— Ну почему же — без гарантий, — возразил Лаан. — Если любой из вас примет у меня вассальную клятву, я и сам, своей волей с вами пойду. И тащить не придется. Времени это займет всего ничего.
— А если мы мерзкие-премерзкие, — прищурился Тхиа, — и станем тебя как своего вассала заставлять делать всякие гнусности?
— Меня принудишь, пожалуй, — ухмыльнулся Лаан. — Захватить меня можно, а вот принудить — навряд. Нет, клятва для меня сейчас — наилучшая гарантия ваших намерений. Возможно, единственная.
— Право на Священный вопрос? — высказал догадку Тхиа.
— Вообще-то я о Священном вопросе даже и не подумал, — отозвался Лаан. — Дело в другом... но за подсказку спасибо.
Тхиа скривился.
— Почему бы и нет, — произнесли мы с ним одновременно — и так же до смешного одновременно замолчали.
Недоумевая, я взглянул на Тхиа.
— Тогда чего ты ждешь? — нетерпеливо спросил я, ибо Тхиа даже не повернул головы в сторону будущего вассала. — Давай!
— Нет, это ты давай, — с неподражаемым ехидством заявил Тхиа. — У меня у самого своих и наследственных вассалов полным-полно. А ты все же князь Дома Шенно — и ни единого вассала, хоть самого завалящего. Пора тебе этим добром обзаводиться. Лаан по твоей части. И поторапливайся, время поджимает.
Ах ты, маленький мерзавец! Он еще и забавляется! Нет, вот управимся только с делом, я ж тебе покажу шуточки.
Лаан слушал наш беспримерный диалог, от удивления приподняв брови домиком: знать, что за оголтелый случай связал нас вместе, он не мог, а на нормальные отношения между двумя владетельными князьями, пусть даже и дружеские, то, что он видел, не походило ну никак.
— Согласен, — вздохнул я.
Лаан внезапно засмеялся.
Да сговорились они с Тхиа меня морочить, что ли?
— Что тут смешного? — сдержанно поинтересовался я.
— После сам поймешь, — уверенно посулил Лаан.
— После так после, — вздохнул я.
И впрямь, некогда расспросы заводить. Надо покончить побыстрей с вассальной присягой и драпать отсюда.
— Я готов, — объявил Лаан, становясь на колени.
— А я — нет, — возразил я. — Я ведь не знаю, кого в вассалы беру. Тебя хоть звать-то как полностью?
Не подымаясь с колен, Лаан взглянул на меня в внезапным интересом.
— Лаан, — ответил он после недолгого, почти незаметного колебания. — Для клятвы этого довольно. А полное имя скажу после. Придется тебе довериться мне без гарантий, — с улыбкой прибавил он, и я сдался.
Все было, словно во сне, когда о разумной логичности нет и речи. Каждое слово, каждый поступок во сне имеет смысл не в связи с остальными, а сам по себе. Каждое, даже невероятное и вовсе деяние несет свое оправдание в себе самом. Можно летать в поднебесье потому, что у тебя чешется ухо. Можно таять, как свеча — или воздвигнуться горным перевалом. Можно съесть королевский трон. Можно принимать вассальную клятву в могильном склепе у недоверчивого незнакомца.
Во сне все можно.
— Я, Шенно Дайр Кинтар, принимаю человека, именующего себя Лааном, под власть и защиту своих рук, — промолвил я, и мои ладони опустились на плечи Лаана почти что своей волей, без участия моего рассудка. — Клянусь повелевать им, как предписывает обычай, и оберегать его, как велит закон. Клянусь ответить на Священный вопрос своего вассала правду целиком и полностью.
Все. Теперь, как только Лаан произнесет ответные слова, я буду связан по рукам и ногам. Нельзя отказать в ответе на Священный вопрос, нельзя и солгать: тут же, на месте, рухнешь замертво. А вопросы, они ведь разные бывают. Когда Тхиа нарек Нену своим вассалом, ему тоже пришлось ответить... и упаси Боги любого, кому предстоит ответить правду и только правду без изъятия и умолчания на вопрос, заданный Сахаи Нену.
А на какой вопрос предстоит ответить мне, я и гадать не хочу.
Все равно скоро узнаю.
— Я, именующий себя Лааном, — с готовностью подхватил тот, — отдаюсь под власть и защиту рук Шенно Дайра Кинтара. Клянусь чтить его, как предписывает обычай, и повиноваться, как велит закон.
Наступило молчание.
— Все уже, все, — ухмыльнулся Тхиа. — Спрашивать сейчас будешь или потом?
— Потом, — ответил Лаан, подымаясь. — Это уже не так важно. И спрошу после, и отвечу вам после...
— И кандалы твои раскурочим тоже после, — в тон продолжил я. — А теперь — пошли отсюда. И так уже лишнего проваландались. Идем. Теперь ты вроде должен идти, если я велю — или нет?
— А как же, — согласился Лаан, усмехаясь с явным облегчением.
Что-то он решил для себя при помощи вассальной клятвы. Что-то очень важное.
Но что именно, я в тот миг еще не знал.
Никогда не угадаешь, от каких странностей, подчас даже мелочей может зависеть твоя жизнь. Стражник, обычный сонный полупьяный стражник с городской стены, для которого длинная стрела-лопаточка привычней, чем лопата для землекопа, подстрелил бы меня наверняка, сумей он меня заметить — но в шорохе предрассветных теней он не заметил бы ничего. А тот воин, что поджидал нас на гребне замковой стены, углядел живую мишень безошибочно — но вот привычки, чтобы поразить ее насмерть, привычки-то ему и не хватило. Привычки — и еще времени. Окажись на моем месте Лаан, и наемник успел бы послать вторую стрелу вдогон первой, исправляя невольный промах.
А Лаан замешкался. Не мог недавний кандальник толком угнаться за двумя пусть и усталыми, а все же бойцами, по незнакомому подземелью. Как ни спешил он выбраться на волю, а тело за духом не поспевало. Мы с Тхиа старались приноровиться к его порывистой походке, то отчаянно торопливой, то вынужденно медленной — а все же опередили его шагов на десять. Тхиа остался у выхода, чтобы дождаться Лаана, а после закрыть за ним потайную дверь. А мне, ясное дело, не терпелось. Не стоялось мне спокойно, и все тут. Едва добравшись до двери, я тут же сунулся наружу.
Я только через пару биений сердца уразумел, что это была стрела — когда ухватил ее. А в то мгновение мне прямо так и почудилось, что тихий тяжелый свист обрушился на меня, взрезав спину наискось от плеча к пояснице, и начал падать, уже обессиленный. Рука моя сама сомкнулась вокруг древка, и тело само рванулось назад, сбивая с ног подоспевшего Лаана. И только потом, когда я отшвырнул Тхиа и накрепко закрыл дверь, пришло запоздалое осознание. Лишь когда мимолетный холод сменился цепкой болью, я понял, что держу в руке.
— Засада? — коротко спросил Тхиа, куда быстрей меня сообразив, что к чему.
— Со стены стреляли, — ответил я. — Сверху.
— Рану покажи, — потребовал Тхиа, и я безропотно повернулся к нему спиной.
— Длинная, но неглубокая, — заключил Тхиа, задрав рубашку. — Сейчас сладим.
— Туго не бинтуй, — попросил я.
— А я и не стану бинтовать. Смажу просто своим зельем, чтобы кровь остановить, и все. Повязка тебе помешает.
Лаан глядел на нас во все глаза. Ну да — по его разумению, меня следовало туго-натуго перевязать, а после уложить в постель. Будь я его вассалом, а не он моим, так бы тому и быть. Ручаюсь, он бы и ложе соорудить исхитрился.
Хорошо, что я не его вассал.
— Чем тебя так? — спросил он, стараясь не глядеть на манипуляции Тхиа.
Я показал стрелу. Широкое полукружие наконечника, острого, как отточенная бритва, блеснуло в полумраке. Тхиа коротко взглянул на него и хмыкнул.
— Знаешь, что говаривал батюшкин эконом об этих стрелах? — вопросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Очень практичная вещь. Очень. Чем тебя убили, тем тебе и могилу копать будут.
Шутник, однако, эконом Майонов. Впрочем, ему иначе и нельзя. Всю жизнь иметь дело с чужими деньгами, не обладая чувством юмора — этак и сбеситься недолго. Шутник.
И пусть его. Беда в том, что мнение свое о стрелах-лопатках, среди воинов именуемых «рассекающими», господин эконом мог иметь в одном и только одном случае.
— Из ваших припасов стрела? — поинтересовался я, чтобы проверить догадку.
— Из наших, — кивнул Тхиа. — Для выстрела сверху куда как подходящая штука. Знаешь, если бы этот стрелок в тебя попал...
— Довольно и того, что он нас обнаружил, — возразил я. — По крайности, меня.
— Нас, — уверенно возразил Тхиа. — Слишком уж он быстро выстрелил. Значит, был готов. Ждал. Не тебя заметили, а нас, и не теперь, а раньше. И караулили у всех выходов — вдруг мы снова покажемся.
— Тогда нас приметили по обратной дороге в замок, — предположил я. — Иначе раньше бы и стреляли.
— Послушай, — оживился Тхиа. — Тогда еще не все потеряно! Никто не видел, как мы выходили наружу в первый раз... а мало ли кто может пролезть в замок извне. Это не нас поджидали! Не Майона Тхиа и Шенно Дайра Кинтара! Ждали лазутчиков, которым рано или поздно придется из замка выйти!
— А тогда нам самое время бегом бежать в спальные покои! — подхватил я. — Если повезет, успеем.
— Правда твоя, — бросил Тхиа уже на ходу. — Лаана в твоей спальне спрячем, там постель помассивнее.
Лаан не сказал ничего. Только молча зубы стиснул да прибавил шагу. Сильный он человек — не выругался, не вздохнул даже. Я бы так не смог. Когда ему совсем было удалось вырваться, сбросить цепи, обрести союзников, когда казалось, что всего-то и осталось сделать шаг-другой, судьба с немыслимой жестокостью посмеялась нам ним. Желанная воля обманчивым промельком возникла из ниоткуда — и скрылась в никуда. В нелепую мешанину чужих обрывочных надежд и ненужных ему замыслов.
— Тебя куда понесло? — окликнул меня Тхиа: оказывается, я, призадумавшись, опередил Тхиа и пропустил поворот.
Я остановился и виновато оглянулся на него.
— Ладно, — махнул рукой Тхиа. — Можно и этим путем пройти. Только впредь смотри, куда идешь.
Послушный взмаху его руки, я свернул направо — и едва удержал вопль. Во-первых, мне почудилось, что передо мной нет стены, а во-вторых, я едва в нее не врезался.
Прямо передо мной взору открывалась спальня, освещенная тремя большими свечами. Обитателя спальни я узнал не сразу: массивная спина и широкая задница могли принадлежать кому угодно. Добро бы еще обладатель этих телес был полностью одет, при всех накидках, нашивках, оторочках и прочих регалиях — а длинная, до пят, ночная рубашка что у светлости, что у высокородия на один покрой.