесь целые реки золота, А’темис. Горы бриллиантов. Не хватает только шелковистой сифаки. Поспеши, мой мальчик, сделай мою жизнь совсем счастливой.
Он отключился буквально на секунду раньше, чем Артемис успел щелкнуть по клавише окончания сеанса связи.
«Психологически это ставит Кронски в положение сильного, – подумал Артемис. – Надо учиться быстрее работать мышкой».
Он закрыл крышку пауэрбука и откинулся на спинку кресла. За иллюминатором солнечные лучи пробивались сквозь нижние слои облаков, и инверсионные следы реактивных двигателей рисовали в темно-синем небе узоры, похожие на крестики-нолики.
«Слишком оживленное движение. Но не надолго. Как только приблизимся к Африке, следов станет значительно меньше. Нужно поспать, хотя бы несколько часов. Завтрашний день обещает быть долгим и не слишком приятным».
Он нахмурился.
«Придется потерпеть. Так нужно для дела».
Артемис нажал на кнопку, опускающую спинку кресла, и закрыл глаза. Большинство его ровесников обмениваются футбольными карточками или просиживают за игровыми приставками до мозолей на пальцах, а он летит на высоте шесть тысяч метров над Европой и планирует окончательно уничтожить биологический вид, войдя в преступный сговор с помешанным экстинкционистом.
«Может, я слишком молод для всего этого…»
Впрочем, возраст не имеет значения. Если ничего не делать, папа навсегда сгинет в России, а этого допустить нельзя.
Дворецки включил систему внутренней связи.
– Мистер Фаул, впереди все спокойно. Как только долетим до Средиземного моря, я на час включу автопилот и немного отдохну…
Артемис уставился на динамик. Он чувствовал, что телохранитель что-то недоговаривает. После паузы, заполненной помехами и писком приборов, снова раздался его голос:
– Сегодня, когда вы приказали стрелять в лемура… это был блеф? Вы блефовали?
– Нет, не блеф, – ответил он недрогнувшим голосом. – Я готов на все.
Верхний терминал, Тара, Ирландия
Доступ к терминалу шаттлов в Таре преграждали несколько стальных дверей, различные сканеры и коды, взломостойкие биозамки и сеть всенаправленных камер системы наблюдения, создать которую куда труднее, чем доходчиво описать. Конечно, все преграды можно было обойти, если знать потайной вход.
– А с чего вы вообразили, будто я знаю, как туда проникнуть? – с надутым видом спросил Мульч.
В ответ Артемис и Элфи молча уставились на него. «Ты идиот? – читалось в этих взглядах. – Мы что, должны тебе все разжевывать?»
– Треклятое путешествие во времени, – проворчал гном. – Я сам вам рассказал, да?
– Расскажешь, – поправила его Элфи. – Не понимаю, почему ты так расстраиваешься. Я же не собираюсь никому об этом сообщать.
– Верно, – согласился Мульч. – И меня ждет богатая добыча.
Они сидели в угнанном «мини-купере» рядом с оградой фермы семейства Макгрейни, под которой находился терминал Тара. Пространство объемом десять тысяч кубических метров пряталось под молочной фермой. Первые лучи рассвета разгоняли темноту, и уже виднелись грузные силуэты пасущихся на лугу коров. Буквально через пару лет Тара станет оживленным узловым терминалом для подземных жителей, но пока туризм полностью запретили из-за вспышки чаротропии.
Мульч, прищурившись, посмотрел на ближайшее животное через заднее стекло.
– Знаете что? Я немного проголодался. Корову целиком мне, конечно, не съесть, но приличный кусок я проглотить могу.
– Экстренное сообщение: Мульч Рытвинг голоден, – сухо отозвался Артемис.
Открыв водительскую дверь, он вышел на поросшую травой обочину. Легкий туман приятно холодил кожу, чистый деревенский воздух действовал возбуждающе.
– Нельзя терять ни минуты. Не сомневаюсь, лемур уже находится на высоте шесть тысяч метров.
– Какой шустрый лемур, – хохотнул гном, перелез через переднее сиденье и вывалился из машины.
– Приятная глина, – заметил он, лизнув землю. – И по вкусу напоминает деньги.
Элфи тоже вышла из машины и легонько пнула гнома под зад.
– Не видать тебе никаких денег, если мы не проникнем в терминал незамеченными.
Гном поднялся на ноги:
– Я думал, мы почти друзья. Можно было бы и без пинков обойтись. Ты всегда так агрессивна?
– Ты сможешь это устроить или нет?
– Конечно смогу, я же сказал. Уже много лет пользуюсь этим терминалом. С тех пор, как мой кузен…
– С тех пор, как твой кузен, Норд, если не ошибаюсь, был арестован по обвинению в загрязнении окружающей среды и ты помог ему сбежать из тюрьмы, – перебил Артемис. – Мы знаем. Мы все знаем о тебе. Ладно, давайте обсудим план.
Мульч повернулся спиной к Артемису и принялся расстегивать клапан на заднице. Такое поведение являлось одним из самых страшных оскорблений в арсенале гномов. Более грубым считалось лишь действие, известное под названием «туба», заключавшееся в выбросе газов в чьем-либо направлении. Из-за «тубы» даже вспыхивали войны.
– Приступаю, шеф. Посидите здесь минут пятнадцать, а потом подойдите к главному входу. Я бы взял вас с собой, но туннель слишком длинный, чтобы держать все в себе, если вы понимаете, о чем я. – Он подмигнул Артемису. – Или поймете, если будете торчать у меня за спиной.
Скрипнув зубами, Артемис заставил себя улыбнуться:
– Отлично. Просто восхитительно. Пятнадцать минут, мистер Рытвинг. Часы тикают.
– Тикают? – переспросил Мульч. – Волшебные часы перестали тикать много веков назад.
Потом он раззявил пасть, подпрыгнул и с неожиданной грацией нырнул в землю, как дельфин в воду. Правда, для полного сходства с дельфином ему не хватало веселости нрава и милой улыбки.
Артемис видел это много раз и тем не менее не мог скрыть потрясения.
– Поразительные существа, – заметил он. – Если бы они хоть на минуту вытащили мозги из желудков, то могли бы править миром.