Однако максимизация – не мера эффективности, а состояние разума. Если вы нацелены на лучшее, вас не устроит компромисс, навязанный суровой реальностью. Вы не так сильно удовлетворитесь решениями и в каждой сфере жизни будете ждать вариант получше – стоит только быть внимательным.
ЕСЛИ ВЫЙТИ ЗА РАМКИ ПОТРЕБЛЕНИЯ И ПОГОВОРИТЬ О ТОМ, КАК мы что-либо делаем, необходимо разграничить понятия «максимизаторы» и «перфекционисты». Мы дали некоторым из респондентов, которые проходили тест на склонность к максимизации, другой опросник, измеряющий уровень склонности к перфекционизму. Выяснилось следующее: несмотря на корреляцию в ответах, максимизация и перфекционизм – не взаимозаменяемые термины.
Перфекциониста не устроит «достаточно хорошо» выполненная работа, если он или она может лучше. Музыкант будет снова и снова репетировать произведение, даже если уже играет настолько хорошо, что практически каждый в зале сочтет его исполнение безупречным. Лучший ученик будет редактировать эссе и после того, как оно окажется достаточно хорошим, чтобы за него поставили пятерку. Тайгер Вудс[5] не прекратил тренироваться, даже когда достиг уровня мастерства, раньше считавшегося недосягаемым. Когда речь идет о свершениях, перфекционизм приносит некоторые преимущества.
Получается, перфекционисты, как и максимизаторы, стремятся к лучшему. Но я думаю, между ними есть одно важное отличие. Хотя и у тех, и у других невероятно высокие требования, перфекционисты не надеются когда-либо дотянуться до стандартов, а вот максимизаторы ожидают именно этого.
Это, возможно, объясняет, почему люди с высокой склонностью к перфекционизму не так склонны к депрессии, сожалениям и неудовлетворенности по сравнению с максимизаторами. Перфекционисты, может, и не так довольны результатом собственных действий, как могло бы быть, они все равно удовлетворены в большей степени, чем максимизаторы.
Я НЕ ОТНОШУСЬ К ЧИСЛУ МАКСИМИЗАТОРОВ. ПОСЛЕ ЗАПОЛНЕНИЯ опросника у меня получилось менее 20 баллов. Терпеть не могу ходить за покупками, и, если я все же отправляюсь в магазин, хочу как можно быстрее со всем покончить. Я пользуюсь уже знакомыми мне брендами и стараюсь игнорировать альтернативные варианты, появляющиеся на рынке, не обращаю особого внимания на свои инвестиции и не переживаю, что тариф моего сотового оператора – не самый выгодный. Предпочитаю пользоваться теми же программами, пока могу тянуть с их обновлением. Да и в работе, несмотря на то что у меня достаточно высокие стандарты, не хочу достичь идеала. Если статья, которую я пишу, или лекция, к которой готовлюсь, достаточно хороши, я займусь чем-нибудь другим. Возможно, я был бы богаче, если бы уделял больше внимания финансам. Может, стал бы учителем намного лучше, если бы тратил больше времени на работу. Но это допустимые «потери».
И несмотря на это, как практически у всех, у меня есть отдельные сферы, в которых я склоняюсь к максимизации. Когда я захожу в один из элитных магазинов, которые продают красиво упакованную еду с собой или иду на какую-либо встречу со шведским столом, который выглядит так, словно сошел с обложки журнала Gourmet, я смотрю на еду и хочу все. Я представляю ее вкус и хочу попробовать кусочек каждого блюда и поэтому с трудом принимаю решение. Как максимизатор (в этом случае), я сталкиваюсь с массой проблем, о которых говорил в этой главе. Наконец, определившись с выбором, я начинаю оценивать блюда, от которых отказался, сомневаюсь в своем решении, жалею о нем – не потому, что выбрал неудачно, а подозреваю, что другое блюдо могло оказаться лучше. В ресторанах я заказываю с трудом, смотрю на еду, заказанную другими посетителями, и зачастую думаю, что они мудрее подошли к заказу. Из-за этого, естественно, я в меньшей степени наслаждаюсь.
При беспокойстве о социальном статусе только обладание «лучшим» может обеспечить преимущество в вечном соревновании с окружающими.
Возможно, вы не так привередливы к еде, но месяцами выбираете идеальную стереосистему. Может, вас не волнует, во что вы одеты, но вы потратите все время и силы, чтобы приобрести лучший автомобиль в своем ценовом сегменте. Есть люди, отчаянно пытающиеся максимизировать прибыль от инвестиций, даже если они не собираются эти деньги тратить на что-либо особенное. На самом деле склонность максимизировать или довольствоваться достаточно хорошим вариантом сильно зависит от области. Нет людей, кто был бы максимизатором во всем, но, возможно, каждый является максимизатором в какой-то конкретной области. Возможно, максимизаторов от довольствователей отличает диапазон и количество решений, в которых он действует тем или иным образом.
И это хорошо, так как означает, что большинство способны стать довольствователями.
В таком случае перед человеком, который чувствует, что ему слишком много приходится выбирать, стоит одна задача: почаще использовать стратегию умеренного, не цепляясь за ожидание получить «лучшее».
ДЛЯ МАКСИМИЗАТОРОВ ПЕРЕГРУЖЕННОСТЬ ВЫБОРА, О ЧЕМ МЫ говорили в главах 1 и 2, – словно ночной кошмар. Но довольствователи не считают это такой уж обузой. По сути, чем больше у них вариантов, тем вероятнее, что они найдут именно то, что соответствует их стандартам. Наличие дополнительных опций при этом не всегда добавляет нагрузки, так как, руководствуясь умеренностью при принятии решений, они не стремятся проверить все доступные варианты.
У моего друга есть две дочери, которые отлично это иллюстрируют. Когда старшая достигла подросткового возраста, супруги столкнулись с классической проблемой «родители-против-подростков». Часто они спорили из-за покупки одежды. Дочка заботилась о стиле и предпочитала дорогие варианты, так что ее взгляды на «абсолютно необходимую» одежду отличались от взглядов родителей. Однако друг с женой нашли выход. Они обговорили количество денег на одежду для дочери, выделив на разумное количество в меру дорогих вещей разного вида. Затем выдали ей всю сумму, чтобы она сама решала, как ее потратить. Сработало как по волшебству – больше никаких споров, так что они спокойно могли продолжить ругаться по другим, более важным поводам.
Друзья были так рады, как сработал их подход, что решили поступить аналогично и с младшей дочкой. Но девочки оказались разными: старшая была довольствователем, а вот младшая – максимизатором (по крайней мере по отношению к одежде). Это значит, что старшая могла спокойно распоряжаться деньгами, покупать одежду, которая ей нравится, иногда импульсивно, и не особенно переживать, если выберет не лучшее. А для младшей это было не так просто. Каждый раз, отправляясь за покупками, она начинала переживать: стоит ли покупка этого предмета гардероба своих денег? Пожалеет ли она о приобретении через два месяца, когда сменится и время года, и мода? Для 12-летнего ребенка решение подобных проблем – слишком сложная задача. Такая свобода действий сыграла не в ее пользу. Думаю, она не жалеет о том, что могла принимать решения самостоятельно, но эта свобода, скорее, доставила ей массу тревог и не так много удовольствия.
УМАКСИМИЗАЦИИ СТОЛЬКО НЕГАТИВНЫХ ЭФФЕКТОВ И ТАК МАЛО положительных, что стоит задаться вопросом, почему люди придерживаются данной стратегии. Первое объяснение, которое приходит в голову, связано с тем, что многие максимизаторы могут не осознавать этой склонности. Понимая, что они с трудом принимают решения, заранее волнуются, не пожалеют ли; осознавая, что не испытывают особого удовольствия от принятого решения, они в то же время не видят, в чем причина.
Второе объяснение – беспокойство о статусе. Вне всяческих сомнений, людей начал беспокоить статус с того момента, как они начали жить в группах, но в наше время подобная забота обрела другую форму. В эпоху телекоммуникаций и глобальной информированности только обладание «лучшим» может обеспечить преимущество в вечном соревновании с окружающими. Вместе с ростом благополучия тенденции к материализму, развитию современных маркетинговых стратегий, а также с наличием все большего количества вариантов, кажется неизбежным, что забота о личном статусе постепенно перерастет в гонку превосходства, подобную гонке вооружений. Лучшим можно быть, только если у тебя все лучшее.
Сорок лет назад экономист Фред Хирш описал еще один аспект озабоченности собственным статусом. Он рассуждал о товарах, которые по природе были редкими, а также о товарах, стоимость которых частично определялась их редкостью. Площадь островов в океане нельзя увеличить. Количество учебных мест в Гарвардском университете или в лучших больницах мира – тоже. Частных домов можно построить и больше, но либо сократив расстояние между ними, либо строя их на большем удалении от городов – а из-за этого они потеряют привлекательность. Благодаря развитию технологий, возможно, у нас получится собирать больше урожая с одного акра земли, чтобы прокормить большее количество людей, однако никакие технологии не помогут обеспечивать все большее количество людей землей для жизни, неподалеку от места работы. Хирш предположил: чем благополучнее общество, чем больше удовлетворены базовые потребности, тем в большей степени людей заботят редкие товары. А если гонитесь за редкими по своей природе товарами, «просто хорошие» не подходят: вам нужно только лучшее, только максимизация. В Гарвардский университет не попадают очень хорошие студенты. Туда поступают те, кто оказался лучше других очень хороших студентов.
Возможно, некоторые знают об отрицательных эффектах максимизации, но обстоятельства подталкивают их к ней, несмотря ни на что. Они бы, может, и выбрали жить в мире, где не давит необходимость стремиться к лучшему, однако мы живем совсем в другом.