«Знание – сила».
Жилые коттеджи в стиле калифорнийских бунгало – с плоскими крышами и стеклянными стенами, теснились у искусственного пляжа, оборудованного волногоном и спасательной станцией. В центре лагеря находился огромный конгресс-центр с торчащим над крышей и пока закрытым лесами шпилем. Двое рабочих на лесах наносили последние штрихи на водруженную на вершину шпиля бронзовую эмблему. Большую часть эмблемы скрывал брезент, но Артемис без труда догадался, что она собой представляет: человеческая рука с зажатым в кулаке земным шаром – символ экстинкционистов.
Водитель Кронски остановил машину у самого шикарного бунгало, и доктор, не сказав ни слова, прошел в дом. Махнув рукой в сторону обитого мехом дивана, он скрылся в ванной.
Артемис надеялся принять душ и переодеться, но Кронски, очевидно, настолько расстроился, что забыл о вежливости, поэтому мальчику оставалось только ослабить ворот рубашки, от которой чесалось все тело, и дожидаться возвращения хозяина.
Гостиная в доме Кронски производила мрачное впечатление. Одна стена была полностью увешана сертификатами уничтожения с фотографиями несчастных животных и датами гибели от рук экстинкционистов последнего представителя каждого вида.
Артемис пробежал глазами по фотографиям, отметив японского морского льва, китайского речного дельфина байцзи, гуамскую летучую лисицу и балийского тигра.
Все они исчезли навсегда.
«Единственный способ еще раз увидеть этих животных – каким-то образом разогнаться до скорости выше световой и вернуться в прошлое».
В комнате имелись и другие ужасные свидетельства, аккуратно снабженные пояснительными табличками. Диван был обит шкурами фолклендского волка. Основанием торшера служил череп западного черного носорога.
Артемис с трудом сохранял спокойствие.
«Надо поскорее выбираться отсюда».
Но едва слышный голос совести напомнил ему, что, даже если он уйдет, это место не перестанет существовать, а продав Кронски еще одно диковинное существо, он лишь способствует росту его популярности.
Артемис вызвал в памяти образ отца.
«Любой ценой. Во что бы то ни стало».
В комнату вошел посвежевший после душа Кронски, облаченный в длинный восточный халат. Глаза у него припухли, как будто он только что плакал.
– Присаживайся, А’темис, – сказал он, показав на диван мухобойкой в кожаной оплетке.
Артемис посмотрел на предложенное место:
– Нет, я лучше постою.
Кронски опустился на офисное кресло:
– Да, я понимаю. Диван для взрослых. Трудно заставить относиться к себе серьезно, если ноги не достают до пола.
Доктор потер глаза короткими и толстыми, словно обрубки, большими пальцами и надел свои фирменные очки.
– А’темис, ты представить себе не можешь, что мне пришлось пережить. Из-за моих убеждений меня изгоняли из разных стран, словно обычного преступника. А теперь, когда я наконец обрел место, которое могу назвать домом, когда убедил комитет провести заседание именно здесь, выясняется, что гвоздь программы исчез! Я рассчитывал, что этот лемур предстанет перед нашим судом!
Кронски говорил спокойно – видимо, уже оправился от нервного срыва, случившегося на кожевенном базаре.
– Члены комитета экстинкционистов – очень могущественные люди, А’темис. Они привыкли к комфорту и удобствам. Марокко вряд ли можно назвать уютной страной. Мне пришлось построить этот лагерь, чтобы завлечь их сюда, пообещав сногсшибательную церемонию открытия конференции. И что я им теперь покажу? Собственную светящуюся ладонь?
Кронски помахал рукой – слизь почти вся сошла, но кожа по-прежнему тускло светилась.
– Не все потеряно, доктор, – произнес Артемис успокаивающим тоном. – Я могу предоставить вам существо, которое вдохнет в ваше общество новые силы и заставит весь мир считаться с вами.
Кронски скептически нахмурился, но наклонился вперед и слегка вытянул руки.
«Лицо говорит „нет“, – подумал Артемис. – А тело – „да“».
– Что именно ты продаешь, А’темис?
Артемис открыл в телефоне папку с фотографиями и выбрал снимок.
– Это, – ответил он, передавая телефон Кронски.
Доктор рассмотрел изображение, и скептицизма в его взгляде прибавилось.
– Что это? Фотомонтаж?
– Нет, снимок настоящий. И существо настоящее.
– Перестань, А’темис. Лично я вижу силикон и костные имплантаты.
Мальчик кивнул:
– Нормальная реакция. Тебе не придется платить, пока не убедишься.
– Я уже заплатил.
– Ты заплатил за лемура, – возразил Артемис. – А я предлагаю неизвестный вид. Возможно, опасный для всего человечества. Как раз то, против чего выступают экстинкционисты. Представь, сколько новых членов поспешит сделать пожертвования твоей церкви, когда ты расскажешь всем об этой угрозе.
Кронски кивнул:
– Ты умеешь приводить убедительные аргументы, хотя тебе всего десять лет. Сколько мне придется заплатить?
– Тебе придется заплатить пять миллионов евро. Сумма не обсуждается.
– Наличными?
– Бриллиантами.
– Не отдам ни единого камня, пока не удостоверюсь в подлинности товара, – напыщенно Кронски.
– Справедливо.
– Весьма любезно с твоей стороны, Фаул. А почему ты уверен, что я не обману тебя? В конце концов, я не сомневаюсь, что за происшествием на базаре стоишь ты. Там, где я вырос, считается справедливым отплатить той же монетой.
– Ты можешь меня обмануть, Дамон. Но ты не станешь обманывать Дворецки. Ты не настолько глуп.
Кронски хмыкнул, слова Артемиса явно произвели на него впечатление.
– Должен признать, мой мальчик, ты очень предусмотрителен и умеешь убеждать. – Он рассеянно посмотрел на светящуюся ладонь. – А’темис, тебе никогда не казалось странным, что такой малыш, как ты, стоит лицом к лицу с таким закоренелым преступником, как я?
– Не понимаю вопроса, – сказал Артемис, потому что действительно не понимал.
Кронски хлопнул в ладоши и засмеялся.
– А’темис, меня приводит в восторг само существование такого мальчика, как ты. Просто праздник какой-то. – Смех внезапно смолк, словно обрубленный гильотиной. – Когда я смогу осмотреть это существо?
– Немедленно, – ответил Артемис.
– Отлично. Передай своему человеку сообщение, чтобы явился сюда. На дорогу уйдет минут тридцать, еще десять – на проверку службой безопасности… Можем встретиться с ним в директорской приемной примерно через час.
– Я сказал, немедленно, – повторил Артемис и щелкнул пальцами.
Из-за портьеры выступил Дворецки с кевларовой сумкой под мышкой.
Кронски взвизгнул и закатил глаза:
– Извините, не сдержался… После того случая с коалой в Кливленде… Как неловко получилось…
«Запомним на будущее, – подумал Артемис. – Коала в Кливленде».
– Кстати, – продолжил доктор. – Как ты здесь оказался?
Дворецки пожал плечами:
– Так же, как и вы, доктор.
– Ты спрятался в «лендровере», – прошептал Кронски. – Хитро́.
– Не совсем. Это скорее небрежность с вашей стороны, чем хитрость с нашей.
– Буду иметь в виду. Товар при тебе?
Дворецки сжал губы, и Артемис понял: сделка заставила телохранителя задуматься о пределах лояльности. Он и к истории с лемуром относился достаточно неодобрительно, а сейчас в сумке лежало разумное существо.
Не говоря ни слова, гигант поставил сумку на стол. Артемис протянул руку к молнии, но Дворецки остановил его.
– Она обладает гипнотическими способностями. Мне приходилось встречаться в Лаосе с ребятами, умевшими заворожить любого, но по сравнению с ней они щенки. Она пыталась загипнотизировать меня, когда мы уходили с базара, и я едва не врезался в верблюда – пришлось заклеить ей рот. Кроме того, как нам известно, она умеет становиться невидимой. Когда я открыл сумку, ее там не оказалось. Думаю, энергия уже на исходе, но кто знает, сколько еще фокусов таится между этими остроконечными ушами? Вы готовы рискнуть?
– Да! – воскликнул Кронски, брызгая слюной. – Конечно да! Открывай сумку.
Дворецки убрал руку, и Артемис расстегнул молнию, чтобы все увидели лежавшее в сумке существо.
Кронски пристально посмотрел в разноцветные глаза. Провел пальцами по не по-человечески высокому лбу, подергал за уши, потом, попятившись, рухнул в кресло и дрожащими руками налил себе стакан воды.
– Пять миллионов по действующей рыночной цене, – сказал он. – Ты сказал «пять», и мы договорились. Никаких надбавок.
Артемис улыбнулся. Доктор заглотил наживку.
– Пять миллионов, – согласился он. – Плюс расходы.
Старший Артемис возвращался к посадочной площадке на складном полицейском скутере, сконструированном по образцу популярной у людей в пятидесятых годах двадцатого века «ламбретты». Впрочем, сходство ограничивалось внешним видом, ибо на человеческие мотороллеры никогда не устанавливались чистые атомные аккумуляторы, система спутниковой навигации и кнопки самоуничтожения.
Дорога из столичного города на Ифран шла по плодородной речной долине, мимо оливковых рощ и полей для гольфа.
«Древность и современность. Бок о бок».
Звезды на небе казались крупнее и ярче, чем в родной Ирландии, и полыхали, будто огни на стадионе, словно Африка была ближе к Вселенной.
«Я потерял ее. Потерял Элфи».
Но у него был план. Почти. Для его осуществления требовались всего лишь кое-какие волшебные инструменты, чтобы открыть несколько дверей, и тогда у него появится шанс. Потому что без Элфи будущего не было. Ни для кого из них.
Почти час ушел на поиски поля для гольфа, куда эльфийка посадила полицейский шаттл. Никаких явных признаков наличия здесь корабля не наблюдалось, за исключением небольшого плоского участка на поверхности песчаной ловушки. Элфи зарыла шаттл глубоко в сухой песок и оставила защитный экран включенным. Артемису удалось отыскать точное место только при помощи навигационной системы скутера.
Он сложил скутер (тот превратился в диск не больше летающей тарелки-фрисби) и спустился в шаттл через верхний люк.