В самых первых экспериментах, которые положили начало данному циклу исследований, была использована методика быстрого последовательного предъявления зрительных стимулов, заключающаяся в том, что наблюдателю в одном и том же месте зрительного поля по очереди предъявляются зрительные объекты (буквы, цифры, изображения, слова и т. п.), сменяющие друг друга с высокой скоростью, вплоть до 10—15 стимулов в секунду, и требуется обнаружить либо опознать один или несколько заранее заданных стимулов, а возможно, все эти стимулы, если их количество не превышает объема рабочей памяти испытуемого. Поскольку загрузка зрительной системы предельно высока, в этих условиях наблюдается целый ряд ошибок зрительного внимания, таких как «слепота к повторению» (Kanwisher 1987; Chun 1997), «нарушение отчета о порядке середины ряда» (Holcombe et al. 2001) и др., и в том числе «мигание внимания» (Raymond et al. 1992) – закономерное снижение вероятности отчета о втором из двух целевых объектов в ряду быстро последовательно предъявляемых стимулов в пределах половины секунды после предъявления первого целевого объекта при условии его верного опознания. Когда мы включили первую и вторую целевые буквы в состав одного и того же побуквенно предъявляемого слова, выяснилось, что «мигание внимания» в критическом временном интервале перестает наблюдаться даже для тех букв, которые могут быть пропущены при сохранении осмысленности слова.
Далее было показано, что полученный эффект обусловлен не знакомостью наблюдателю слов как целостных единиц восприятия, поскольку в отсутствие поставленной задачи условия быстрого последовательного восприятия разрушают целостное опознание слова, а тем, что наблюдатель продолжает осуществлять сбор зрительной информации или, иначе говоря, «удерживает внимание» к ряду быстро последовательно предъявляемых зрительных стимулов до тех пор, пока длится предъявление слова или пока не достигнута его «точка опознания».
Таким образом, нам удалось продемонстрировать, что в условиях быстрого последовательного предъявления букв «чтение слова» выступает в качестве средства удержания зрительного внимания и, следовательно, может рассматриваться как инструмент, обеспечивающий успешное опознание тех стимулов, которые иначе были бы пропущены. Это средство может быть рассмотрено только как внутреннее (интрапсихическое), поскольку позволяет повысить эффективность решения задачи без опоры на внешние свойства стимула (иначе она повышалась бы только для тех стимульных наборов, которые в действительности представляли собой слова русского языка, в то время как мы получили аналогичный результат и для «псевдослов», и даже для непроизносимых наборов согласных букв).
Последующее исследование выявило, что в условиях быстрого побуквенного предъявления слов «мигание внимания» сдвигается к концу слова как новой единицы обработки зрительной информации. Следовательно, можно говорить об изменении размера функциональных единиц обработки зрительной информации, или «квантов внимания» (Гиппенрейтер 1983а; Степанов 2011), при переходе от отчета об отдельных буквах к «чтению слов», что подтверждает высказанную ранее нами (Фаликман 2001) гипотезу о том, что «мигание внимания» знаменует собой окончание такого «кванта».
Процесс решения задачи опознания буквы организован иначе, когда подлежащая отчету буква входит в состав слова, которое предъявляется одновременно с ней. В этом случае слово как средство решения задачи представляет собой средство внешнее, в каком-то смысле навязанное наблюдателю. Однако, как показал совместный анализ субъективных отчетов испытуемых и сопутствующих показателей успешности опознания целевой буквы в слове в условиях быстрого последовательного предъявления пятибуквенных строк, более эффективное решение задачи опознания буквы (в частности, при ее появлении в составе предъявляемого одновременно с ней слова в интервале «мигания внимания») чаще связано с успешным использованием этого средства, а менее эффективное – с отказом от его использования, что указывает на его инструментальный характер в структуре решения задачи. Кроме того, нам удалось показать, что и пространственное отвлечение внимания от слова, в составе которого появляется целевая буква, не препятствует использованию этого слова в качестве внешнего средства, повышающего эффективность опознания буквенного стимула. Препятствием для использования слова как целостной единицы в качестве средства организации внимания могут стать условия, в которых зрительное внимание наблюдателя перенаправляется между отдельными буквами или буквосочетаниями в пределах слова посредством специальных экспериментальных манипуляций, адресованных более низкоуровневым механизмам зрительной системы, связанным с динамикой пространственного внимания человека – например, это условия «прайминга скорости восприятия» или «слепоты, вызванной движением».
Результаты проведенных экспериментов, наряду с накопленными в современной когнитивной психологии данными, позволяют предположить, что объектное и пространственное зрительное внимание могут соответствовать сознательным и приспособительным операциям (Леонтьев 1972) в структуре перцептивной активности субъекта, связанной с конструированием перцептивных единиц. За формированием сознательных операций стоит процесс, который А. Н. Леонтьев описывает следующим образом: «…сливание в единое действие отдельных частных действий представляет собой превращение последних в операции» (Там же: 298). В терминах уровневой модели Н. А. Бернштейна этот процесс может быть трактован как делегирование функции управления тем или иным компонентом состава задачи, ранее представленным на ведущем уровне, фоновым уровням. Эти операции легко могут быть осознаны, и в этом случае субъект способен произвольно ими управлять. Именно так, по всей видимости, организован процесс восприятия слова, и именно особенности сознательной операции, автоматизированной, но с легкостью «возвращаемой» в сознание, позволяют объяснить противоречивые данные об автоматизированном или не полностью автоматизированном характере зрительного восприятия слова, обсуждаемые в когнитивной психологии (напр.: Kahneman, Chajczyk 1983). Приспособительные операции, возникающие «путем простого приспособления действия к условиям его выполнения» (Ibid.), не представлены в сознании и тем самым слабо контролируемы, но могут помимо намерений субъекта влиять на ход выполнения действия, меняя состав сознательных операций, а в некоторых случаях разрушая их. Это предположение перекликается с результатами исследований М. Б. Михалевской, А. Н. Гусева и Г. Я. Шапирштейна, в которых было выявлено различие между неосознаваемыми установками на целевой признак и на операциональный признак в решении зрительной задачи, состоявшее в том, что установки второго рода были выражены сильнее и угасали медленнее (обсуждение см.: Асмолов 2002; Гусев 2007).
Таблица 9
Основные результаты проведенных экспериментальных исследований
Выявленные различия в решении задач на внимание в условиях побуквенного и симультанного предъявления слов показали адекватность предложенного нами различения структурных и функциональных единиц обработки зрительной информации в решении задач на внимание (Фаликман и др. 2012). О структурных единицах мы говорим в случае однозначно заданной прошлым опытом группировки одновременно предъявляемых стимулов (такими свойствами обладает, в частности, объединение одновременно и упорядоченно предъявленных букв в слово). Функциональные единицы обработки зрительной информации мы определяем как временное объединение отдельных зрительных стимулов в соответствии с поставленной задачей, не обязательно навязываемое стимульным материалом, а возможно, даже противоречащее ему. Укрупнение именно функциональных единиц обработки информации было продемонстрировано в экспериментах, в которых сопоставлялись задачи «прочесть слово» и «назвать как можно больше букв» на одном стимульном материале, который включал как побуквенно предъявляемые слова, так и не связанные друг с другом буквы. Сходные эффекты формирования функциональных единиц в графической деятельности описаны в подробно рассмотренном нами исследовании Е. И. Фейгенберг и В. Я. Романова для иерархических двигательных задач – например, когда испытуемый получает задачу рисовать соединенные друг с другом буквы M или пары MW по сравнению с задачей рисования «забора», состоящего из отдельных остроугольных элементов (Романов, Фейгенберг Е. И. 1975). Аналогичным образом, побуквенно предъявляя последовательности букв, которые начинаются с пятибуквенных слов, содержащих в себе трехбуквенные (напр., бук/буква), и давая разным группам испытуемых инструкцию читать пятибуквенные либо трехбуквенные слова, мы говорим о прочитываемых словах как функциональных единицах обработки зрительной информации. В том и другом случаях с опорой на терминологию, предложенную в работах Ю. Б. Гиппенрейтер в контексте развития психологической теории деятельности (Гиппенрейтер 1983а; 1983б), можно говорить об изменении «квантов» графической или же перцептивной деятельности человека.
Мы предположили, что этим двум типам перцептивных единиц в задачах опознания букв родного алфавита соответствует два разных механизма конструирования единиц обработки информации, или объединения отдельных зрительных объектов (букв) в целостную единицу (слово родного языка), обеспечивающую более высокую эффективность обработки информации о составляющих ее отдельных элементах. Различия между этими механизмами могут быть сопоставлены с предложенным Л. М. Веккером различением процессов пространственной и временной интеграции в познании (Веккер 1998).
Как внимание, так и использование языка Л. М. Веккер относил к числу сквозных психических процессов и рассматривал как интегративные процессы, отмечая, что организация процессов внимания связана как с общими закономерностями структуры психического пространства и психического времени, так и с частными закономерностями организации языковых процессов. Устанавливая таким образом связь между функционированием внимания и языковыми процессами и относя к последним в том числе и «образы слов», не только слуховые, но также зрительные, Л. М. Веккер задал один из возможных векторов исследования внимания – изучение его в связи с речевой регуляцией и языковым опосредствованием познания. Именно здесь наиболее ярко проявляют себя процессы нисходящей регуляции (или «синтеза сверху вниз» в терминах единой теории психических процессов). В частности, Л. М. Веккер указывает, что широко понимаемая речевая регуляция выступает как средство расширения объема внимания, которое достигается за счет «укрупнения величины соответствующих информационных единиц», средством которого становятся «образы словесных кодов», взаимодействующие с разными уровнями когнитивных, эмоциональных и регуляционно-волевых процессов и осуществляющие интеграцию как внутри этих классов, так и между ними. В этом случае одним из механизмов «эффекта превосходства слова» как укрупнения единиц зрительного восприятия можно было бы считать «переход временных последовательностей в непрерывно-целостные симультанно-пространственные схемы» (Веккер 1998: 625).