получается, что возбудители болезней, которые хранятся в пробирках, – это еще не самое страшное! Серьезнее то, что в нашей стране находятся головы из числа военных, которые пытаются на основе уже известных создать боевые вирусы и готовы изучать, как они воздействуют на человека.
– То, что ты рассказываешь, вызывает одновременно страх и негодование. Разве эти люди не задают себе вопрос, этично ли это? И как это вообще в наши дни можно разрешить?
– Вот тут-то и проблема. В нашей стране большинство людей думает, как ты, и безусловно будет против таких экспериментов. Однако, если невозможно проводить эксперименты в своей собственной стране, появляются идеи сделать это на чужой земле. Гонконгский профессор отказался способствовать нашим ребятам, сделал все, чтобы лаборатория там не появилась, но потратил все свои силы и здоровье на борьбу или… поплатился своей жизнью.
– Ты что, предполагаешь, что это не был несчастный случай? Неужели все настолько серьезно? Ты меня пугаешь, друг! – озабоченно произнес Том в надежде на то, что Крис продолжит свой эмоциональный рассказ.
– После его смерти проводилось расследование. Знающий человек мне намекнул, что американцы старались дело замять и активно вмешивались в процесс. Не зря, наверное…
– Это невероятно, – еще больше оживился Том, – и в итоге лабораторию не открыли?
– В Гонконге не открыли. Но одержимые своей идеей наши «ястребы» не остановились. Они решили переместиться в Китай. Дескать, там и так случаются разные утечки, и, если что, это будет китайская проблема… Если бы они были настоящими вирусологами, то понимали бы, что никто не застрахован от разного рода ошибок, которые в конечном счете могут повлиять на весь мир. Есть статистика: только с начала двухтысячных годов было зарегистрировано пять или шесть утечек вирусов из лабораторий Китая, Сингапура и Тайваня. Даже если недавняя эпидемия атипичной пневмонии не явилась результатом неудачного эксперимента, это не значит, что такая ошибка не может быть источником следующей пандемии. Вот я расскажу тебе один случай из конца семидесятых, который произошел в Англии. Одна дама, кажется, ее звали Джанет Паркер, работала фотографом в медицинской школе. Однажды у нее появилась ужасающая сыпь на теле. Первичный диагноз – ветряная оспа. Но женщине становилось хуже, и через несколько недель она скончалась от черной оспы, которая считалась полностью исчезнувшей. Как выяснилось, в здании, где работала фотограф, располагалась исследовательская лаборатория с образцами черной оспы, которые из-за халатности одного из сотрудников утекли оттуда. Последующий карантин всех работников позволил избежать эпидемии. Такие истории должны служить нам предостережением, но только не все об этом задумываются, словно не понимают смертельной опасности.
– Это действительно серьезная проблема, и этим должно заниматься государство. Вот ты же небезразличен к подобным проблемам. Как и тысячи других ученых. Твой сын вполне может стать твоим достойным продолжением. У него есть хороший пример в твоем лице. Нам остается только и надеяться на наших детей. Давай еще по пиву закажем!
– О’кей, торопиться некуда. Но тему я затронул чувствительную для себя самого. Вот скажи, как бороться с теми, кто спит и видит новые виды оружия, включая бактериологическое? Ты думаешь, усилия по работе в лабораториях по всему миру направлены только на безопасность и здоровье людей? У меня на этот счет есть сомнения. Скажу больше, поскольку ты мой близкий друг – у меня даже есть некоторые факты. Они указывают на то, что в нашей благополучной стране живы идеи по созданию биологического оружия, направленного исключительно на истребление определенного этноса.
– Это невероятно! Кого? Китайцев? – в эти минуты Том жаждал продолжения диалога.
– Не только. Ты же знаешь, у нашей политической и военной элиты есть враги в разных странах.
– Крис, я полностью разделяю твою озабоченность, но все-таки надеюсь на благоразумие наших ученых и политиков. А может, есть возможность как-то повлиять на положение дел с этими вирусами и лабораториями через общественные или международные организации. В Европе, Азии? Может, я поговорю с коллегами из фармацевтических фирм и нащупаю какие-либо пути. Я же со многими лично знаком. Как думаешь? Есть надежда? – Том закидывал идею с расчетом на возможность возобновить разговор с Крисом позже. Отношение его друга к биологическому оружию было понятно. В связи с этим у Тома стремительно созревали в голове два потенциальных плана. Первый и более безопасный – продолжить получать информацию от Криса «втемную», проявляя лишь живой интерес и направляя ход беседы. И второй, требующий подготовки и более рискованный, – подталкивание Криса к осознанной передаче важных документов под предлогом их дальнейшего использования какой-то европейской организацией.
– Конечно, поговори… – вяло произнес Крис. Он явно утратил интерес к обсуждаемой теме под воздействием нескольких бокалов пива.
Том сохранял бодрый вид и, что более важно, ясное сознание. Ему обычно удавалось контролировать свое физическое состояние и не пьянеть благодаря тренировке и правильной стратегии: перед употреблением алкоголя он всегда много ел. Правило «никогда не выпивать на голодный желудок», которому его учили знающие люди при подготовке в Москве, работало. В этот вечер Тому хотелось, чтобы Крис почувствовал, что он может ему доверять и считать единомышленником. Это сближение было очень важно, ведь Крис обладал информацией, которая была нужна не только России, но и послужила бы на благо людей всей планеты.
Спустя несколько недель Тому пришла ответная шифрограмма из Центра: «Положительно относимся к вашему предложению об использовании описанного вами источника с оперативным псевдонимом Биолог. Просим неукоснительно следовать условиям безопасности и всю информацию получать от него «втемную». Важно, чтобы у него не возникло подозрений о том, что вы намеренно передаете куда-либо полученные от него сведения.
Глава 22
Центр для разведчика-нелегала всегда является не только руководящим органом, который формулирует ему задания, ставит долгосрочные цели, готовит документы прикрытия, разрабатывает легенду-биографию, но по сути является вершителем его судьбы. Разведчик ведет повседневную жизнь в стране своего пребывания, выполняет обязанности усердного сотрудника на работе прикрытия, заводит новые связи и одновременно проводит специальные операции, собирает, обрабатывает информацию и отправляет ее через надежные каналы связи. В тех случаях, если у супружеской пары появляются дети, то ко всему прибавляются еще обязанности родителей. Совокупность всех задач требует от разведчиков невероятных усилий и осторожности. Неопределенность сопровождает их во всем, и четко планировать ближайшее будущее обычно не представляется возможным. В московских кабинетах, за десятки тысяч километров, в горячих спорах и напряженных «мозговых штурмах» зачастую решается ход дальнейшей жизни разведчика. Ведь тем, кто работает в штаб-квартире, открывается более широкая картина происходящих событий и оперативной обстановки. Не следовать рекомендациям Центра равносильно неподчинению армейскому приказу. Судьба разведчика-нелегала никогда не принадлежит ему одному. Как офицер, он находится на службе. Вдали от Родины он выполняет свой долг. И если решения по текущим вопросам нелегал может принимать сам, исходя из обстоятельств, то перспективы на будущее невозможно не согласовывать с Центром, последовательно отстаивая свою точку зрения и выдвигая аргументы. Делать это издалека, в коротких сухих шифровках не так просто.
Стелла считала огромным везением уже то, что начальники в Москве согласились на ее временное пребывание в США. Будь это другая страна, она вряд ли смогла бы убедить генералов. Конечно, они отлично понимали, что в Америке разведчица наверняка получит шанс познакомиться с новыми людьми и получить полезную информацию. А параллельно она будет рядом с тем, кому принадлежало на данный момент ее сердце, и главное – с человеком, который все больше интересовал Центр.
Находясь в Сан-Франциско, Стелла постоянно размышляла о том, что же будет дальше с ней, с Анри, с их отношениями. Порой ей становилось не по себе, и она усилием воли отгоняла тревожные, полные неопределенности мысли. Страх начал преследовать ее каждый раз, когда нужно было приступать к расшифровке секретных радиотелеграмм из Москвы. Любая рекомендация воспринималась бы ею как приказ и могла бы разъединить с Анри навсегда. Обстоятельства, на которые она никак не могла влиять, были способны полностью изменить ее оперативную и человеческую судьбу.
Одно было очевидно для Стеллы – возвращаться в Гонконг рано или поздно придется. Там у нее уже была прочная база: работа прикрытия, знакомые с подтвержденной историей отношений, а еще Лада – ценный агент из местного министерства. Перед Анри в любой момент могли открыться новые перспективы. Будет ли он уговаривать Стеллу переехать к нему во Францию, если он продолжит работать там? А что, если попытаться убедить его перебраться к ней в Гонконг? Так она сможет продолжить свою разведывательную миссию и быть рядом с любимым. Пока это оставалось лишь ее тайной мечтой.
Анри неплохо вписался в образ жизни американцев и, по наблюдениям Стеллы, чувствовал себя даже более раскованным, чем в Париже. Присутствие рядом любимой девушки, несомненно, влияло на его душевное состояние. Часто он ловил себя на мысли о том, что идиллия в их отношениях – это нечто уникальное. Он редко наблюдал подобное у других пар. Оба прекрасно подходили друг другу по темпераменту, бытовым предпочтениям и интересам. Они понимали друг друга с полуслова, несмотря на то что английский не был родным языком для Анри. В Стелле его привлекало то, что она была одновременно независимой и заботливой. Такое удивительное сочетание он раньше не встречал в женщинах. Как будто опасаясь спугнуть свое счастье и нарушить сложившийся баланс в отношениях, Анри намеренно уходил даже от мыслей о женитьбе. В данный момент его все устраивало. Их любовь была свободна от условностей, обещаний и планов на будущее. Они были счастливы, наслаждаясь гармонией, взаимопониманием и радостью физической близости.