Одним из направлений исследований, в рамках которого принцип кольцевой регуляции подтвердил свой эвристический потенциал, стал поиск ответа на вопрос, что представляют собой оперативные единицы перцептивной деятельности. Согласно гипотезе Ю. Б. Гиппенрейтер,
…с точки зрения теории уровней Н. А. Бернштейна, единицы объема внимания можно представить в виде отдельных порций или блоков программы, которые находятся в «задающем приборе» ведущего уровня и поступают на отработку. На ранних этапах освоения задачи величина этих блоков очень мала […] По мере тренировки элементы задачи получают […] «роспись» по нижележащим уровням, поэтому ведущий уровень может взять на себя заботу о более крупных единицах программы (Гиппенрейтер 1983б: 175).
При этом понятие единиц перцептивной деятельности неразрывно связано с решаемой субъектом задачей.
Идея Н. А. Бернштейна о том, то построение движения представляет собой многоуровневый процесс решения двигательной задачи, стала для отечественной психологии внимания одной из основополагающих. Понятие «перцептивной задачи», аналогичной двигательной задаче по Бернштейну и влекущей за собой разворачивание перцептивного действия на разных уровнях его организации, лишь один из которых осознаётся субъектом, получило дальнейшее развитие в контексте психологической теории деятельности, где задача определяется как «цель, данная в определенных условиях», а цель выступает как осознанный образ будущего результата действия. С одной стороны, применение этих понятий к процессам восприятия содержит в себе неявное допущение, что при выполнении перцептивных задач еще до возникновения конкретного образа восприятия у человека имеется некоторый осознанный, хотя и нечеткий образ продукта перцептивной деятельности (аналогичный «идеационному возбуждению мозгового центра» и представлению о «преперцепции» в работах У. Джеймса и, возможно, имеющий ту же природу, что и «схема» в перцептивном цикле У. Найссера), предвосхищающий последующий образ восприятия в отдельных его аспектах. С другой стороны, конструктивный характер восприятия выражается в том, что сам процесс решения перцептивной задачи выстраивается так же, как движение, которое «не задано изначально в каком-либо управляющем центре, а непрерывно строится с учетом происходящего на периферии» (Сироткина 1989: 51) на основе сопоставления текущих и требуемых характеристик.
Развивая и конкретизируя идеи А. Н. Леонтьева на материале сначала слухового, а затем и зрительного восприятия, Ю. Б. Гиппенрейтер заявила «подход к перцептивным процессам как процессам решения задач» (Гиппенрейтер 1978: 72). В отношении зрительного восприятия первоначально речь шла о задачах, при выполнении которых человек осуществляет движения глаз (фиксирующие либо прослеживающие) в соответствии с требованиями задачи, т. е. проявляет внешне наблюдаемую двигательную активность, и лишь затем была предпринята попытка распространить представление о перцептивных задачах на более широкий круг явлений. Согласно предложенному общему определению, «зрительные задачи возникают в связи с постановкой зрительных перцептивных целей» (Гиппенрейтер 1978: 13). Соответственно, первым делом возникает вопрос о том, в чем могут заключаться такие зрительные цели и как они субъективно презентированы воспринимающему.
Как отмечалось выше, зрительное восприятие становится задачей, когда его условия затруднены, когда наблюдатель сталкивается с недостатком или переизбытком стимульной информации, а также с ее неоднозначностью. Примером ситуации недостатка стимульной информации может служить опознание изображения по его фрагменту: перцептивная цель в этом случае может быть обозначена как распознавание объекта, а методика опознания фрагментированных изображений (напр.: Snodgrass, Corwin 1988) широко распространена в нейропсихологической диагностике и в нейрофизиологических исследованиях зрительного восприятия. Аналогичную задачу представляет собой поиск патологии врачом-радиологом на низкоконтрастном изображении, где перцептивная цель состоит в том, чтобы обнаружить, локализовать и распознать неизвестное заранее нарушение (Drew et al. 2013b), а многообразие требований открывает широкие возможности для выстраивания индивидуальных стратегий решения задачи (Drew et al. 2013a). Примером перцептивных задач данного класса в слуховой модальности можно считать установление темы и содержания речевого сообщения при его предъявлении на фоне сильного шума, а также распознавание отдельных слов и звуков на фоне сильного шума (напр.: Wang, Bilger 1973). Этот класс задач, также имеющий большое прикладное значение, например в юриспруденции, широко изучается в экспериментальной фонетике.
Условия неоднозначности провоцируют возникновение у наблюдателя множественных перцептивных гипотез относительно того, что он видит, и могут вызвать постановку задачи «создать определенный образ» – например, при произвольных субъективных обращениях пространственно или содержательно неоднозначных изображений (напр.: Strüber, Stadler 1999). В слуховом восприятии в качестве аналога можно рассмотреть опознание слов-омофонов, для установления точного значения которых необходим анализ контекста или целостной ситуации, в которой звучит данное слово, а в отсутствие контекста велика роль частотности разных значений омофона (напр.: Grainger et al. 2001).
Наконец, с переизбытком информации наблюдатель сталкивается в широком спектре традиционных «задач на внимание»: в частности, при решении задачи зрительного поиска заранее известного объекта при наличии отвлекающих стимулов. Аналогичная ситуация переизбытка информации встречается и при зрительном поиске во времени, когда приходится искать целевой стимул среди множества быстро сменяющих друг друга объектов, например в условиях «бегущей строки». В качестве примера лабораторной модели зрительного поиска во времени можно привести условия быстрого последовательного предъявления зрительных стимулов, где испытуемому предъявляется ряд символов или картинок, сменяющих друг друга с высокой скоростью в одном и том же месте зрительного поля. Обычно испытуемого просят выделить (обнаружить) в потоке стимулов один из символов и опознать его – например, сообщить, какая из предъявленных ему букв была обведена в кружок. В последнем случае, помимо обнаружения кружка и опознания буквы, перцептивные цели наблюдателя могут также включать установление отношения между двумя стимулами во времени (зафиксировать букву, которая появилась одновременно с кружком). К этой же категории относится широкий класс задач «избирательного слушания» с бинауральным и дихотическим предъявлением, с которого начались исследования внимания как отбора в когнитивной психологии (Черри 1972).
В свете поставленной выше проблемы существования внимания возникает закономерный вопрос, не является ли всякая перцептивная задача в то же время и «задачей на внимание». Для ответа на него мы опираемся на анализ структуры задачи в соответствии со схемой, предложенной В. В. Петуховым (1987). Анализируя в свете психологической теории деятельности решение мыслительных задач, он предложил различать объективную структуру задачи, включающую заданные извне условия и требования задачи, и субъективную структуру, включающую цель, в которую должны быть преобразованы требования, и средства, используемые для достижения цели. Эта схема анализа показала свою эвристичность и в отношении перцептивных задач (Печенкова, Фаликман 2001). Перцептивная задача как таковая, т. е. постановка цели, возникает в том случае, если автоматические процессы, направленные на сбор и обработку необходимой информации, оказываются недостаточными. Именно поэтому мы связываем постановку перцептивной задачи с затруднением условий восприятия. Любая перцептивная задача требует отбора и удержания материала в соответствии с поставленной целью, т. е. произвольного внимания. Собственно «задача на внимание» возникает в случае недостаточности доступных средств решения задачи для достижения цели в заданных условиях. Чем сложнее условия достижения поставленной наблюдателем цели, тем в большей степени перцептивная задача приближается к «прототипическим» задачам на внимание, таким как задачи зрительного поиска в наборе пространственно распределенных зрительных стимулов или в их развернутой во времени последовательности.
При дальнейшем усложнении условий «задачи на внимание» учет требований задачи и внутренних ограничений субъекта заставляет субъекта сделать выбор определенного способа действия, или стратегии как осознанного способа выстраивания или применения человеком системы средств решения задачи с целью повышения продуктивности перцептивной деятельности, которое, в свою очередь, может быть рассмотрено как «эффект внимания» (ср.: Гиппенрейтер 1983б).
Это представление о структуре перцептивной задачи и субъективных стратегиях было реализовано в экспериментальных исследованиях группы Ю. Б. Гиппенрейтер и В. Я. Романова, а впоследствии – в наших исследованиях. В качестве основных экспериментальных приемов выступили, как уже отмечалось выше, систематическое варьирование требований предлагаемой испытуемому задачи (напр.: Гиппенрейтер, Романов 1970) или индуцированное укрупнение единиц обработки информации человеком, решающим задачу (Гиппенрейтер и др. 1976; Романов, Фейгенберг Е. И. 1975; Петрова, Романов 1978), влекущие за собой изменение ведущего уровня организации процесса выполнения перцептивной задачи.
Глава 3Оперативные единицы перцептивной деятельности и опосредствование зрительного внимания
3.1. Проблема единиц восприятия и обработки информации в психологии
Проблема единиц восприятия имеет в психологической науке давнюю историю, восходящую, как и проблема существования внимания, по меньшей мере к представлениям основателя научной психологии В. Вундта, для которого укрупнение единиц восприятия выступало в качестве основного продукта апперцепции (Вундт 1912). В работах Вундта намечены два способа формирования таких единиц: их выделение в соответствии со структурой воздействия (возможно, хотя и не исключительно, с опорой на прошлый опыт субъекта) и в соответствии с намерениями субъекта, иногда вопреки структуре стимульного воздействия. Вопрос о субъективных