Заметил Пестель, — бережем тиранство.
— Ах, русское тиранство — дилетантство,
Я бы учил тиранов ремеслу, —
ответил Пушкин.
И вот кульминация:
Заговорили о любви. — Она, —
Заметил Пушкин, — с вашей точки зренья
Полезна лишь для граждан умноженья
И, значит, тоже в рамки введена. —
Тут Пестель улыбнулся. — Я душой
Матерьялист, но протестует разум.
Какая чудная мысль Пестеля!!! Я выскочил из дома и увидел, что
…Деревья, как зеленые кувшины,
Хранили утра хлад и синеву.
Пушкину безумно понравилась фраза Пестеля о любви. Он записал ее в дневник. А у меня появилось чувство предельной причастности к их разговору.
В соседний двор вползла каруца цугом,
Залаял пес. (Так и было, клянусь, залаял!)
На воздухе упругом
Качались ветки, полные листвой.…
И жизнь была желанна.
Он вновь услышал — распевает Анна.
И задохнулся: «Анна! Боже мой!»
Теперь-то я точно знал, о чем буду говорить в Большом зале Филармонии Кишинева.
…Полный зал, стоят в проходах.
Я сажусь за рояль и говорю о том, что среди всех композиторов у нас на планете есть два особых: Бах, чья музыка направлена сверху вниз, ибо она ниспадает на нас, как звездный дождь, как молнии.
И Моцарт, чья музыка рождается, как корневая система, и направлена снизу вверх.
И где-то над нами музыка Баха и музыка Моцарта встречаются и образуют защиту от гнева Творца.
Ибо в музыке Баха и Моцарта мы объединяемся на нашей Планете, мы едины, мы представлены как единая цивилизация.
Играю попеременно фрагменты из Баха (сверху вниз) и из Моцарта (снизу вверх).
Чувствую дыхание огромного зала…
Вскакиваю и неожиданно спрашиваю: «Скажите, друзья мои, кем вы сейчас себя чувствуете: молдаванами, русскими, румынами?»
А когда я стал попеременно играть фрагменты молдовеняски и финала Пятого скрипичного концерта Моцарта, наступил момент истины.
Весь вечер на сцене я просто наслаждался. Это была абсолютно МОЯ публика — музыкальная, нежная, поэтичная, творческая.
Интермедия
Дорогие читатели! Если вы переварили предыдущую главу, то я смело могу продолжить парадоксально-провокационное мышление. Как и в прежней главе, предупреждаю, что я ни в коей степени не глаголю истины в последней инстанции. Я просто пытаюсь ответить на вопрос, почему Николай I августейшим распоряжением не только не запретил комедию Гоголя «Ревизор», но и потребовал ее скорейшей постановки в крупнейших театрах Петербурга и Москвы. И даже подарил Гоголю перстень с бриллиантом. И пришел на премьеру, и привел всю свою семью. И приказал чиновникам в массовом порядке обязательно посетить «Ревизора». Я много раз читал комедию и находил в ней разные подтексты. А уровней в пьесе, как и в других величайших произведениях гениев, масса. Возьмем только одного, самого незначительного героя — уездного лекаря. Настолько незначительного, что Гоголь не дал ему в пьесе ни одного слова. Только звук. Но какой!!! И с каким смыслом! Помните? Он произносит звук, отчасти похожий на букву «и» и несколько на «е». Само имя, отчество и фамилия шефа уездной медицины, не знающего ни слова по-русски, основание для крохотной диссертации. Помните? ХРИСТИАН ИВАНОВИЧ ГИБНЕР!!! Тот самый, у которого пациенты «выздоравливают как мухи». Когда я учился произносить звук, которым Гибнер реагирует на все, что происходит вокруг него в городе, я понял смысл шутки Гоголя. Вы этот звук не раз слышали от людей, которые не хотят произносить все предложение-реакцию на многие события в жизни и ограничиваются этим звуком.
Ничего ужаснее о том, что творится в николаевской России на примере одного города, написать нельзя. Но вот что странно…
За свою книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» Александр Николаевич Радищев был приговорен во времена Екатерины Великой к смертной казни. Правда, казнь заменили ссылкой. А ведь был крупным чиновником! Павел I вернул Радищева из Сибири, а при Александре ему поручили участвовать в крупных государственных проектах (!!!). Вообще, много мистики в истории России! Екатерина Великая — корреспондент Вольтера — возжелала казнить («бунтовщик, похуже Пугачева»), а солдафон Павел освободил бунтовщика. Александр I же привлек его к участию в важнейших государственных программах. В отличие от дворянина и государственного деятеля Радищева, Гоголь был малороссом из сельской провинции… И высмеял… всю Россию. И ничего, ни крепости, ни смертной казни, ни ссылки. Вот почему у меня и возникла пушкинская версия, которая стала причиной ТАКОГО отношения к гоголевской комедии Николая I. Уж больно царю хотелось, чтобы Россия посмеялась не только над нерадивыми чиновниками, но и над Иваном АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ Хлестаковым, узнав в нем черты АЛЕКСАНДРА Сергеевича Пушкина. (А подарок от царя чего стоит: перстень с бриллиантом (!!!).)
Здесь мы и закончим рассуждения о Пушкине — Хлестакове — Гоголе и о невероятных парадоксах истории их взаимоотношений. Теперь нас интересует другой герой. Возможно, самый странный в истории литературы.
Размышления о Ленском. Парадокс
Размышления о Ленском. Рисунок А. Пушкина
Пушкин и Онегин. Рисунок А. Пушкина
Почему Пушкин не осуждает Онегина
Если не рассердились, то делаем следующий шаг. Евгений Онегин совершил несколько безнравственных поступков, а затем — преступление («убив на поединке друга»). И все же… автор НИГДЕ его не осуждает. Ни словом. Совсем не дает никакой оценки ни реакции Онегина на письмо Татьяны, ни его поведению на балу, ни убийству Ленского. Допустим, Пушкину претят нравственные суждения. Помните его фразу «поэзия выше нравственности»? Можно не осуждать поведение Онегина в отношении Татьяны, Ольги. Но хладнокровное убийство юноши, с которым они
…часы досуга,
Трапезу, мысли и дела
Делили дружно.
Я не раз задавал этот вопрос филологам, профессорам, студентам, учителям, своим слушателям. Но ни разу не получил хоть сколько-нибудь вразумительного ответа. Вот почему я и пишу эту главу. Как и в прошлой главе, не претендую на истину в последней инстанции.
Начинаем размышления.
Предположение первое
Автор романа в стихах и его титульный герой были друзьями. Доказательства в тексте. Многие качества и эпизоды из жизни Онегина для Пушкина автобиографичны:
1. Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных!
Когда ж хотелось уничтожить
Ему соперников своих,
Как он язвительно злословил!
Какие сети им готовил!
Но вы, блаженные мужья,
С ним оставались вы друзья:
Его ласкал супруг лукавый,
Фобласа давний ученик,
И недоверчивый старик,
И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим обедом и женой.
2. Театра злой законодатель,
Непостоянный обожатель
Очаровательных актрис,
Почетный гражданин кулис,
Онегин полетел к театру…
3. …мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил…
4. Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей…
Пушкин, как известно, отпустил длинные загибающиеся ногти. Эти ногти были объектом критики и насмешек очень многих.
5. …Духи в граненом хрустале;
Гребенки, пилочки стальные,
Прямые ножницы, кривые
И щетки тридцати родов
И для ногтей и для зубов.
Они настолько близки друг другу по стилю жизни, предпочтениям, что порой, читая первую главу, забываешь, о ком из них идет речь и что перед нами — автобиографическое отступление автора или распорядок жизни Онегина.
Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то… не то, избави боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
Так же к моменту встречи с Татьяной устал от всего (от балов и от грехов) и Онегин.
И вот, наконец, прямой контакт. Дружба!
Условий света свергнув бремя,
Как он, отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба;
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей
На самом утре наших дней.
Автор прощает герою многое:
Сперва Онегина язык
Меня смущал; но я привык
К его язвительному спору,
И к шутке, с желчью пополам,
И злости мрачных эпиграмм.
<…>
…Воспомня прежнюю любовь,
Чувствительны, беспечны вновь,
Дыханьем ночи благосклонной
Безмолвно упивались мы!
Пушкин начинает описание истории Онегина после того, как они расстались.
Онегин был готов со мною
Увидеть чуждые страны;
Но скоро были мы судьбою