аботки информации о слове и не взаимодействует с вниманием, то в условиях верной и неверной подсказки он должен был быть выражен в равной степени, даже если абсолютные показатели успешности опознания буквенных стимулов будут различаться. Иными словами, в этом случае мы не предполагали получить значимого взаимодействия между факторами типа строки и верной/неверной подсказки, даже если влияние каждого из факторов по отдельности оказалось бы значимым.
В эксперименте приняли участие 24 человека (21 женского пола, 3 мужского) в возрасте от 17 до 30 лет, студенты и сотрудники вузов г. Москвы, с нормальным или скорректированным до нормального зрением.
Испытуемые решали задачу опознания буквы в словах, псевдо-словах и несловах, предъявляемых справа или слева от точки фиксации (на расстоянии 7 угл. град. от нее) вслед за подсказкой, которая указывала, с какой стороны от точки фиксации (справа или слева) должен появиться целевой стимул. В 75% случаев подсказка была верной, чтобы испытуемые не перестали ею пользоваться, а в 25% случаев – неверной. Верная подсказка соответствовала условиям пространственного внимания, сфокусированного на месте предъявления буквенной строки, неверная – условиям отвлеченного пространственного внимания. Проба начиналась с предъявления черного фиксационного креста размером 0,7 × 0,7 угл. град. на сером фоне на 1000 мс. По их истечении над фиксационным крестом на 300 мс предъявлялась стрелка размером 1,52 × 0,71 угл. град., указывающая на предположительное место предъявления буквенной строки. После того как появлялась подсказка, слева или справа от фиксационного креста на 200 мс появлялся ряд из пяти букв, которые могли образовывать слово, псевдослово или неслово (были использованы те же буквенные строки, что и в предыдущем эксперименте). Ряд был напечатан черными буквами и занимал 3,22 × 1,31 угл. град. (схема расположения стимулов на экране представлена на рис. 13). В качестве целевого стимула выступала средняя буква ряда. Вслед за буквенной строкой предъявлялась «маска», прерывавшая ее обработку. Испытуемый должен был отчитаться о целевой букве посредством выбора одного из двух предъявляемых на экране вариантов ответа, скорость ответа не регистрировалась. Сравнивалась успешность решения задачи по опознанию центральной буквы в словах, псевдословах и не-словах при верной и неверной подсказке (количество правильных ответов для каждого из условий).
Рисунок 13. Схема предъявления стимулов на экране в момент появления целевого слова. Временная развертка предъявления была следующей: фиксационный крест – 1000 мс; стрелка-подсказка – 300 мс; целевой стимул – 200 мс; маска на месте предъявления целевого стимула (#####) – 100 мс
Основной серии эксперимента предшествовали ознакомительная серия из 5 проб и тренировочная серия из 10 проб, отличавшиеся временем предъявления стимульной строки (в ознакомительной серии длительность ее предъявления была увеличена).
В эксперименте было обнаружено, что хотя при отвлечении внимания от места предъявления целевой буквы задача в целом решается менее успешно (эффект подсказки статистически значим: F = 48,110, p = 0,001), «эффект превосходства слова» наблюдается в условиях как сфокусированного, так и отвлеченного внимания. Иными словами, как при верной, так и при неверной подсказке буква, предъявляемая в составе слова, опознается значимо лучше, чем буква в составе не-слова, что выражается в значимом эффекте типа буквенной строки: F = 11,882, p = 0,001. Значимого взаимодействия между характером подсказки (верная/неверная) и типом буквенной строки, в составе которой предъявлялась целевая буква, обнаружено не было: F = 0,154, p = 0,857. Этот результат, в соответствии с нашей гипотезой, указывает на автоматический характер «эффекта превосходства слова» в условиях симультанного предъявления слова, буква в составе которого подлежит опознанию.
Рисунок 14. Основной результат эксперимента с пространственной подсказкой. При верной подсказке получены равно выраженные «эффект превосходства слова» и «эффект превосходства псевдослова», в то время как при неверной подсказке «эффект превосходства псевдослова» выражен меньше и не достигает значимого уровня
Тем не менее характер эффекта и, вероятно, определяющие его факторы для этих условий предположительно различны. Для условий сфокусированного пространственного внимания – так же, как для опознания буквенных стимулов в интервале «мигания внимания» при предъявлении всех стимулов в одном и том же месте зрительного поля – был получен значимый «эффект превосходства псевдослова»: буквы в псевдословах опознавались значимо лучше, чем в несловах, и почти так же эффективно, как в осмысленных словах родного языка: тест парных сравнений выявил значимые различия между несловами и словами (p < 0,000) и между несловами и псевдословами (p < 0,002), но не выявил значимых различий между псевдословами и словами (p < 0,300).
Для условий отвлеченного внимания аналогичного значимого эффекта мы не получили. Орфографически упорядоченные псевдослова статистически не отличались от непроизносимых псевдослов: тест парных сравнений выявил значимые различия только между словами и несловами (p < 0,012), но не выявил различий ни между псевдо-словами и несловами (p < 0,093), ни между псевдословами и словами (p < 0,227).
На графике, представленном на рис. 14, видно, что при верной пространственной подсказке «эффект превосходства слова» и «эффект превосходства псевдослова» достигают приблизительно одинаковой величины, а при неверной пространственной подсказке показатель успешности опознания буквы в псевдослове занимает промежуточное положение между несловами и словами, однако, в отличие от показателя для слов, значимо не различается с показателем для непроизносимых наборов букв.
Таким образом, можно предположить, что в условиях отвлеченного пространственного внимания главным фактором, влияющим на опознание буквы, становится знакомость содержащего ее слова, в то время как в условиях сфокусированного внимания определенную роль играет фактор орфографической упорядоченности: если набор букв, окружающий целевой стимул, образует с ним знакомые и привычные буквосочетания, эффективность его обработки повышается.
Вместе с тем нельзя утверждать, что вклад фактора орфографической упорядоченности снижается при любых формах невнимания, поскольку в предыдущем эксперименте в интервале мы обнаружили «эффект превосходства псевдослова» для целевых букв в контексте буквенных строк, предъявленных в интервале «мигания внимания». Общим для условий сфокусированного внимания при методике подсказки и условий невнимания в случае «мигания внимания» является то, что наблюдатель отслеживает события в том самом месте зрительного поля, где в итоге предъявляется целевой стимул (иными словами, в обоих случаях пространственное внимание направлено на место появления целевой буквы в составе слова). Однако в действительности трактовка взаимодействия между «эффектом превосходства слова» и вниманием может оказаться сложнее, поскольку в интервале «мигания внимания» «эффект превосходства слова» выражается в преодолении этой ошибки зрительного внимания, в то время как в условиях пространственного невнимания, несмотря на повышение вероятности опознания буквы в составе слова, уровень ее опознания не достигает условий сфокусированного внимания.
На основании этих результатов можно допустить, что пространственно-ориентированное и объектно-ориентированное внимание представляют собой два разных уровня обработки информации в зрительной системе. В отечественных работах, в которых предпринималась попытка прямого переноса уровневой модели построения двигательного акта Н. А. Бернштейна на описание процесса зрительного восприятия (Velichkovsky 2002, Уточкин 2008), этим уровням сопоставлялись уровень пространства (уровень С, по Н. А. Бернштейну) и уровень предметных действий (уровень D, по Н. А. Бернштейну).
На наш взгляд, если пространственное внимание определяет предварительную настройку на определенную часть зрительного поля, информация из которой будет обрабатываться наиболее полно, то объектное внимание можно рассмотреть как собственно перцептивное действие, целенаправленный акт формирования перцептивной единицы с последующим доступом ко всем ее элементам и характеристикам, прежде всего тем, которые соответствуют поставленной задаче. Направление пространственного внимания на место зрительного предъявления слова родного языка гарантирует опознание его формы, звучания и, согласно результатам исследований других авторов, значения. Отвлечение пространственного внимания не устраняет возможности влияния словоформы на опознание отдельных букв («эффекта превосходства слова» как такового), но ограничивает доступ к прочей информации.
Это допущение об объектно-ориентированном и пространственно-ориентированном внимании как двух уровнях обработки информации в зрительной системе подтверждается результатами недавнего исследования У. Чу с коллегами (Chou, Yeh, Chen 2014), которые использовали одну из традиционных упомянутых выше методик для изучения объектного и пространственного внимания, предложенную Р. Эгли с коллегами, дополнив ее методологией теории обнаружения сигнала.
В оригинальной методике, ставшей прототипом для группы методик с соседствующими объектами (Egly et al. 1994), был использован прием периферической подсказки. Испытуемым на экране предъявлялись два прямоугольника, расположенные с двух сторон от точки фиксации. Конец одного из них «подсказывался» – коротко подсвечивался, что должно было непроизвольно привлечь внимание испытуемого к соответствующему месту экрана. Задача состояла в том, чтобы как можно быстрее нажать на кнопку, когда в любом месте на любом из прямоугольников появится темный квадрат. Исследователи сравнивали скорость ответа испытуемых в трех условиях: (1) верная подсказка (квадрат появляется в том самом месте, которое подсвечивалось); (2) неверная подсказка: а) квадрат появляется внутри того же прямоугольника, где и подсказка, но на противоположном конце; б) квадрат появляется внутри другого прямоугольника, но на том же конце, где подсказка.