Испытуемые решали задачу прочтения слова, образуемого начальными буквами последовательности, побуквенно предъявляемой в центре экрана, и задачу опознания буквы красного цвета в той же побуквенно предъявляемой последовательности. Целевая буква могла либо входить в состав слова, либо предъявляться среди букв, следующих после его завершения. Для проверки выдвинутой гипотезы были использованы слова особого рода, которые могли быть прочитаны либо как пятибуквенные, либо как трехбуквенные (напр., «дом» / «домра»). Все слова относились к среднему диапазону частотности.
Перед началом эксперимента половина испытуемых получала инструкцию читать пятибуквенные слова, а другая половина испытуемых – читать трехбуквенные слова. Обе группы решали задачу опознания буквы красного цвета, которая могла стоять на любой позиции в ряду, кроме первой (т. е. первая буква слова никогда не была красного цвета). Стимульные последовательности были полностью одинаковы в обеих группах и предъявлялись со скоростью 9 букв в секунду (110 мс/стимул), их предъявлению предшествовал фиксационный крест длительностью 800 мс. Набор символов, предъявляемый вслед за пятой буквой ряда, всегда представлял собой произносимую, но не имеющую смысла последовательность из шести букв русского языка, завершаемую «маской» – символом решетки: например, «+ б а л е т д р о м у н #».
Помимо экспериментальной серии, каждый испытуемый участвовал в двух контрольных сериях, в которых воспроизводился эффект «мигания внимания» в данных условиях предъявления. В этих сериях с использованием случайных наборов букв той же длины испытуемые выполняли стандартные задачи: одинарную (опознание буквы красного цвета) и двойную (опознание первой буквы ряда и буквы красного цвета). Буква красного цвета так же, как и в экспериментальной серии, могла появиться на любой позиции в ряду, за исключением первой.
Экспериментальной и контрольной сериям предшествовали тренировочные серии по 20 проб, по структуре совпадавших с основными пробами.
Мы ожидали получения стандартного эффекта «мигания внимания» при сравнении результатов двух контрольных серий и смещения этого эффекта к концу прочитываемого слова как новой перцептивной единицы, размер которой должен соответствовать полученной инструкции, в экспериментальных сериях.
Действительно, эксперимент показал, что снижение вероятности обнаружения зондового стимула зависит от длины читаемого в соответствии с инструкцией слова, а начало «мигания внимания» приходится на окончание слова или прохождение его «точки опознания» – накопления количества букв, достаточных для принятия решения о том, что это за слово (Tyler, Marslen-Wilson 1986). На рис. 9 можно видеть, что в случае трехбуквенных слов «мигание» наблюдается на позиции +4 (это вторая буква после окончания слова, в его состав входят позиции от 0 до +2), результат значимо отличается от соответствующей позиции условия с пятибуквенными словами: F(1,28) = 5,048, p = 0,033. На этой позиции в условии с трехбуквенными словами вероятность обнаружения целевой буквы ниже, чем на большинстве позиций ряда, значимые различия получены как с предшествующими позициями: +1 (F(1,28) = 5,221, p = 0,03), +2 (F(1,28) = 8,441, p = 0,007), так и с последующими: +5 (F(1,28) = 6,887, p = 0,014), +7 (F(1,28) = 19,275, p = 0,001), +8 (F(1,28) = 15,944, p = 0,001), +9 (F(1,28) = 16,532, p < 0,001 (p = 0,001), +10 (F(1,28) = 58,453, p = 0,001); было также получено различие с позицией +6 на уровне тенденции (p = 0,083).
В задаче чтения пятибуквенных слов начало «мигания внимания» приходится на позицию +5, на ней показатель успешности обнаружения зонда значимо ниже, чем в условии с трехбуквенными словами: F(1,28) = 6,093, p = 0,02. Показатель продуктивности для этой позиции значимо отличается от большинства других позиций ряда, а именно трех предшествующих позиций: +1 (F(1,28) = 5,060, p = 0,03), +2 F(1,28) = 6,203, p = 0,019), +4 (F(1,28) = 4,234, p = 0,049), и трех последующих позиций: +7 (F(1,28) = 6,847, p = 0,014), +9 (F(1,28) = 13,474, p = 0,001) и +10 (F(1,28) = 53,908, p = 0,001); на позиции +8 различия значимы на уровне тенденции (p = 0,056).
Несмотря на то что в состав слова входят позиции от 0 до +4, для его опознания предположительно достаточно позиций от 0 до +3 («точка опознания» 5-буквенного и 6-буквенного слова обычно приходится на его четвертую букву, что согласуется с результатами наших предыдущих исследований). Таким образом, значимое снижение в решении зондовой задачи (ниже 40 % правильных ответов) наблюдается либо после завершения прочтения трехбуквенного слова, либо после прохождения «точки опознания» четырехбуквенного слова.
Рисунок 9. Успешность отчета о целевой букве в зависимости от ее позиции в 3-буквенном либо 5-буквенном слове: данные по фрагменту ряда, охватывающему интервал от второй буквы слова (позиция +1) до трех букв после окончания пятибуквенного слова, на которых наблюдается «выход» из «мигания внимания»
В контрольных сериях был получен стандартный эффект «мигания внимания» со значимым снижением вероятности обнаружения зондового стимула на позиции +2: F(1,28) = 28,197, p = 0,000 и отсутствием снижения по остальным позициям (см. рис. 10). Сопоставление результатов контрольных серий у испытуемых, которые в экспериментальной серии решали задачу чтения трехбуквенных и пятибуквенных слов, с использованием однофакторного дисперсионного анализа не выявило значимых различий ни по одной из позиций.
Рисунок 10. Стандартный эффект «мигания внимания» в задаче опознания первой буквы ряда и буквы красного цвета (Ц2). Успешность опознания зондовой буквы снижается на позиции +2 и остается постоянной на всех остальных позициях ряда. «Группа 1» в экспериментальном условии работала с трехбуквенными словами, «Группа 2» – с пятибуквенными словами
Нам представляется, что этот результат правомерно рассматривать как аргумент в пользу гипотезы о «мигании внимания» как временном снижении продуктивности перцептивной активности, наступающем по окончании очередного перцептивного действия, которое связано с перцептивной единицей, соответствующей поставленной задаче. Как только наблюдатель опознаёт количество букв, достаточное для опознания слова, сбор зрительной информации прерывается, что знаменует начало «мигания внимания».
Таким образом, можно утверждать, что функциональная (временно формируемая в соответствии с поставленной задачей) перцептивная единица встроена в само перцептивное действие. Это перцептивное действие как раз и является «актом внимания», состоящим в формировании функциональной системы, которая обеспечивает решение задачи (ср.: Гиппенрейтер 1983б; Иванников 2010).
Однако остается открытым вопрос о том, как связаны внимание и формирование перцептивных единиц иного рода, примером которых является симультанно воспринимаемый и пространственно выделенный набор букв, составляющих слово. С одной стороны, именно эта ситуация рассматривалась в ранних исследованиях Дж. М. Кеттелла (Cattell 1886) под руководством В. Вундта и трактовалась самим Вундтом как акт «апперцепции», т. е. произвольного внимания (Вундт 1912). С другой стороны, такой способ предъявления соответствует стандарту в изучении «эффекта превосходства слова» – задаче Рейхера – Уилера (Reicher 1969; Wheeler 1970), результаты исследований с использованием которой, как отмечалось выше, в моделях когнитивных психологов двадцатого столетия трактуются преимущественно как проявление автоматических процессов переработки информации, по определению не требующих внимания и не связанных с ним (McClelland, Rumelhart 1981; Coltheart et al. 2001), хотя и разрушаемых при сужении внимания (или «оперативного поля зрения», по Ю. Б. Гиппенрейтер) до одной буквы (Johnston, McClelland 1974). С учетом обсуждавшихся выше данных о том, что чтение слов, будучи высокоавтоматизированным процессом, не свободно от интерференции, потребовалось более пристальное изучение взаимосвязи между многообразием «эффектов превосходства слова» и зрительным вниманием, что и стало целью наших дальнейших исследований.
Глава 6«Эффект превосходства слова», объектное и пространственное внимание
В качестве базовой дихотомии, на основе которой можно провести сопоставительный анализ функционирования зрительного внимания в условиях быстрого последовательного и одновременного (симультанного) предъявления зрительных стимулов, мы взяли за основу различение «объектно-ориентированного» (object-based) и «пространственно-ориентированного» (location-based, space-based) внимания, широко обсуждаемое в когнитивной психологии внимания в течение последних трех десятилетий (Vecera, Farah 1994; Tipper, Weaver 1998; Downing et al. 2001; Scholl 2001; Chou, Yeh, Chen 2014, и др.). Направление исследований, сложившееся вокруг этого различения, стало одним из следствий выстраивания психологии внимания вокруг метафоры прожектора, к настоящему времени со всей очевидностью занимающей лидирующие позиции по сравнению с другими, более ранними метафорами внимания в когнитивной психологии, такими как фильтр и резервуар ресурсов (см.: Fernandez-Duque, Johnson 1999).
6.1. Объектное и пространственное внимание в когнитивной психологии
Наиболее оживленные дискуссии и экспериментальную полемику повлек за собой вопрос о том, какую из указанных форм внимания следует считать первичной, основополагающей для человеческого познания, что «выбирает» прожектор внимания: места в пространстве, где расположены некоторые объекты (которые могут быть восприняты как целостности, не сводимые к сумме физических признаков, и опознаны лишь благодаря вниманию), или объекты, занимающие определенные места в пространстве и выделяемые как таковые без необходимого участия внимания. Иначе говоря, необходимо ли для того, чтобы воспринять тот или иной объект, направить внимание на то место в зрительном поле, где он расположен, или, напротив, восприятие объекта необходимо для того, чтобы субъекту стали доступны все его прочие характеристики, включая пространственные координаты. Эта проблема во многом сродни классической философской «проблеме курицы и яйца», и в литературе можно обнаружить сторонников обоих вариантов ее решения. Кроме того, есть и компромиссные варианты, как психологические, так и основанные на особенностях анатомии и физиологии зрительной системы: поскольку в головном мозге человека есть два специализированных пути передачи зрительной информации, обозначаемые как «что-путь» (вентральный, ведущий из первичной зрительной коры в нижневисочную и обеспечивающий «восприятие для опознания») и «где-путь» (дорзальный, ведущий в теменную и далее в премоторную кору и обеспечивающий, в свою очередь, «восприятие для действия») (Milner, Goodale 2006), можно предположить, что каждый из них вооружен собственными механизмами внимания как отбора.