А. Н. Леонтьев, развивая психологическую теорию деятельности, наметил и задал общий подход к рассмотрению проблемы внимания. По мнению А. Н. Леонтьева, если обратиться к кругу явлений перцептивного внимания, то можно увидеть, что «полнее, ближе и точнее эти своеобразные явления охватываются учением о восприятии, о перцептивной деятельности» (Леонтьев 2000: 231). А следовательно, поняты они могут быть через анализ структуры (строения) и динамики (хода) этой деятельности. В свою очередь, о строении и ходе деятельности можно судить как по ее продуктам, так и по объективным показателям, задающим внешнюю сторону деятельности.
Разрабатывая это положение А. Н. Леонтьева, Ю. Б. Гиппенрейтер (1983а; 1983б; 1983в) настаивает на необходимости анализа явлений внимания в трех планах, не ограничиваясь каким-либо одним из них:
1) Деятельность и ее уровневая структура: мотив, побуждающий и направляющий деятельность; цель, определяющая действие; операции, позволяющие достичь цели в данных условиях (Леонтьев 1975).
2) Сознание – совокупность явлений, задающих внимание по субъективному критерию, а также его субъективные эффекты: выделение в сознании «фокуса» и «периферии», ясность и отчетливость сознавания объекта внимания, переживание умственного усилия и др.
3) Физиологические механизмы, которые можно обозначить как «реализаторы и средства деятельности» (Гиппенрейтер 1983б: 168). Обращаясь к их анализу, Ю. Б. Гиппенрейтер обогащает деятельностный подход идеями физиологии активности и, в частности, уровневой концепции построения движений, предложенной Н. А. Бернштейном (1966).
Как уже отмечалось выше, в свете концепции Н. А. Бернштейна любое человеческое движение можно рассмотреть как процесс решения двигательной задачи в заданных условиях. Движение строится на нескольких уровнях, обеспечивается разными «этажами» центральной нервной системы, от более простых и древних до более сложных, развитых только у человека. Всего Н. А. Бернштейн выделяет пять таких уровней. Нижний уровень (А) участвует в любом движении и отвечает за поддержание тонуса мышц, самый верхний (E) – в осуществлении так называемых «символических» двигательных актов наподобие письма или речи, а в других двигательных актах обычно не востребован.
Практически в любом движении задействованы сразу несколько уровней, среди которых можно выделить ведущий уровень, соответствующий смыслу задачи, и нижележащие «фоновые» уровни, которые обеспечивают отдельные аспекты ее выполнения и не связаны прямо с содержанием задачи:
Каждая двигательная задача находит себе в зависимости от своего содержания и смысловой структуры тот или иной уровень, иначе говоря, тот или иной сензорный синтез, который наиболее адекватен по качеству и составу образующих его афферентаций и по принципу их синтетического объединения требующемуся решению этой задачи (Бернштейн 1966: 42).
Для большинства предметно-практических действий человека в качестве ведущего выступает уровень предметных действий, или D.
Процесс построения движения осуществляется циклически. На смену декартовскому принципу рефлекторной дуги в работах Н. А. Бернштейна приходит идея «рефлекторного кольца». По ходу осуществления движения оно корректируется как на ведущем, так и на фоновых уровнях в соответствии с задачей и с изменениями в окружающей среде. Коррекции осуществляются за счет того, что у человека есть информация о необходимых характеристиках движения, определяемых его программой, и информация о том, как движение осуществляется в данный момент. Специальный «прибор сличения» определяет, что и как должно быть скорректировано в двигательном акте на каждом из уровней его построения для приведения его в соответствие с программой и, в частности, с ее актуальной порцией на «задающем приборе».
Когда Ю. Б. Гиппенрейтер начинает разрабатывать приложение данной теоретической модели к решению зрительных (и, в частности, глазодвигательных) задач, она берет за основу положение о том, что смысловая структура решаемой человеком задачи определяет ее двигательный состав и тот ведущий уровень, на котором решение задачи будет выстраиваться и регулироваться при поддержке «фоновых» уровней. Несмотря на то что у Н. А. Бернштейна задача всегда двигательная и суть модели состоит в коррекции выполняемых движений в соответствии с задачей и условиями ее выполнения, в принципе задача может быть и чисто перцептивной (см.: Величковский 1999; 2006; Velichkovsky 2002; Уточкин 2008). В частности, Б. М. Величковский усматривает за решением перцептивных задач шестиуровневый механизм, добавляя к пяти уровням регуляции двигательного акта по Н. А. Бернштейну (от A до E, аналоги для которых он находит в перцептивных процессах) еще один уровень – F, уровень «метакогнитивных координаций», обеспечивающий построение образа мира и «модели психического».
Однако вне зависимости от того, стоят ли за решением перцептивных задач те же уровни, что и за обеспечением построения движений, здесь принципиален прежде всего ход анализа: от задачи осуществляемого акта к его физиологическим механизмам (а не наоборот, что было характерно для классической физиологии).
Что дает для изучения внимания анализ связей в рамках трехкомпонентной схемы, предложенной Ю. Б. Гиппенрейтер? Прежде всего, это идея неразрывной связи деятельности и ее физиологических механизмов: они выстраиваются в систему, которая обозначается как «функционально-физиологическая система деятельности» (Романов, Дормашев 1993) и определяется структурой деятельности и поставленной задачей. Конечно же, в сознании эта система представлена не целиком, а лишь частично, что касается как ее психологической, так и физиологической структуры. Со стороны психологической структуры деятельности в сознании представлена цель осуществляемого действия (образ будущего результата), в которую должны быть преобразованы объективно заданные требования. Предмет, отвечающий цели действия, фактически и есть «объект внимания». Со стороны физиологических механизмов деятельности в сознании даны раздражители ведущего уровня ее организации, соответствующие смыслу решаемой задачи.
Таким образом, при реконструкции структуры деятельности по решению определенных перцептивных задач можно опираться и на субъективные отчеты испытуемого, и на объективные (физиологические) индикаторы внимания, которые могут быть зафиксированы с помощью приборов.
В качестве примера такого индикатора в исследованиях 1970-х гг. были использованы непроизвольные микродвижения глаз человека, который решает задачу, требующую внимания, вне зависимости от того, является ли эта задача зрительной, слуховой или умственной.
В частности, когда человек выполняет зрительную задачу в отношении неподвижных и потому требующих зрительной фиксации стимулов, предъявляемых на движущемся фоне, или просто фиксирует взглядом объект на движущемся фоне, эти микродвижения обретают форму так называемого фиксационного оптокинетического нистагма (ФОКН). В структуре ФОКН выделяют две фазы: медленную, или «сплыв» – плавное смещение по направлению движения фона, и быструю, или «скачок» – быстрое возвращение взора к фиксируемому объекту.
Изучая свойства ФОКН, В. Я. Романов (Романов 1971; Гиппенрейтер, Романов 1970) обнаружил, что его параметры чувствительны к структуре осуществляемой человеком деятельности. В проведенном исследовании испытуемый последовательно решал несколько сходных задач с почти одинаковой стимуляцией: фиксировать (удерживать взглядом) неподвижную светящуюся точку на движущемся фоне; следить за изменением цвета точки и нажимать на кнопку всякий раз, когда произойдет изменение; выявить закономерность (алгоритм) смены цвета точки, что требует уже осуществления определенных интеллектуальных операций. В первом случае фиксация точки – цель действия, а сбор зрительной информации о точке (ее яркости, цвете и т. д.) может выступить в качестве средства достижения этой цели. Во втором случае всё наоборот: сбор зрительной информации – цель, а фиксация взора – вспомогательная операция или средство решения задачи. При анализе параметров ФОКН обнаружилось, что при выполнении двух этих задач они различаются: изменение цели и, следовательно, смысла фиксации от первой задачи ко второй, переход от простой фиксации точки к отслеживанию изменений ее цвета приводит к изменению фиксационных движений. В. Я. Романовым было установлено, что непроизвольные скачки глаз во втором случае происходят реже, а их амплитуда меньше. Более того, согласно отчетам испытуемых, субъективно степень их внимания к целевому объекту была различной. Следовательно, в соответствии со схемой анализа внимания, предложенной Ю. Б. Гиппенрейтер, «степень внимания» прямо определяется целью осуществляемого действия и соотносится с ведущим уровнем организации деятельности. В рассмотренном примере одна и та же операция – зрительная фиксация – то уходит на фоновый уровень, то оказывается сознательным действием на ведущем уровне. Когда же основная задача становилась умственной или переводилась в другую модальность (например, в слуховую или тактильную), внимание практически «уходило» из зрительной сферы. Решение задачи зрительной фиксации полностью передавалось фоновым уровням, и это также закономерным образом сказывалось на параметрах ФОКН.
Уровневый характер организации процесса решения глазодвигательной задачи был убедительно показан и в исследовании С. Д. Смирнова, где было смоделировано постепенное поуровневое «снятие» регуляции решения зрительной задачи при усложнении параллельно решаемой умственной задачи (Смирнов 1971; Гиппенрейтер, Смирнов 1971; обсуждение см. также в работе: Смирнов 1985). Испытуемый должен был решать математическую задачу и одновременно следить за движением зрительного объекта, в качестве которого выступал перемещающийся по экрану арифметический пример, записанный в столбик. Достигая одного края экрана, пример вновь появлялся с другой стороны. Пример следовало решить по алгоритму, который задавался перед началом предъявления. Сам пример мог быть более или менее сложным, а в качестве контрольного условия использовалась ситуация, когда испытуемый мог быть просто внимателен к задаче слежения как таковой: его просили фиксировать какую-либо деталь объекта и прослеживать изменение его положения на экране. Когда умственная задача отсутствовала, слежение за зрительным объектом осуществлялось с должной скоростью и на адекватном уровне построения движений глаз, с привязкой взгляда к пространственной позиции целевого объекта (уровень «пространственного поля», или С, по Н. А. Бернштейну). Когда задача становилась сложнее, испытуемый продолжал осуществлять слежение, сохраняя скорость движений глаз приблизительно равной скорости движения зрительного объекта, но теряя пространственную привязку движений глаз к положению целевого объекта на экране, что можно соотнести с работой более низкого уровня В (уровня синергий). Наконец, при еще большем усложнении умственной задачи в решении задачи слежения сохранялось только направление движений глаз, соответствующее направлению движения объекта, однако движения глаз происходили уже без соответствия скорости объекта и без привязки к его пространственному положению. Задача слежения передавалась еще на более низкий уровень организации деятельности – а с точки зрения продуктивных характеристик испытуемый был просто