Да, моя девочка… Стоп, что?
– Много ты понимаешь в популярной музыке, дурная!
Да, Егор Михайлович, так ее, так!
Все, с меня на сегодня хватит. Уже очевидно, что я себя перекрутил. Надо выспаться, отдохнуть, потом еще раз обдумать ситуацию. Вряд ли отпустит уже наутро – в такую удачу сложно поверить, но наверняка станет немного полегче.
– Я спать. – Встал, привлекая внимание. – И вы бы расходились, у нас утром самолет.
Они действительно уже через две минуты притихли – всегда стараются дать мне отдых, когда он нужен. Приятно знать, что я здесь все-таки самое ценное лицо. И пою лучше всех самые тупые песни, да.
Уснуть не удалось. Я слышал, что в гостиной кто-то тихо разговаривал – вроде бы Егор Михайлович с Матвеем перешли на обсуждение дел под выпивку. Я снова вышел, зевая, но присоединяться к распитию не захотел. Взял электрогитару, которую кто-то сюда притащил. Без медиатора и силка с нее приличный звук не вытянешь, но решил побренькать, чтобы отвлечься.
Кристина слушает старое унылое говно. Разумеется, я не собирался попадать в ее вкус – да если я вдруг случайно вызову ее симпатию раньше времени, то нам обоим абзац. Просто вспомнил о саундтреке, который все еще не доведен до ума. А «The Doors» я терпеть не могу точно так же, как Кристина – мой репертуар. Но что-то в этой мучительной медлительности есть…
– Унылое говно! – раздалось от двери. Я щелкнул пальцами, направив указательный на продюсера. У нас с ним взгляды на хитовость полностью совпадают. – Но продолжай. Ты реально думаешь, что надо тему замедлить? Как-то совсем по-другому звучит.
Матвей обозначился за его плечом:
– Вообще-то, можно рискнуть. В фильм запустить медляк, а потом сделать танцевальный ремикс. Почему нет?
– Ты давай своими деньгами рискуй, молокосос! – рявкнул на него Егор Михайлович, но поморщился задумчиво. – Что-то в этом есть, но все равно банальное дерьмо.
– Басы надо усилить, усложнить, – предложил я, переходя на следующий аккорд. – Наверное.
– Дождался я своего звездного часа, сделаем! – обрадовался как раз басист. – Может, вообще под инди ритм сбить? С задержкой на слабых долях!
Егор Михайлович пока не был готов к такому перевороту, но и не напирал с привычной решительностью:
– Вы давайте всю эту хренотень будете экспериментировать, когда я стану миллиардером… На слабых долях говоришь? Разбудим барабанщика?
Я усмехнулся, покачав головой. Еще сам не понял, как должно звучать, но хотелось усложнить – именно первый куплет, а на втором…
– Да, Саш, да! – вдруг подпрыгнул продюсер. – И сразу после этого делаем сбивку, повышение тональности и быстрый ритм. Вот вам и рецепт нового хита! Россия, жди лета, тебя порвет от восторга!
Он был прав, хотя и раньше обладал идеальным чутьем на такие вещи. Вот этот переход и будет тем местом, когда на полсекунды у зала замирает сердце, а потом подскакивает к горлу. И припев последний – еще на целую квинту вверх. Бэк-вокалисток туда же – если не выше, чтобы в крик, до рези, до гула в ушах. По-моему, Матвей с Егором Михайловичем подумали о том же, закивав, улавливая примерный набросок. Кажется, мы только что раскрутили фильм, который еще даже не начинали снимать – любое собачье дерьмо можно завернуть в такой саунд, что зрители прижмутся к креслам, как под гипнозом. И усилить басы…
Продюсер отвлек меня от мыслей шепотом:
– Саш, кажется, ты только что наметил нашим киношникам такой козырь, что можно поднимать вопрос о пересмотре гонорара.
– Перестаньте уже читать мои мысли, Егор Михайлович, – я улыбнулся. – Но мы из этой бяки действительно сможем сделать шедевр. Может, текст тоже пересмотрим?
– Ой, да наслушались вы этой дилетантки! – отмахнулся он. – Запомните, дети мои, и никогда не выдавайте этот секрет – попсовую песню делает на восемьдесят процентов музыка, на пять – вокал, и еще на пятнадцать – рожа певца. Чувствуете, сколько остается на текст?
К счастью или к сожалению, но и в этом он не ошибался. В тексте должна быть одна броская фраза, за которую мозг цепляется, можно парочку. Вкупе с хорошей музыкой получается эффект разорвавшейся бомбы. Пусть и не в названной пропорции, но близко. Хотя… Кристина, например, текст слушает, вдумывается в него. Откуда такие вредины вообще появляются? Но мы как раз подобных ей слушателей в аудиторию не захватываем. Надо будет все-таки текст еще раз глянуть, пусть в нем будет три фишки, чтобы с таким оружием идти на любого противника. У меня как раз есть знакомый поэт-песенник…
И снова пришлось вспомнить, что я здесь не один:
– Молодчина, Саш. Я вспомнил, почему тебя когда-то пригрел. Талантище же! Богом в макушку чмокнутый. И где столько лет скрывался? Влюбился, что ли?
Я ответил ему кривой ухмылкой. Не дождется и шуточками своими из меня показания не выбьет. Ну а я на этом заряде еще сто отличных аранжировок зафигачу, в ближайшие пару лет мы с командой не разоримся. Радуйтесь, Егор Михайлович, из меня можно теперь тянуть эндорфины вперемешку с депрессией – она тоже бывает плодовитой. Дойная корова готова к эксплуатации.
А ты, Санька, вляпался по самые гланды.
Глава 11. Кристина: Гошенькин задрипыш
Разумеется, все не выспались. Еще и собирались дольше положенного, рискуя опоздать в аэропорт. Я как штык торчала в холле: мне не пришло в голову захватывать на двухдневную поездку столько вещей, чтобы их целых полчаса собирать. Постепенно подтягивались все ребята – один другого помятее. Александр вышел вместе Егором Михайловичем, тот уже покрикивал вокруг, чтобы шевелились с погрузкой инструментов.
А Саша, увидев меня, на секунду замер – мне этот остекленевший взгляд точно не померещился. И чем снова недоволен? Тем, что я выгляжу свежее, чем положено? Или опять в моей внешности разглядел десяток недостатков? Быстро придумала причину, выхватила из сумочки бальзам для губ и демонстративно намазала, глядя на него прямо – мол, все-все, можете не возмущаться, дорогой босс, все мои непотребства устранены еще до претензий. Но взгляд его от моего действия стал еще стекляннее. Странно немного: мне показалось, что он вчера вообще не пил, но именно его похмелье висит в воздухе какой-то мутной пеленой.
В самолете наши места оказались рядом – просто я успела прыгнуть на свободное возле иллюминатора, а он уселся рядом, предупредив:
– Я собираюсь выспаться, Кристина. А вы из всех самая тихая.
Вот тут с ним невозможно не согласиться. Вчера такой шум устроили, что я до сих пор удивляюсь, как нас из гостиницы посреди ночи не вышвырнули. Хорошо все-таки быть знаменитым, хоть какие-то плюсы в этом есть.
Но девчонки, Лариса и Аня, некоторое время пытались меня вовлечь в болтовню с сидений перед нами:
– Кристин, а может, хоть в кино как-нибудь вместе сгоняем?
Конечно, я согласилась. Даже если бы и не хотела, то от такого дружелюбия сложно увернуться.
– А потом в ресторане посидим? Ты как к итальянцам относишься?
Александр на них цыкнул, чтобы перестали уже фонить, после чего они сосредоточились друг на друге. Я тоже притихла, заранее приготовив наушники. Послушаю какую-нибудь музыку, все равно вряд ли усну, а мешать соседу по ряду я точно не собиралась. Но он тронул меня за плечо, привлекая внимание, чтобы спросить:
– Слушайте, Кристина, а у вас в столице подруги вообще есть?
Пожала плечами – дескать, откуда? Приехала одна, потом работала постоянно. Это он, наверное, намекал на явно дружеский интерес бэк-вокалисток. Ответила первое пришедшее на ум:
– Зачем подруги? У меня есть Гоша!
– А, ну да, Гоша же, чтоб его.
И отвернулся. Точно, лег вчера не на ту ногу, настроение никак не восстановится. Честно говоря, я не загорелась желанием очень уж сближаться с Ларисой и Аней. Видно, что они близки между собой, каждую сплетню готовы обсудить, а я-то с ними буду видеться раз в несколько недель. Да и вчерашний поход Ани в спальню к нашему общему начальнику мне до сих пор казался какой-то дикостью. Я не ханжа, да и вижу, что в этом кругу табу на интимные темы нет, но все равно как-то слишком: он потянул, она пошла, потом вернулись как ни в чем не бывало, теперь продолжат работать как ни в чем не бывало. Егор Михайлович только теперь будет на нее с прищуром смотреть, подозревая в желании повторить. Но даже я этого желания не могла уловить – как будто вообще ничего не изменилось. А меня откровенно от одной мысли начинало подташнивать.
Потом Аня еще и пыталась на что-то намекнуть: «Ой, девочки, я вам такое расскажу…»
Я тогда сделала вид, что не расслышала, и отсела поближе к Андрею. Ну просто не надо много ума понять, что именно она с таким заговорщическим видом обсуждать с подругами хотела – и мне совсем стало не по себе. Понятно, что они в спальне не в «крестики-нолики» играли, но зачем еще и дополнительное внимание акцентировать? Нет, я в это общество с потрохами вписаться не сумею, хотя приняли меня максимально приветливо. Но если цена этой приветливости – обсуждать одноразовый секс с начальником, то увольте. Вернее, сама уволюсь. Лучше не надо об этом вспоминать, а то прямо в душе скрести начинает до щекотки.
– Вы скривились, – раздался сбоку его голос. – Так не понравилась поездка?
Подумала и сказала как есть:
– На самом деле, очень понравилась. Столько новых впечатлений! – я не соврала. За исключением всего одного момента, я была довольна.
– Да? И каких же впечатлений?
Я-то думала, что он собирался спать. Посмотрела прямо, соображая. И снова поймала его странный взгляд – как будто замерший как раз на моих глазах. Это он так серьезно ждет ответа? Значит, лучше всего объяснить основательно:
– Поймите правильно, Александр, я в эту поездку на вас с другой стороны посмотрела.
– В каком смысле? Я стал выглядеть еще бо́льшим подлецом, чем два дня назад?
– Нет, я не о том, – рассмеялась тихо. Однако пояснила обдуманно: – Они… все эти люди вас обожают. Неприкрыто, откровенно обожают. Если бы у вас заболела голова, то все наперегонки кинулись бы покупать вам таблетки. Если бы вы захотели огурцов в шоколаде, то они бы только уточнили, какого сорта. Это не любовь даже, а именно обожание… не знаю, как понятнее сказать. Я увидела в вас человека, вокруг которого концентрируется чистый восторг. И это не фанатская страсть – эти люди вас хорошо знают, подшучивают над недостатками, но скрыть кайфа от вашего присутствия не могут. Вы как золотой столб, вокруг которого они вращаются, – я смутилась, поскольку прозвучало с лишним пафосом.