– Ты серьезно? Да я по хозяйству и бесплатно могу!
– Помолчи-ка пока, – перебила его Кристина. – Продолжайте, Александр, мы заинтригованы!
Да нет тут никакой интриги, экономия действительно налицо. Как только он перестал быть в моих глазах мудаком – сразу на поверхность поплыли плюсы от настолько удачного знакомства. Он за одну зарплату сделает больше, чем несколько нанятых по дому рабочих. Как раз из тех, кто и за идею, и за деньги, Егор Михайлович не придерется. О, кстати о нем:
– Егору Михайловичу не вздумайте сказать, что вы не вместе! Слышали? Это алиби… для всех нас.
На это даже Зинаида согласно закивала. Но вспомнила о времени и побежала одеваться, с ней же ушла Кристина, чтобы отвезти. Мы в это время с Гошей окончательно договорились – это была одна из тех сделок, в которой каждая сторона уверена, что поимела больше всех. Он еще и извиняться принялся за какие-то будущие события:
– Я не подведу! Но сразу предупрежу, что когда-нибудь мы с Иришкой начнем жить вместе. У нее родители строгие, сейчас этот разговор заводить слишком рано. Пока с Кристюшей здесь останемся, раз тебе так удобнее, но потом я смогу только приезжать, как Зинаида!
– Меня это устраивает. Будет только одно условие – не называй Кристину Кристюшей, у меня внутри что-то каждый раз содрогается.
– Забили! Слушай, Саш, а можно задам тебе личный вопрос, раз девчонки уехали? Ну, про Кристину…
Я встал из-за стола, точно угадав, что этот медведь некоторые вещи может чуять животным нутром, и потому заявил уверенно:
– Обойдемся без обсуждения личных тем. К тому же я очень устал, пойду спать.
– Да, конечно! Ты вообще здоровье береги, Саша.
Конечно, он не настаивал, да и не позволю я ему в некоторые темы влезть, пусть он даже сейчас мне начал казаться ценным жизненным приобретением. Просто на эти вопросы мне для начала самому ответить нужно, а потом уже обсуждать их с лучшим другом Кристины, который ей, безусловно, каждое мое слово выложит. Не у Гоши же спрашивать, до какой я степени мерзавец и хватит ли на пять лет моей силы воли.
А еще ему надо как-то сказать, что мы снова на вы. Или с Кристиной переходить на ты? Они будут оба на меня работать, а такое разное отношение.
Обсудить тем не менее хотелось, я выбрал Егора Михайловича. Он приехал на завтрак, откуда мы сразу отправились на досъемки клипа.
– Егор Михалыч, а если я заведу девушку и буду ее ото всех прятать, то вы ее все равно целиком заглотите и будете медленно переваривать, чтобы она подольше мучилась?
– Не вздумай! Все бабы – зло!
– С этим согласен, но все-таки…
– К вопросу о них, раз сам вспомнил. Мать твоя опять нарисовалась. Как я и говорил, всему интернету рот не заткнешь, высказалась на каком-то сайте.
– А как говорил я, надо было сыграть на опережение.
– Рискованно это. Судя по комментам, половина ей не верит, а половина – не верит, но притом сочувствует. Расписала она знатно – типа ты, талантливый сыночек, едва только разбогател, выкинул стареющую родительницу буквально на помойку и даже здороваться не хочешь. Ее материнское сердце разбито, даже копейки ей не нужно, лишь бы единственное дитя хоть в ее сторону посмотрело. На копейки я намек уловил, особенно после удочки про алименты. Интересно, сколько хочет?
– О как! – восхитился я. – Ну так напишите свою статью – моя мама умерла, защищая меня грудью от стаи тигров… или еще что, пусть пиарщики придумают что-нибудь душещипательное. И добавят, что фейковые родители оскорбляют светлую память о той героине с копьем и в шкурах.
– Уже над этим работаю, Сань, ты не волнуйся, – продюсер тем не менее выглядел расстроенным. – Она даже через суд ничего не взыщет, но по твоей репутации ударить способна, любую историю можно подсветить в нужном ракурсе, чтобы направить общественное мнение куда надо. Может, кинуть в нее пару миллионов? Как думаешь – нажрется?
– Нет, Егор Михайлович, такие не нажираются. Но я вам даю свое слово – если вы выпишете ей хоть рубль, то больше мы с вами не работаем, найду себе другого агента. При всем уважении, это не составит большого труда.
Он предсказуемо взвился:
– Ах ты щенок! Я тебя поднял, когда твою рожу никто не знал, раскрутил, в люди вывел, а ты меня шантажировать вздумал?
– Вот именно, Егор Михайлович, вы меня так раскрутили, что меня теперь все агентства и продюсеры хотят. Потому не стоит нам с вами ругаться из-за постороннего человека.
– Сучонок охреневший! – продолжал ругаться он. – Я тут ему щитом и мечом служу, а он мне угрожает! Еще и Светлана Лаолина пыталась дозвониться!
– Она мне тоже звонила, я не ответил, – с трудом припомнил я. – И чего ей от меня надо?
– Как будто сам не понимаешь – чего! С ней поосторожнее давай, никаких больше встреч, а то я тебе устрою!
Я наклонился к нему и похлопал по сложенным на коленях рукам, преданно заглянул в глаза:
– Хорошо. Вот ваша угроза сработала – я сразу понял, что и близко больше к Светлане не подойду, лишь бы вы улыбались.
Продюсер недовольно покривился, хотя и успокоился:
– Я и говорю: бабы – зло. Вот бы они все исчезли сами собой, а с ними – все проблемы.
– Тогда в моих поклонниках останется только Гоша. Пусть уж лучше будут, вместе с проблемами.
– О, кстати о Гоше, мы как-то с ним почти и не пообщались. Они когда с Кристиной жениться собираются? Скажи, пусть не торопятся, мне спокойнее, пока они у тебя.
Я прокашлялся, отворачиваясь к окну:
– Так и скажу, Егор Михайлович, так и скажу…
Глава 17. Кристина: Десятитысячная курица
Вышло так, что я на целый день осталась в доме одна: у Зинаиды выходной, ради которого она вчера торчала здесь допоздна, а у Гоши – рабочий день. Он обязан еще две недели отработать, прежде чем поступит на довольствие своего нового обожаемого рабовладельца. Меня кратковременно накрыл соблазн поноситься по дому, позаглядывать во все комнаты и попредставлять роскошную жизнь – когда еще подберется такой антураж? Но я со всей ответственностью вспомнила об обещании и включила Гошин ноутбук, запуская в поисковике фильмы с участием Александра. Не оценю – так хотя бы повод для новых шуток появится.
И пропала. В первом фильме он играл приятеля героини: роль не главная, скорее – эпизодическая. В этом смысле стало понятно утверждение, что в кино его тащат лишь для мелькания в кадре и привлечения дополнительных зрителей громким именем. Я ни черта не понимаю в сценическом искусстве, потому вряд ли могла оценить актерские навыки – раз уж сам он говорит, что бездарен в этом ремесле, я склонна поверить. Но… но просто залипала на изображении. Как же его любит камера! Достаточно пройти в кадре, чтобы сам кадр ожил, как же по-разному он улыбается – я эти улыбки уже из жизни узнавала. Заплатили ему точно много, раз гонорар покрыл даже попытку его раздеть: в одной сцене он мелькает перед героиней после душа в одном набедренном полотенце. Никакой романтики между ними, ни капли искры, история вообще не об этом, однако захотелось еще пару раз перемотать и посмотреть эти полторы секунды внимательнее. Камера его не просто любит, она его буквально вожделеет – и заставляет каждого зрителя ощущать то же самое.
Я захлопнула ноутбук, не досмотрев. Просто фильм меня чрезвычайно впечатлил, хотя настолько дебильного сюжета я припомнить не могу. И концовка стала совсем неинтересна, там впереди свадьба главных героев и прочая ерунда. Скорее всего, я далеко не единственная, кого их ситуация вообще не заботила. Хорош ведь, а! Летом его снимают уже в роли центрального персонажа – касса будет собрана просто на этом объявлении. И всем, включая меня, будет плевать, что актер он слабый. Ведь дело только в камере – в ее бесспорном за ним ухаживании, в ее неприкрытой к нему страсти…
Что ж, Гоша был прав – он мне нравится. Но лучше больше фильмов не смотреть, работа-то дороже вот этих эмоций. И самое главное: его образ по договору не предполагает каких-то серьезных отношений. Надеяться на большее не стоит, я не наивная дурочка. А даже если бы и надеялась, что с того? Нравится ли мне Александр до такой степени, чтобы ломать ему жизнь? Карьеру, в смысле, поскольку для него это одно и то же – я запомнила, как он говорил, что ни в чем другом не видит смысла. А эта легкая, накрученная фильмом, страсть даже приятна, настроение уж точно изменилось и мешало сидеть на одном месте. Что ж, теперь в этом эйфорическом угаре можно начать летать по дому и представлять себе роскошную жизнь.
Но не успела я даже распланировать, где был бы мой личный кабинет, а где – ботанический сад, как раздался звонок. Я немного напряглась, все-таки одна в доме, и даже не поинтересовалась, кто может нагрянуть – садовник, к примеру, или какой-нибудь поправитель покосившегося забора. До передачи всех дел Гоше мелкие вопросы улаживались вызовом специалистов. Но к видеофону подошла, мне же не пять лет, чтобы прятаться по причине «а взрослых нет дома».
На черно-белом изображении экрана я разглядела Светлану, ее очень сложно с кем-то перепутать. Почти такая же запоминающаяся, как Александр. В этот момент я решила не обозначать свое присутствие, ведь уже из-за нее попадала в некрасивую ситуацию. Но, похоже, она расслышала какой-то сигнал, что ее присутствие замечено, и заговорила:
– Зинаида? Откройте, пожалуйста, холодно!
Девушке действительно должно было быть холодно – в тонкой блузке при беспощадном ветре. Камера не захватывала дорогу, потому было непонятно, из какой машины она выскочила. Имя Зинаиды меня окончательно сбило с толку – что-то очень сомневаюсь, что Александр свою обожаемую работницу представляет каждой одноразовой девице. То ли эта стала случайным исключением, то ли она многоразовая. Тем не менее само имя, будто бы кодовое слово для доступа в дом, меня отрезвило.
– Здравствуйте, Светлана! – я подала голос. – Александра сейчас нет.
– Я знаю! – она нахмурилась. Возможно, по голосу поняла, что никакая я не Зинаида. – Видела его машину возле студии. Потому и приехала – забрать свои вещи. Не хотела встречаться, чтобы лишний раз не раздражать. Так откроете? Меня такси ждет.