Параллельный фарватер. Отклонение от курса. Книга 1 — страница 11 из 13

Приближение разгадки

1

Когда импульс закончился, ни парни, ни Лена долго не могли прийти в себя. По сравнению с предыдущими он казался самым тяжёлым и продолжительным. Судя по освещению за бортом. времени прошло достаточно.

Данила всё время просидел рядом с Сергеем, но что происходило во время импульса, совершенно не помнил. Воспоминания обрывались на принесённой им бутылке коньяка. Сейчас к головной боли, тошноте и общей слабости прибавилось ещё и чувство вины за то, что оставил Лену и остальных в столовой.

Кравцов посмотрел на связиста, и ему показалось, что он спит. Сергей открыл глаза и хриплым голосом проговорил:

– Ну что, как дела?

– Хотел у тебя то же самое спросить.

Сергей помедлил с ответом.

– По-моему, не самым лучшим образом. Ощущение такое… Как будто нога срослась с кораблём.

Кравцов не выдержал и устало рассмеялся. Сергей тоже издал короткий смешок, но это явно вызывало у него приступ боли.

– А ты кремень. Удивляешь меня всё больше и больше. Болит? – поинтересовался Данила.

– Не особо. Я даже не знаю, с чем это сравнить. – Сергей немного подумал, видимо, пытаясь что-то вспомнить. – Пока импульс не прошёл, я ещё чувствовал ногу ниже палубы, а теперь нет. И пошевелить тоже не могу вроде.

– Дело плохо.

– Пожалуй, да. Можешь осмотреть ногу в месте, где она входит в палубу? Мне самому неудобно.

Каким-то чудом джинсовая штанина не зашла вместе с ногой в металл и осталась чуть задранной над местом врастания. Кравцов задрал её ещё выше и осмотрел ногу. Конечность чуть распухла на вид. Сантиметра на два вверх от места срастания с металлом шло лёгкое покраснение кожи. Данила нажал на голень в нескольких местах, но реакции Сергея не последовало.

– Ты почувствовал моё нажатие?

– Да.

– Больно?

– Нет.

– Хорошо, что ткань вместе с ногой не зашла, мы бы не увидели само срастание.

– Что там? На что это похоже?

– Нога немного распухла, а в месте срастания с кораблём есть лёгкое покраснение. Остальное вроде в норме, как будто она всегда здесь и была.

Связист помолчал некоторое время, а потом вновь задал вопрос:

– Даня, где автомат, который ты забрал у Ворона?

Кравцов совсем забыл про него во время импульса. Интересно, но мужик с вросшей в корабль ногой сейчас не скулит и не ноет, а вместо этого думает об оружии, причём не своём. Ещё раз поразившись выдержке связиста, Даня отчаянно принялся вспоминать, где оставил Калашников во всей этой суматохе.

– По-моему, в столовой, пойду посмотрю.

– Посмотри, если он и должен у кого-то быть, то пусть тогда будет только у тебя.

Данила попытался встать, но тут же почувствовал головокружение и сел обратно на палубу.

– Этот импульс был то ли сильнее предыдущих, то ли продолжительнее. Но пережить его мне было гораздо сложнее.

– Да, – согласился Сергей, – мне тоже.

За углом послышались негромкие шаги по коридору, и парни напряглись. Пару секунд спустя оттуда вышел Поршнев. Он не сразу заметил то, что произошло с Сергеем.

– Вы чего это тут расселись? Ох… МАТЬТВОЮГОСПОДЬБОЖЕВСЕМОГУЩИЙ за ногу!!! Это ещё что за хрень?

Данила заметил, как Денис немного попятился назад, когда разглядел ногу, уходящую в палубу. Но, взяв себя в руки, всё же подошёл ближе.

– Как это произошло?

Из-за угла вышел Козлов и тоже принялся высматривать, что случилось в коридоре. Увидев, он открыл рот, потом поморщился и ничего не смог сказать, только сел рядом с Данилой.

– Ты чего тут делаешь? – спросил Денис. – Я же сказал тебе с Леной остаться.

– Я услышал, как ты закричал, и решил тоже посмотреть.

– Где автомат? – перебил их Данила. – А Лена?

– Вот блин. – Володя быстрым шагом пошёл обратно в столовую и вернулся с оружием в руках. – На! Мне он не нужен, и тебе тоже советую избавиться от него.

– Только после того, как моториста найдём. Что-то я беспокоюсь из-за него.

– Да, – подтвердил Поршнев. – Он вместо того, чтобы помочь нам, взял, да верёвку отвязал, вы помните?

– Если это он был… – Данила не понял, что сказал это вслух.

– А кто ещё? – спросил Денис. – Что это ты имеешь в виду?

– Ничего, – ответил Кравцов, не желая дальше продолжать эту тему. – Что с Леной?

– Она спит. Бедная. Её рвало весь импульс.

– Побудьте с Серым, я пойду её проведаю. Если Витёк появится, зовите сразу меня.

– Хорошо.

Пошатываясь, придерживаясь за переборки, Данила прошёл в столовую, оставив товарищей присматривать за Сергеем. Войдя внутрь, он увидел Лену, свернувшуюся клубочком на матрасе. Рядом стояло металлическое ведро, на дне которого была смесь рвоты, желчи и крови.

Бедняжка. Данила отодвинул его в сторону и присел рядом. Тыльной стороной ладони потрогал лоб девушки, повышенной температуры вроде не было.

– Почему оставил меня одну? – тихо, едва слышно спросила Лена.

Данила и впрямь пожалел, что покинул её в такой тяжёлый момент. Как ни крути, но Денис с Володей были его товарищами по службе, более того – непосредственными подчинёнными. Лена стала ему слишком близка, чтобы оставлять её в такие моменты. Но самое главное заключалось в том, что Сергей неплохо справляется с трудностями сам.

– Прости, с Сергеем случилось нечто… – Он даже не знал, как это сказать. – Страшное.

– Он мёртв?

– Нет-нет. Я не это имел в виду. Потом, если захочешь, сама посмотришь. У него, как бы сказать… Ты хорошо себя чувствуешь? Больше не тошнит?

Лена только сейчас приоткрыла глаза и щурясь посмотрела на Данилу.

– Всё нормально, прости за ведро, я вылью это…

– Не волнуйся об этом, это мелочи. Я сам уберу.

Девушка едва заметно улыбнулась, и это послужило хорошим знаком.

– Так что там с Серёжей?

– У него… В общем, нога у него вросла в палубу, прямо в коридоре. Это похоже на… На того типа, который в потолке висел, только весь он не провалился, одна нога, и всё. Серый жив, разговаривает, за это не беспокойся. Но мы не смогли вытащить ногу во время импульса. Я побежал к нему, чтобы он выпил коньяка, а после остался там, потому что импульс вовсю разошёлся и сам я уже не мог перемещаться.

Прозрачная слеза медленно скатилась по щеке девушки. Данила тут же аккуратно её вытер и погладил тёмные волосы.

– Обещаю, больше не покину тебя во время импульса, что бы ни случилось.

Она ничего не ответила. А просто нащупала его руку, и их пальцы сплелись.

– Как это ни жутко, мне хочется есть. Ты поможешь мне? – Она вновь закрыла глаза и не открывала их, даже задавая вопрос.

– Конечно.

2

Когда парни, наконец, пришли в себя, они вновь вернулись к шлюпке. Лодка была на месте, к их общему удивлению и радости. Привязав её верёвкой к леерам, морпехи достали оттуда всё, что ранее так расчётливо складывали. Присматривать за Сергеем попросили Лену, и она без проблем согласилась.

Всех приятно удивило, что она неплохо держалась, глядя на то, что произошло со связистом. Когда хлопоты со шлюпкой закончились, ему принесли в коридор маленький стул, матрас, воду и еду. Сидеть на стуле не получилось, и они помогли Сергею поудобнее расположиться на палубе, подложив под него матрас. Несмотря на внешнее спокойствие связиста, Даниле показалось, что он всё же испытывает боль при резких движениях, хотя и пытается это всячески скрыть. Общее состояние у него тоже было не из лучших, но несмотря на это, он обильно выпил и даже немного поел.

Убедившись, что Сергей не возражает, остальные отправились в столовую. Поев, выпив кофе и немного коньяка, Данила предложил обсудить некоторые моменты и распределить задачи.

Вернувшись к Сергею, они увидели его в задумчивом и отрешённом состоянии.

– Серый, как ты? – искренне переживая, поинтересовался Кравцов.

Связист ещё раз оглядел правую ногу, насколько ему позволяло неудобное положение, после чего перевёл взгляд на стоящих рядом людей.

– Пока жить буду, а там, дальше, даже и не знаю.

Рассевшись рядом, никто не знал, с чего начать, и говорить по сложившейся за эти дни традиции начал Данила:

– Так… Делаем следующим образом. Я задаю вопросы, вы отвечаете. Мы обсуждаем некоторые моменты. Никаких споров, никаких конфликтов. Вы все прекрасно видели, к чему это приводит. Давайте хоть раз всё спокойно обсудим, иначе мы так и продолжим погибать глупой смертью, как Ворон и Эдик. Кстати, именно с него и начнём. – Данила видел, как переглянулись между собой парни, видимо, эту тему они не очень хотели обсуждать, но это нужно было сделать, чтобы ничего подобного больше не повторилось. – Кто-нибудь может объяснить, что с ним произошло?

Наступила полная тишина. «Они сами не знают», – подумал Кравцов и решил, что это хуже всего.

– Ну, Володя?

– Его что-то утянуло под воду…

Нельзя сказать, что Кравцов об этом сам не догадывался, но ему нужны были подробности.

– А подробнее можешь сказать?

– Дань, – вмешался Денис, – мы сами не поняли. В воде не было ничего видно… И никого. Мы не знаем, что это, но что бы это ни было, оно вырвало его с такой силой, что у нас не было ни единого шанса удержать. Хорошо хоть сами следом не отправились.

Данила посмотрел на Сергея, тот кивнул.

– Хорошо, – продолжил он, – а крови потом не было на воде? Я имею в виду, если бы, например, его утащила акула, то должна была бы всплыть кровь.

– Нет, не было. Я это точно знаю. Мы абсолютно ничего не видели, что было под водой. Поэтому ни я, ни парни, не можем ничего предположить. То, что его утянуло, было очень сильным и, возможно, большим, слишком легко оно вырвало его из наших рук. Можно теперь я задам вопрос? – Сергей смотрел на Кравцова.

– Валяй, я думаю, время у нас есть.

– Как думаешь, что с Антохой произошло?

Данила удивился этому вопросу и решил переспросить.

– Что ты имеешь в виду? Ты же сам предположил, что он от жажды умер. В общем-то из-за этого мы все и вернулись обратно.

– Данила, – пристально смотря в глаза Кравцову, продолжил связист, – ты знаешь, о чём я говорю. Мы оба знаем, что всё не так просто.

Данила немного посидел, вспоминая подробности того ужаса, что они увидели на катамаране, и решил сказать только то, что думает:

– Я думаю, он умер не от жажды. Да, несомненно, позже он умер бы именно от неё. Но он не успел, потому что застрелился, это очевидно. Выстрелил себе в подбородок. Вы видели, как разнесло его голову, откуда эта чайка проклятая пищу добывала. – Когда Данила говорил это, его начинало мутить. Остальных, похоже, тоже. – Но не это меня беспокоит. Я всё думаю о его ногах. Чайка, при всей её мощи, вряд ли смогла бы так раздробить его ноги и склевать вместе с костями. Моё предположение, хоть оно и может показаться безумным, следующее: он расстрелял ноги из автомата, а потом последний патрон выстрелил в голову. Пока вы не начали спорить, скажу: я проверил магазин – он пуст, а газовый поршень весь в нагаре. Из автомата стреляли, и не один раз.

– Но зачем он мог это сделать? – спросила Лена, которая до этого совсем ничего не говорила.

– Этого мы никогда не узнаем. Может, с ума сошёл, может, ещё что. После всего увиденного я не думаю, что это должно нас удивлять. Так же мы не узнаем, как он мог умирать от жажды всего на следующий день после своего отплытия и как настолько иссохла его кожа.

Данила замолчал, но уже знал, какой вопрос будет следующим. Однако Денис его опередил:

– Надо же, и ведь никто из нас не заметил, как с юта пропал катамаран. Пока вы не начали задавать мне вопросы, я тоже сразу скажу: я не знаю, откуда он взял патроны. Так как я топил автоматы, веря в то, что это было не во время импульса, то всякое могло случиться. Думаю, вы не должны меня в этом винить.

Кравцов тут же вспомнил, как наставил пистолет на Лену, и мысленно с ним согласился.

– Никто тебя не винит, Ден. Ворон добровольно покинул корабль. Жаль, мы не были рядом, чтобы его остановить.

– Витька никто так и не видел? – спросил Сергей.

– Нет. Я спускался к нему в каюту, но там нет ничего, кроме мерзкого запаха. Я считаю, нам надо его найти, и чем быстрее, тем лучше. – Денис говорил вполне рассудительно и серьёзно.

– Давайте сделаем два дела, которые не дают мне покоя, – предложил Кравцов. – Ден, ты с Володей спустишься в КХО и пересчитаешь патроны, опись там есть. Мне нужно знать, откуда они были у Ворона. Если ты случайно выкидывал стволы вместе с магазинами, я хочу об этом знать. И принеси мне разгрузку с четырьмя полными магазинами, мою разгрузку. Я думаю, так нам будет спокойнее. Только закрой всё и опечатай. Хорошо?

– Хорошо. А ты что будешь делать?

– Я обойду каюты, может, найду у кого обезболивающие для Серёги, так, на всякий случай.

Поршнев понимающе кивнул и вместе с Володей проследовал на нижнюю палубу.

– Ты соврал, – удивлённо сказала Лена.

– О чём это ты?

– Ты прекрасно понимаешь, о чём.

Данила помолчал, обдумывая сказанное Леной.

– С чего ты взяла, что я соврал?

– Не знаю, что ты задумал, но твоё враньё я сразу раскусила. Это же дураку понятно.

– Ну, видишь, один дурак не понял. – Он указал в сторону ушедшего Дениса. Они улыбнулись, и Сергей молча поддержал их веселье.

– Что на самом деле ты хочешь сделать?

– Да так, кое в чём убедиться.

Кравцов попросил Лену остаться на месте и обещал скоро вернуться. Пройдя прямо по коридору, он миновал душ, гальюн, женскую каюту и каюту доктора. Свернув за угол, он подошёл к каюте связистов. Смотреть, что там происходит, не было ни малейшего желания, но вспоминая, что там натворил Виктор, он заставил себя убедиться, не продолжил ли моторист начатое.

Продолжил. Причём до самого конца. Всё то немногое, что совсем недавно висело, теперь перемолотое лежало внизу. Голова связиста была обрублена по самый потолок, не выпирая даже на сантиметр. Промелькнула мысль, что, может, остатки сами выпали с потолка во время одного из импульсов, но уж слишком сильно это не было похоже на правду. Моторист «двинулся», это очевидно.

Отвернувшись, Даня с трудом сдержал рвотный позыв. Жуткое зрелище. Но вот что интересно, и Данила осознавал это вполне отчётливо, трупного запаха не было, запаха гнили или чего-то подобного, хотя он мог поклясться, что запах присутствовал раньше, когда они заходили сюда во время импульса и оттащили Виктора.

Однажды ему приходилось посещать морг в родном городе, и он знал, как пахнут мертвецы. Конечно, большинство запахов глушил формалин и другие бальзамирующие вещества, но были там тела, жуткие, вонь которых не могли скрыть даже они. Это были трупы, долгое время пролежавшие ненайденными. Жертвы случайных смертей и различных убийств.

Так вот сейчас, как бы он ни принюхивался, он не смог уловить ни одного подобного запаха. И это было очень странно, времени прошло много, температура воздуха хоть и не поднималась выше двадцати градусов, но ведь этого более чем достаточно. Кроме того, кровь, разбрызганная по всей каюте, так и не свернулась, а остатки перемолотой человеческой плоти не гнили, оставались в том виде, в какой их превратил Виктор.

В общем, неизвестно, во время импульса или нет, но, похоже, он закончил начатое и разобрался с телом несчастного. Что бы он в это время ни видел, какие бы галлюцинации его ни преследовали, ничего хорошего им всем это не сулило.

Кравцов ещё раз заглянул в каюту, осмотрел внимательно каждый угол и убедился в том, чего больше всего боялся: большого пожарного топора нигде не было. Это указывало на то, что всё шло не так, как хотелось бы. Однако теперь по крайней мере есть оружие и патроны. Жаль только Серёгу, его помощь с таким типом, как Виктор, была бы очень кстати.

Размышляя обо всём этом, Данила вернулся к Лене и связисту. Они о чём-то беседовали, но он не расслышал. Увидев Даню, Лена улыбнулась и спросила:

– Ну что там, есть что-то интересное?

– Интересное – да, хорошего мало. Он добил всё до конца. – Больше Сергею, чем Лене, сказал Данила. – И топор с собой, похоже, прихватил.

– Ты уверен? – спросил связист.

– Да, я убедился в этом.

На некоторое время наступило молчание, которое нарушили вернувшиеся снизу Козлов с Поршневым. Рассказывать стал Денис, а Володя молча кивал, как бы подтверждая правоту его слов:

– В общем, всё нормально. Все печати были на месте, боеприпасы тем более. Не хватало, как мы и предполагали, только одного магазина и тридцати патронов. Видимо, я его не отсоединил и случайно вместе с автоматом вынес.

Данила пристально посмотрел на друга.

– Послушай, только скажи правду, я не буду из-за этого злиться. Это не Ворон тебя попросил?

Денис не стал удивляться этому вопросу. По его мнению, можно было бы и так подумать. Вот только зачем бы ему тогда было скрывать, что он видел, как Антон уплыл?

– Нет, Даня, такого не было, я не вру. Я хорошо помню, я же говорил, что для меня импульса как будто и не было вовсе. Я сначала отнёс, как говорится, тяжёлую артиллерию, а потом оставшиеся автоматы и оружие водолазов. Я даже и не заметил, что один ствол пропал. Это и правда странно.

– Ладно, проехали. Хотя до сих пор не пойму, как тебя не смутило, что я тебя одного попросил всё оружие вынести? Ни помощи, ничего…

– Да я и сам, если честно, не понимаю. Мне кажется, импульсы так влияют.

– Похоже на то. Ладно, давай сюда разгрузку.

Кравцов надел протянутый ему разгрузочный жилет и проверил магазины в нём. Все четыре были заряжены тридцатью патронами и уложены в карманы. Даня не стал присоединять магазин к автомату, это было бы уже лишним.

Вспомнился тот дивный вечер, когда они стреляли в честь Дня Победы. Как он дал Лене произвести выстрелы и как она боязливо, но всё-таки восхищённо пускала трассера в ночное небо. Кажется, это было тысячу лет назад и этого времени уже никогда не вернуть. Скорее всего так и есть.

Данила чувствовал себя гораздо увереннее, держа в руках старый добрый АК-74М, Володе и Денису это нравилось гораздо меньше. Кто бы сомневался, ведь за прошедшие четверо суток Данила успел натворить такого, за что было и стыдно, и страшно. С другой стороны, для них было всё-таки лучше видеть вооружённым Данилу, нежели Виктора. А оказаться перед ним вовсе не защищёнными совсем не хотелось. Лена же хоть и боялась, но чувствовала себя гораздо увереннее, когда Данила держал при себе автомат. Ей казалось, что он создан именно для этого и ничего другого. Автомат смотрелся на нём, как неотъемлемая часть всего его существа. Также девушке нравилось, даже сейчас, когда вокруг происходили такие странные и страшные вещи, что есть человек, который заботится о ней. А Сергей… Сергей понимал, что сам себя он едва ли сможет защитить в случае опасности. Если Кравцов и представлял угрозу из-за своих галлюцинаций, то уж точно меньшую, нежели моторист.

– Давайте продолжим. Сейчас будет самый неприятный разговор, – сказал, наконец, Данила после некоторой паузы.

– Обо мне? – Сергей, похоже, это предвидел.

– Да, – подтвердил Данила. – Нам надо подумать, что делать с твоей ногой.

– И какие будут предложения, кроме как отпилить её какой-нибудь старой ржавой ножовкой, хранящейся у боцмана в закромах? – Сергей улыбался, очевидно, ему было тяжелее, чем он хотел это показать. Никто из окружающих ни с чем подобным раньше не сталкивался, да и не мог сталкиваться. – Надо бы Витька тогда позвать с его чудным топориком. Он наверняка с радостью поможет разобраться в этом вопросе. А главное – у него есть бесценный опыт. Думаю, он не промахнётся.

Сергей замолчал и скорчил едва заметную гримасу. Только Данила заметил её, и это в очередной раз навело его на мысль, что боль у него сильнее, чем он говорит.

– Серёж, не надо так. Тут ничего смешного нет. – Лена с жалостью смотрела на мужчину. – Володь, может, ты знаешь, ты ведь такой начитанный?

Володя выпучил глаза, по которым все всё поняли. Видимо, таких познаний ему не доставало.

– Моё предложение, – сказал Даня, – надо дождаться следующего импульса, и когда он настанет, попытаться вытащить ногу.

– Здравое предложение, – заметил Володя. – Давайте только поймём, почему это случилось именно с ним, а не с нами.

– Я уже знаю, – улыбался Сергей, – я почти не пил с вами на шлюпке и до убытия тоже. В общем, пил, но очень мало.

– Как? – удивился Денис. – Я же тебе сам наливал.

– Я только пригубил, остальное пропустил, о чём сейчас очень жалею. Мне от выпитого за последнее время становилось всё хуже и хуже, вот и решил ограничить дозу. К тому же, как бы глупо это ни звучало, но была доля любопытства: что же будет, если не пить, как мы привыкли? Теперь-то понимаю, что зря это затеял…

Все были просто шокированы таким откровением. Ладно уменьшить количество выпиваемого, но зачем ему понадобилось проверять, что будет? В конце концов, он же видел, что произошло на корабле с теми, кто оставался трезвым в самый первый импульс. Многим присутствующим пить тоже не хотелось. Лена, например, вообще до этой командировки спиртных напитков почти не употребляла, а сейчас ей приходилось чуть ли не каждый час пусть рюмку, но выпивать. И она не может сказать наверняка, нравится ли ей то состояние, которое она испытывает при этом. Всё же, когда она думала отказаться от очередной порции спиртного, сразу вспоминала все пережитые ужасы. А главный кошмар, и самый невероятный из них, как раз тот, что был обнаружен у Сергея в каюте. Об этом она и решила ему сказать:

– А ты не думаешь, что если ты опять не будешь пить, то можешь, не дай бог, ещё глубже провалиться.

– Конечно, Лена. Я только об этом сейчас и думаю. Чем больше времени проходит, тем меньше мне нравится ощущение в ноге. Я не могу сказать, что она болит. Но с ней точно что-то происходит. Надо бы кому-нибудь из вас вниз спуститься и посмотреть, что вы там увидите. Может, там ступни и нет вовсе, а мы тут план «Барбаросса» разрабатываем. Ладно, это позже. – При этих словах Сергей вяло махнул рукой. – Дело в том, что во время последнего импульса я попросил Данилу принести мне что-нибудь выпить как раз потому, что боялся, а вернее, даже чувствовал, как могу уйти вниз. Поэтому и решил, что надо выпить.

– Ну а сейчас что изменилось?

– Сейчас я думаю, что надо рискнуть. Худшее, что может произойти… В общем, вы видели в моей каюте.

Подумать было о чём. Ситуация неоднозначная, но логика в словах Сергея была.

– Надо тогда во время импульса нам всем вместе быть. Я предлагаю не оставлять его тут одного, а вместо столовой собраться здесь. – Кравцов вмешался в разговор и взял инициативу на себя. Он довольно рассудительно говорил о том, что их ждало в ближайшем будущем.

Говорил Данила это не только и не столько Сергею, сколько всем остальным. В их глазах он увидел понимание. Оставалось только дождаться очередного импульса. В отличие от связиста, никто из морпехов не хотел проверять, что будет, если алкоголь не пить.

– А что если это не сработает? – спросил Козлов.

– Володь, заткнись, пожалуйста, – спокойно ответил Денис, и все засмеялись, даже Сергей. Хотя, судя по лицу, ему было вовсе не до смеха.

3

В ближайшее время Кравцов с Володей спустились в моторное отделение и в кромешной темноте, рассеиваемой лишь тусклым лучом фонаря, отыскали ступню Сергея. С момента окончания импульса прошло около часа, а они до сих пор не знали, на месте ли нижняя часть ноги связиста. Зрелище оказалось довольно сюрреалистичным. Прямо из металла над головой морпехов торчала небольшая часть голени Сергея и одетая в кроссовок ступня.

Данила аккуратно снял обувь, а затем и носок, после чего почувствовал лёгкий толчок в плечо. Обернувшись, он увидел, как Володя указывает на люк, находящийся в паре метров от них. В него уходила металлическая лестница, а крышка сверху была закрыта. Парни отвлеклись от основного занятия и подошли к люку. Открутив запирающее устройство, они подняли тяжёлую металлическую крышку вверх и застопорили. Выглянув, Данила попал в тот самый коридор, в котором сейчас находились Лена, Денис и Сергей. Они посмотрели на него с удивлением, но ничего не сказали.

– Отлично. Теперь вы нас слышать будете. Серый, я кроссовок с носком снял, ты что-нибудь почувствовал?

– Нет, ничего.

Данила молча спустился вниз и на этот раз более детально осмотрел ногу. Даже в тусклом освещении фонаря необычный бледный окрас конечности бросался в глаза. Нога казалась ненастоящей, словно принадлежала манекену, которые выставляют в торговых супермаркетах. Кравцов с силой нажимал на кожу в различных местах, чувствуя, какая она холодная на ощупь. Никакой реакции сверху не последовало. Тогда он вытащил из ножен свой нож и слегка проткнул пятку.

– Что ты делаешь, Даня? – испуганно спросил Козлов.

– Не бойся. Я просто проверяю.

Кровь не полилась, и ничего необычного, в общем, не наблюдалось. Тогда Данила аккуратно потыкал ножом ещё в нескольких местах и, как и ожидал, увидел то же самое.

– Пойдём, – позвал он за собой Козлова.

– А это? – Володя показал на кроссовок с носком.

– Оставь здесь.

Они выбрались наверх через обнаруженный ими люк (удивляясь, что не увидели его раньше, прежде чем спускаться в моторное отделение). Сергей смотрел на Данилу печальным, но любопытным взглядом.

– Дело плохо?

– Да, – не соврал Кравцов. – Нога холодная на ощупь, очень бледная, может, даже с синеватым оттенком, при таком освещении я не смог разобрать. Реакции на внешние раздражители никакой.

– Что, ножом тыкал?

– Откуда ты знаешь? Ты что, почувствовал? – тут же спросил Володя.

– Нет, он просто поступил бы так же, да, Серый?

– Угу…

Данила постоял, раздумывая, спросить его или нет, но всё же, в конце концов, решился озвучить мысли, которые его давно терзали.

– Серый, ты служил где-то?

Связист посмотрел на него непонимающим взглядом.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты слишком много знаешь и слишком хорошо держишься в таких… Э-э-э… Экстремальных условиях. Меня это настораживает.

– Даже «срочку» не служил, Дань. А что плохого? Прикинь, я тут скулил бы сидел, что бы вы сделали?

– Наверное, ушли бы в столовую, – вмешался Поршнев.

– Вот именно. – Тут Сергей неожиданно перевёл взгляд на Лену и, пытаясь скрыть смущение, обратился к ней: – Лен, ты бы не могла нас покинуть ненадолго? Мне нужно справить малую нужду.

Девушка встала и в сопровождении Дениса направилась в столовую. Не прошло и десяти секунд, как они быстрым шагом вернулись назад.

– Эй! – громко сказал связист. Даня только собирался подать ему ведро. – Я ещё не закончил…

– Данила… – сказал Денис, показывая в ту сторону, с которой они пришли.

По взгляду друга Кравцов понял, что что-то не так, и крепче сжал в руках автомат. Он открыл карман разгрузки в готовности вытащить магазин и присоединить его к оружию. Послышались тихие, шоркающие шаги и из-за угла показался крупный мужчина.

Он остановился, и молодые люди уставились на него испуганным взглядом. На нём были одеты старые потрёпанные джинсы и длинный кожаный плащ чёрного цвета. Он был расстёгнут, а полы плаща свисали до самых ботинок, которые представляли собой чёрные туфли с заострённым носком и металлической цепью, свисающей под каблуком. На руках мужчины были перчатки с обрезанными пальцами, а на шее обмотана красно-белая арафатка. Волосы мужчины были грязные и растрёпанные, а лицо покрыто короткой чёрной и совсем неухоженной бородой с несколькими седыми проседями.

Мужчина смотрел на них пустым взглядом красных впавших глаз, щурясь от света фонаря, которым его освещали.

– Стой на месте! – сказал ему Даня. – Ты кто такой?

Мужчина повременил с ответом, поочерёдно разглядывая присутствующих.

– А-а-а, вы вернулись? Я же говорил, что ещё выпью за ваше возвращение. – Хриплым голосом ответил странный гость.

Он медленно достал из кармана плаща небольшую металлическую флягу и глотнул содержимого. Только после того, как он заговорил, стало понятно, что это был Виктор.

Парни с девушкой не могли поверить своим глазам. Как он мог перевоплотиться так быстро? Даже день не успел закончиться, а с ним произошли такие изменения. Лицо заросло бородой, глаза со щеками впали, а короткую стрижку на голове сменили довольно густые и отросшие волосы. Воняло от моториста просто ужасно. Смесь мочи, перегара и других неприятных запахов заполнила пространство вокруг. И ещё эта странная одежда…

– Витёк, – начал Сергей, – сколько нас, по-твоему, не было?

Никто не понял, почему он это спросил, но когда Даня начал осознавать, ему стало не по себе.

Виктор задумчиво поднял взгляд вверх, подперев подбородок указательным пальцем.

– Дайте я подумаю. Сначала я начал считать дни и ночи. Однако скоро сбился со счёта из-за импульсов и стал считать их. Только потом тоже сбился и вдруг понял, что мне нет до этого никакого дела. Поэтому я не знаю, сколько вас не было. Может, неделю, а может, и месяц. Пожалуй, скорее последнее.

– А где ты был? Мы не могли тебя найти, когда вернулись, – не унимался связист.

– Здесь, у себя в каюте. Наверное, вы просто плохо искали.

Все поняли, что он врёт, но смысла об этом говорить, похоже, не было. Денис решил задать ещё один вопрос:

– Ты же видел, как мы возвращались на шлюпке, зачем ты верёвку обрезал?

– Когда это было? – задумчиво спросил Виктор.

– Прямо перед последним импульсом.

– Я не помню, чтобы делал это. Видимо, вы и в этом ошибаетесь.

– Витёк, так на корабле, кроме тебя, никого нет.

Моторист опять задумался, но отвечать, похоже, посчитал лишним. Он посмотрел на ногу Сергея, не выказав никакого удивления от того, что с ней произошло.

– Надо рубить, другого выхода нет, – сказал он и кряхтя посмеялся. Прокашлявшись, он сказал напоследок: – Ладно, молодёжь, я что-то подустал. Пойду к себе в каюту, подремлю немного.

После этого он медленно развернулся и спустился к себе как ни в чём не бывало. Поражённые морпехи, так же как и Лена с Сергеем, смотрели друг на друга, разинув рты. Корабль вместе с туманом продолжал удивлять жуткими и необъяснимыми вещами. Никто не хотел озвучивать свои мысли, настолько они были неопределёнными.

– Серый, ты же не думаешь…

– Думаю! – перебил Даню связист. – Да, именно так я и думаю, пока мы были в шлюпке, здесь прошло не меньше недели.

– Да это просто невозможно!

– Точно так же, как и это! – И Сергей вновь показал на свою ногу. – Я хотел бы, чтобы это было невозможным, но факты говорят сами за себя. Вы помните, когда мы уезжали, щетина у него была, но не такая. Это же полноценная борода! А волосы? Их было гораздо меньше, вернее, они были намного короче. Либо у нас галлюцинации, либо какая-то сверхъестественная сила заставила вырасти его волосы за несколько часов, либо… Здесь прошло не несколько часов.

После непродолжительной тишины в разговор вступила Лена:

– Эта одежда на нём… это не его. Я видела плащ на ком-то другом из экипажа, был тут один неформал. Где он её взял?

– Похоже, у него было достаточно времени для мародёрства, – подытожил Данила.

– Если времени прошло действительно много, то надо проверить наличие воды и еды.

Все уставились на Володю, и он был как никогда прав. Причём действовать надо было без промедления.

– Так, Лена, остаёшься с Сергеем. Как только увидишь моториста, сразу зовёшь нас. Мы далеко не разойдёмся в любом случае. Будем везде втроём ходить, разделения ни к чему хорошему не приведут. Вопросы? – Данила посмотрел на окружающих.

Никто их не задал, в течение очень короткого времени их опасения подтвердились. Питьевой воды в бутылках стало намного меньше. Консервов тоже уменьшилось в разы, но на неделю должно хватить. Вода в резервуаре была почти не тронута, напор по крайней мере был сильный. Оно и понятно, судя по запаху, моторист не обременял себя помывкой.

В холодильнике продукты пропали, но вони не было. Даже в камере с рыбой, на вид протухшей, стоял свойственный свежей рыбе запах. Уходя от холодильника, парни убедились, что Виктор спит у себя в каюте, и поднялись наверх. Решив воспользоваться моментом, они обошли все жилые каюты в поисках провизии и чего-то полезного. Не найдя ни того ни другого, им пришлось вернуться назад. Алкоголя оставалось при самом лучшем раскладе не более чем на четыре дня.

4

Виктор не спал. Он слышал, как мимо проходили военные, слышал, как они осматривали морозильную камеру. Пусть смотрят, вода и еда скоро закончатся, и это очевидно ровно так же, как и то, что им не выбраться с этого корабля. Да, один раз они уже попытались, и что из этого вышло? Вернулись ведь, никуда не делись. Правда, вот Эдика что-то не видно было. Правильно, ему голос подсказал: одного они потеряют. Жаль только, что этим одним электрик оказался, он, как ни крути, был из экипажа, так сказать, «свой». Ну-у, ничего не поделаешь.

Лёжа у себя в каюте, он вспоминал, как они отплыли, надеялись, что спасутся бегством. Самые настоящие корабельные крысы, да и только. Чуть что, побежали, поджав хвосты, а когда ничего не получилось, как миленькие вернулись обратно. Виктор всегда ненавидел крыс. Мерзкие, серые твари, действующие исключительно в своих интересах. Говорят, Виктор видел в одной из этих умных телепередач, что когда на Земле случится глобальная катастрофа, выживут именно эти грызуны, ну, может, ещё и тараканы. Умный голос в ящике утверждал, якобы их способность к выживанию просто поразительна. Чушь… Уж он то знал, что ЭТИ крысы не выживут, зря они вернулись. Одному ему воды и еды хватило бы ещё очень надолго, а теперь появилась горстка паршивых, мерзких крысиных ртов. Будут пить, есть, мыться, пока не останется ничего. Этого нельзя допустить.

Когда шлюпка отошла, он некоторое время смотрел вдаль, провожая её взглядом. Потом ещё немного постоял, раздумывая, не обрезать ли им верёвку. Не то чтобы у него был какой-то конкретный план, но что-то его подталкивало это сделать, просто так, без причины. И всё же он не стал этого делать, как выяснилось теперь – ЗРЯ. Сейчас бы продолжал заниматься привычными делами, вместо того, чтобы напрягать мозг планами на будущее.

Виктор не соврал. Он и правда не знал, сколько времени прошло с тех пор, как они уплыли. В тот день, вернувшись с палубы к себе в каюту и наслаждаясь одиночеством, моторист крепко выпил и плотно поел, настроение было приподнятое. Размышляя о том, что ему делать, когда он остался совсем один, Виктор уснул.

И тогда ему вновь, впервые после импульса, начали сниться сны. К нему снова приходили его милые девочки в экзотических, возбуждающих нарядах. Их идеально сложенные тела манили своей грацией и просто безумно возбуждали. Во сне они втроём проделывали такие потрясающие вещи, что просыпаться вовсе не хотелось. Всё было так реалистично, так по-настоящему, что Виктор буквально чувствовал всем своим телом жар их наготы, вкус языков и запах плоти. Их стоны будоражили сознание и просто сводили с ума. Просыпаясь, каждый раз Виктор был запачканный собственным семенем, удовлетворённый и в то же время расстроенный, что этот сон закончился.

Он пережил одну ночь, потом один импульс. Потом он решил, что слишком много вопросов, на которые он так и не получил ответов. И тогда он поднялся в каюту к связистам. Моторист не стал дожидаться очередного импульса, он всё хотел прояснить уже сейчас, и, к счастью, никто ему теперь не мешал. Подойдя к двери каюты, Виктор долго смотрел на разлагающиеся останки человека. Дверь в дом так и не появилась. Он ждал, надеялся, даже ночевал рядом. Ничего.

Тогда, потеряв надежду, Виктор пошёл вниз, но и в моторном отделении ничего не появлялось. Первое время.

То засыпая, то бодрствуя в разных частях корабля, моторист потерял счёт дням и ночам. Со временем это стало не так важно. Он считал импульсы, он ждал, когда вновь появится та зловещая дверь, что не давала ему покоя всё это время. Он знал, он верил, что за ней таятся ответы на вопросы, которых он с нетерпением ждал, но в то же время и сформулировать толком не мог. Но они там были, эти самые ответы на неясные вопросы, без всяких сомнений. Если бы не эти крысёныши, ещё тогда бы он смог дотянуться до заветной цели.

Импульс за импульсом, сквозь страх и боль он ждал, когда вновь зашагает по заветной лесной тропе, которая приведёт его к дому. Но этого не происходило. Только жуткие головные боли, тошнота и слабость. Пару раз, правда, он всё-таки увидел где-то вдали два заветных огонька, но каждый раз, пытаясь к ним приблизиться, терял их из виду.

Одно утешало. Его невидимый друг, голос в голове, начал проявлять себя всё чаще. С каждым новым днём он давал всё больше дельных советов, как выжить и что для этого нужно делать. Как, в конце концов, не сойти с ума в таких условиях. И Виктору не казалось это странным, он не видел в этом предпосылок к шизофрении, скорее наоборот. Ему виделся прекрасный способ оставаться в здравом уме, разговаривая с невидимым собеседником, который, по сути, таился у него в голове.

Ситуация ухудшилась, когда вместо сладких девочек к нему вернулся тот кошмарный сон, благодаря которому он стал пить после двухлетнего перерыва. В том сне Виктор вновь оказывался в том густом лесу, вновь заходил в тот дом, в который ездил иногда с отцом. Раз за разом он видел, как умирают его жена и дети, умирают от его собственных рук. Вот только мужчина отказывался в это верить. Со слезами на глазах он пытался кричать, доказать, сам не понимая кому, что это не он, что это тот мужчина с ехидной улыбкой управлял его руками. Но всё было тщетно. Никто не слышал его, и он раз за разом просыпался в холодном поту, раз за разом трясущимися руками хватал рюмку и, не закусывая, выпивал первое, что попадалось под руку.

Он пытался провести параллель между этим сном, этим домом из его детства и тем, что он видел во время импульса. Ничего не получалось. Каждый раз память подводила его, лицо маньяка, управляющего его руками, было расплывчатым, неразличимым. Очертания дома тоже вылетали из головы. Но что чётко оставалось в воспоминаниях, так это собственная беспомощность и жуткая смерть жены с детьми. За жену он не переживал, себя не обманывал, но детей своих Виктор любил. Как он теперь жалел, что не дождался их тогда, в день своего убытия на корабль.

Видение в импульсе тоже было другим. Он помнил его совершенно отчётливо, не то что сон. Там каждое дерево, каждая извилина лесной тропы запомнилась ему очень хорошо. Тяжёлая деревянная дверь, с таким трудом вылетающие щепки. Он помнил это, и он безумно хотел это продолжить.

В одну из ночей, изрядно выпив, Виктор не выдержал и вновь пошёл в забрызганную кровью каюту. Там он схватил бесхозно лежащий топор и под самый корень срубил остатки человеческого тела, свисающего с потолка. Он помнил, с каким жутким звуком разломались кости шеи, как оставшаяся рука упала на палубу и ладонь коснулась его ноги. Но это не пугало его, это пробудило в нём очередной приступ ярости, и тогда Виктор начал всё это рубить уже прямо на палубе. Он надеялся, он верил, что дверь откроется, но этого опять не произошло.

Обессилив, моторист сел прямо там, посреди разлагающихся останков и заплакал. Вот тогда-то и случился, наконец, импульс, в котором голос подсказал ему о возвращении крыс, покинувших корабль. Виктор сначала даже не понял, о чём идёт речь. Но голос пояснил ему. Он постоянно говорил загадками, заставляя Виктора думать. «Не расстраивайся, Витюня, крысы скоро вернутся. На одну меньше, но те, что так нужны тебе, будут на месте, – шептал он ему. – Потерпи, скоро ты сможешь приоткрыть ту дверь, заглянуть за которую так хочешь и так боишься». «Я не боюсь, – кричал моторист, – чего мне бояться?» Голос только смеялся и продолжал твердить, что Витя настолько же боится, насколько и желает.

И Виктор стал ждать. Он выходил смотреть на верхнюю палубу, он без устали часами сидел на сигнальном мостике, распивая различные напитки, собранные по всему кораблю. Он без конца вглядывался в туман и вслушивался в царившую вокруг тишину, а когда ему делалось скучно, он приходил к себе в каюту и начинал играть на гитаре, распевая любимые мотивы. Потом он пошёл по каютам в поисках чего-нибудь интересного. «А кто тебя осудит за мародёрство, Витя? – спрашивал голос. – Оглянись вокруг, те, кто были, давно мертвы или исчезли, а те, кто будут… Тебе не всё ли равно?» И голос был прав, он всегда был прав. Виктор проникся к нему доверием, потому что таинственный незнакомец никогда его не обманывал.

Виктор постепенно научился предчувствовать импульсы. Не то чтобы у него это хорошо получалось, но некоторые признаки он улавливал заранее. После этого он старался как можно больше влить в себя алкоголя. В таком случае переживать его было немного проще, а последствия после окончания вспышки почти не ощутимы.

Но упадок настроения всё равно постепенно происходил. Желаемого во время импульсов мужчина не получал, крысы не возвращались, и Виктор постепенно пришёл в уныние. Он часами начал пропадать в кромешной темноте внизу, надеясь увидеть желанные огоньки. Он кричал, плакал, ломал всё вокруг, но это не приносило никаких результатов, да и облегчения тоже.

Всего раз за это время моторист подошёл к зеркалу. Увидев себя, Виктор ужаснулся. Он превратился в старого, заросшего щетиной мужика, так непохожего на самого себя, а ещё через пару секунд решил, что и это не важно. В день, когда он в первый и последний раз подумал о самоубийстве, морпехи вернулись.

Он сидел в темноте в надежде что-нибудь увидеть во время очередного импульса. К сожалению, этого опять не произошло. Расстроенный, обездвиженный, он почти дремал, забившись в угол нижнего отсека, а после услышал чьи-то голоса и увидел сверху тусклый свет фонаря.

Прятаться Виктор не стал, он знал, что не он привлёк их внимание. Он не пошёл к ним, он не хотел их ни видеть, ни тем более говорить с ними, по крайней мере пока. Кроме того, моторист не хотел, чтобы они увидели его тайное место. Дождавшись, наконец, когда крысы покинут моторное отделение, он отправился наверх. Ведь держать своё слово надо, а он обещал выпить за их возвращение.

5

Прошло около трёх часов с того момента, как закончился последний импульс. Снаружи начало смеркаться, и выжившие продолжали обсуждать произошедшее с ними, гадать о судьбе бутылок с записками, которые они отправили, и о шансах на спасение. Настроение у всех было унылое, смеха и шуток в разговорах теперь не было.

Сергей сидел неподвижно на сложенном вдвое матрасе, который ему принесли. Парни предложили помочь ему лечь, но он наотрез отказался. Оглядев ещё раз его ногу, Даня заметил вполне очевидные изменения в её состоянии. Кожа выше места срастания с металлом стала багровой, с синюшным оттенком, покраснение увеличилось сантиметров на десять вверх. Нога отекла сильнее, чем прежде, и это наводило на очень неприятные мысли.

Данила слегка прикоснулся к коже. Он не был уверен, но она показалась ему горячей. Кравцов посмотрел в лицо Сергею, тот смотрел в ответ с любопытством, но от старшего сержанта не скрылось, что самочувствие связиста ухудшилось. Кравцов без предупреждения нажал на ногу пальцами выше металла. Сергей тут же резко дёрнулся, корча гримасу и слегка вскрикнув от боли.

– Зачем ты это сделал? – резко спросил он.

– Ты врёшь, она у тебя болит!

– Нет, ты просто сделал это неожиданно.

– Да? Тогда предупреждаю, сейчас нажму ещё раз. – И он вновь сжал пальцы на ноге Сергея.

– Блятство! – выругался тот. – Не надо больше этого делать, я понял, понял!

Он весь покраснел, а лицо покрылось испариной. Связист судорожно переводил дыхание, пытаясь утихомирить боль.

– Скажи правду, Серёг, в месте, где она срастается, у тебя жутко болит?

– Да, ты угадал. Доволен?

– И поэтому малейшие движения вызывают резкую боль. Дело дрянь, – заключил Данила.

Остальные слушали их молча и смотрели на Сергея. Он пытался прятать взгляд и не показывать истинное проявление боли.

– А как общее самочувствие? – не унимался Кравцов.

– Тоже не очень… Даня, я знаю, к чему ты ведёшь. Я всё сам прекрасно понимаю.

Кравцов ничего не стал ему говорить. Он взял с собой Володю и спустился вниз, чтобы заново осмотреть стопу. Как он и предполагал, ниже палубы всё было ещё хуже. Кожа на ноге была серо-синюшного цвета с землистым оттенком, сама конечность холодна на ощупь. Как и прежде, Сергей ничего не почувствовал, когда Данила трогал его ногу. Вот только что-то было совсем не так, как раньше. Кравцов не мог сказать точно, но ему показалось, будто нога окоченела. Трупное окоченение. Где-то он слышал это определение, и ему рассказывали, как оно проявляется. Остаётся только надеяться, что Даня плохой специалист в этой области. Вернувшись назад, Сергею он решил не озвучивать свои мысли.

– Ну что там?

– Ничего, – ответил ему Данила, – всё так же.

– Ты опять врёшь, говори как есть, не скрывай от меня ничего. Доктора здесь нет, может, все вместе и придумаем, как помочь.

Данила посмотрел на него и решил, что у Сергея достаточно мужества, чтобы пережить правду. Он рассказал о том, что видел, и о своих предположениях.

– Грёбаный импульс! – устало сказал связист, дослушав Кравцова. – Когда нужно, его, как назло, нет.

– Может, тебе поискать каких-нибудь обезболивающих? – поинтересовалась Лена у Сергея.

– Можно, но пить я их пока не буду, хочу чувствовать, что происходит с ногой на самом деле. Я вас ещё вот о чём попрошу, поищите, пожалуйста антибиотики какие-нибудь, могут позже пригодиться.

Данила с Леной отправились в каюту к доктору и нашли там несколько картонных коробок, битком набитых различными медикаментами. Лена остановила Кравцова перед тем, как покинуть каюту.

– Как думаешь, что с ним будет?

– Думаю, если импульс не поможет, то ничего хорошего. Как ни забавно, но теперь я хочу, чтобы он произошёл как можно скорее.

Девушка посмотрела на него печальным взглядом, и морпех отложил в сторону коробки. Он крепко прижал её к себе и поцеловал, а она не стала сопротивляться. Когда они закончили, девушка удивлённо посмотрела ему в глаза.

– Просто захотел это сделать. По-моему, я люблю тебя, – ответил Данила девушке на её взгляд. Он сам не понял, как это произошло и почему сказал именно то, что сказал.

Казалось, девушка была шокирована. Не удивительно, такое признание само по себе было чем-то особенным, а в таких условиях тем более. Лена засмущалась, но глубоко внутри чувствовала прилив какой-то небывалой радости и… Нежности… Она не знала, что стоит ответить ему на это, а он как будто и не ждал. Наверное, именно это и побудило её сказать то же самое.

– По-моему, и я тебя… Тоже люблю.

Он вновь поцеловал её и почувствовал сильное возбуждение. Даже до этих трагических событий, когда они гуляли по Оману и проводили вечера на корабле вместе, с ним такого не случалось. Он постарался не прижиматься слишком близко к девушке, но она всё равно почувствовала и сама плотнее прижалась к нему. Даня опустил свои руки с её талии ниже и плотно взялся за упругие ягодицы.

– Может, не сейчас, Данила, и не здесь? – Голос её был неуверенный. Она хотела, но, видимо, в чём-то сомневалась.

– Нет. Именно сейчас и именно здесь. – Данила чувствовал, что Лена хочет того же, что и он. Неизвестно, чем всё закончится, сколько времени им ещё отведено, поэтому он решил поддаться чувствам.

Кравцов запер дверь. В каюте было теплее, чем в столовой или коридоре. Слабый свет проникал из единственного иллюминатора, который Данила закрыл. Он не знал, как начать, чтобы это не выглядело для девушки грубо. Удивительно, но Лена сама сделала первый шаг:

– Я ни с кем не была до тебя и даже никогда особо не хотела этого. Сама не знаю, как поняла, но с тобой я очень хочу.

Нельзя сказать, что такое откровенное признание не удивило Данилу. Что Лена до него не была ни с одним мужчиной столь же настораживало, сколь и радовало.

– То есть ты хочешь сказать, что это твой первый раз?

Она утвердительно кивнула, но ничего не сказала.

– Ты уверена, что хочешь этого?

Вместо ответа девушка прижалась к Кравцову и нежно обняла. Он ощутил, как её груди плотно прилегают к его телу, и вновь его охватило сильное возбуждение. Она ещё плотнее прижала к нему бёдра, и тогда Даня понял, что девушка этого действительно хочет.

Они страстно целовались, и их дыхание учащалось в такт усилившемуся сердцебиению. Одежда в порыве страсти слетала на пол, и жадные до плоти руки трогали разгорячённые тела друг друга. Бледный свет из иллюминатора придавал молодым телам необычайную, полную интимной загадки красоту, и пользуясь моментом, они наслаждались ею. Данила ласково гладил все самые сокровенные части гладкого и упругого тела Лены, губами он чувствовал, как налились её сладкие соски. Проводя руками по ягодицам и грудям, мягко их сжимая, Кравцов слышал, как девушка невольно стонала в предвкушении того, что произойдёт дальше. Когда они остались без нижнего белья, он был очень аккуратен. Сначала ей было немного больно, затем приятно, и он любил её, искренне и без оглядки. Она это чувствовала, так же ясно, как чувствовала часть его крепкого тела в себе, и ей это нравилось, и она не хотела, чтобы он останавливался, хотела, чтобы это никогда не закончилось. Девушка стонала, стонала и стонала, и это было прекрасно. Всё происходящее за пределами этой каюты не имело сейчас никакого значения. Значение имело лишь наслаждение, полученное ими от взаимной любви. Вот что было по-настоящему важно теперь.

После того как всё закончилось, Данила с Леной оделись и ещё раз осмотрели каюту в поисках запрятанных медикаментов. Они почти не разговаривали, но это не отдаляло их друг от друга, а скорее, наоборот, сближало.

– Ты не жалеешь об этом? – тихо спросил Данила.

– Нет… Конечно, нет. Жаль, что это происходит здесь, я так бы хотела сейчас оказаться где-нибудь на жарком пляже, где мы были бы только вдвоём и могли продолжать сколько угодно.

– Я бы тоже этого хотел.

Девушка начала тихо плакать, и Данила непонимающе принялся её успокаивать.

– Лена, что случилось?

Лена ничего не ответила, пока не проплакалась. Потом прижавшись к его груди, тихо спросила:

– Скажи честно: что с нами будет?

Даниле не нужно было времени, чтобы ответить. Он это уже давно знал.

– Я буду с тобой, что бы ни случилось и как бы всё это ни закончилось.

Он искренне в это верил. А она, в свою очередь, верила ему, словно прочитав его мысли…

К парням они вернулись вовремя. Денис только что разлил водки на двоих, но увидев пару, тут же долил ещё в две кружки. Медленно и неизбежно начинался новый импульс.

6

Как они ни старались, ничего не вышло.

Сначала Сергей плавно пытался вытянуть ногу сам. Потом, явно сильно нервничая, принялся резко дёргать, каждый раз громко крича от боли. Не достигнув успеха, он вылил на ногу воды, наверное, пытаясь увеличить скольжение. Когда и это оказалось бесполезным, Сергей в отчаянии начал лить водку и продолжал, пока Данила его не остановил. Даже в том тяжёлом состоянии, в которое погружал всех импульс, остальные видели, какую боль ему причиняли его попытки освободиться.

Обессилев, связист перестал стараться и мрачно глядел вперёд в общей борьбе с нападками импульса. Видя его беспомощность, парни попытались вытащить ногу общими усилиями, при этом Сергей кричал так, что сорвал голос, а после самого сильного рывка, какой они смогли сделать втроём, и вовсе потерял сознание.

Утратив надежду, морпехи перестали стараться и уселись на палубу. Данила обнял Лену и надеялся, что жутких видений ни у кого из них не будет. Время от времени он открывал глаза, чтобы убедиться в общей безопасности. Как и ранее, никто не смог понять, сколько по времени длилась эта вспышка, но когда она закончилась, вздохнули с облегчением. По крайней мере никто не умер.

Выглянув наружу, Денис сообщил, что наступила ночь, туман всё так же не рассеивался. В коридоре было прохладнее, чем в столовой, и они закрыли дверь, ведущую на ют. После принесли одеяла и последнюю пару свечек. Данила распределил дежурство на троих. Стоять теперь приходилось по одному человеку. Лену он привлекать к этому не хотел, на Сергея теперь было мало надежды.

– Ден, Володя, вы точно справитесь с вахтой? – спросил он после того, как озвучил своё решение. – Я спрашиваю, потому что ответственность слишком велика, чтобы вы, не дай бог, уснули.

– Да мы всё понимаем, Дань. Я ни за что не усну, я вообще не уверен, что смогу заснуть этой ночью. – Денис и правда выглядел бодро. – Володь, а ты как?

– Ни за что! Я ещё пожить хочу.

Первым нести вахту стал Кравцов. Ему хотелось дождаться, когда Сергей придёт в себя, и обсудить их дальнейшие действия. Лена моментально уснула, а Денис с Володей ещё долго о чём-то переговаривались. Слушать их он не хотел, поддерживать разговор тоже. Минувшая близость с Леной не давала ему покоя. Он с заботой поправил ей одеяла и поцеловал в висок. Бедняжка, сколько ей пришлось пережить за эти дни, ни одной девушке в жизни не приходилось испытывать ничего подобного. Как же хотелось оказаться с ней где-то далеко отсюда, в привычной и беззаботной мирской суете.

Спустя время его товарищи всё же уснули. Погрузившись в собственные мысли, Данила услышал, как закашлял Сергей. Он потянулся за водой и протянул её связисту, как только тот открыл глаза. Сергей молча взял, но даже не смог открутить крышку. Руки парня были мокрыми от пота и сильно тряслись, лоб был покрыт испариной.

Тогда Кравцов открыл бутылку сам и поднёс её товарищу. Тот с жадностью сделал несколько глотков и благодарно кивнул. Говорить было явно тяжело, но Сергей всё же спросил:

– Ну что там с ногой? Сможешь описать?

– Всё то же самое, только ещё хуже, – тихо ответил Данила. Он решил ничего не скрывать от связиста. – Серый, тебе срочно надо начать пить антибиотики.

– Я смотрел, что там есть. Пока вас с Леной не было, мы с Денисом нашли пенициллин. Это всё, конечно, хорошо, но не имеет никакого смысла. Ты же сам понимаешь.

Данила понимал, что никакие антибиотики не помогут, пока нога продолжала оставаться в металле. Её надо было как можно скорее извлекать, а для этого оставался только один способ.

– Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо хуже. Боль сильная, нога выше палубы вся ломит, а в том месте, где срастается, при малейшем движении просто адски болит. Даже слёзы наворачиваются.

– Извини, что ничем помочь не могу.

Сергей улыбнулся и даже от этой простой мимики вроде как испытывал неудобства.

– Можешь, Данила. Я должен тебя об этом попросить.

Кравцов подозревал, о чём именно Сергей хочет его попросить, и ждал, пока тот сам об этом скажет. Он потрогал лоб связиста – Сергей весь горел.

– У нас нет выбора, её нужно отрезать.

От одних только слов к горлу старшего сержанта поднялся ком, не говоря уже о том, чтобы это сделать. Он смотрел связисту в лицо, гадая, как он себе это вообще представляет.

– Ты умрёшь, если мы это сделаем. У нас нет нужных инструментов. Я…

– Не умру, если ты сделаешь всё так, как я скажу. – Серьёзность его тона поразила Кравцова.

– Откуда ты можешь знать, как это делается?

Сергей улыбнулся печальной улыбкой.

– Ты не поверишь.

– А ты попробуй.

– Я когда-то на хирурга учился, но с пятого курса меня отчисли за плохое поведение. Так что кое-что я ещё помню.

– Кое-что не считается. Такие операции проходят в стерильном помещении, опытные хирурги с кучей ассистентов, ты не понимаешь. – Данила остановился и, немного подумав, продолжил: – Ладно, хрен с ним. В боевых условиях и не такое бывает, чёрт с ней – со стерильностью. Но это, в конце концов, операция, а я, знаешь ли, без проблем наложу жгут куда угодно, укол сделаю, обезболю, шину могу хоть на задницу наложить, этому-то нас учили. Но резать тебя? Я же не военный врач…

– Нет, – прервал его связист. – это ты не понимаешь. Так у меня будет хотя бы шанс на выживание. Сам видишь, что бы это ни было, оно распространяется снизу вверх, а моё общее состояние слишком быстро ухудшается. Кому, как не мне, об этом говорить. Я расскажу тебе всё, что помню из курса обучения. Потом обколюсь промедолом, который ты мне дашь из ваших аптечек, и… Как говорится, будем рубить концы.

– Ты грёбаный псих.

– Ничего другого не остаётся.

– У нас нет промедола.

– Как?

– Вот так!

– Вы же, не в рот чих пых, морпехи?

– И что?

– Ты серьёзно?

– Да.

– Блин, плохо… Значит, придётся без него.

– Ты ТОЧНО грёбаный псих.

– Ничего другого ТОЧНО не остаётся.

Данила рассмеялся, а Сергей выказал что-то вроде улыбки. Поводом для веселья послужил их же собственный диалог. Когда парни успокоились, Даня продолжил:

– Это всё хорошо, но у меня есть предложение получше.

– Я весь внимание.

– Пусть это сделает моторист. Я думаю, он с этим лучше меня справится.

Виктор не замедлил с ответом, как будто знал, что скажет Даня:

– То есть наложить жгут, напоить меня и себя водкой, прокипятить инструмент и отпилить ногу ты не можешь. А переложить ответственность на ограниченно вменяемого чувака с топором, грязного, как самый конченый бомж, запросто?

Связист так злобно посмотрел на Кравцова, что Данила даже смутился и не знал, что сказать.

– Даже не думай об этом! – сказал Сергей так дерзко, как не позволял себе до этого. – Неужели ты думаешь, что я доверю свою жизнь этому… Да у меня даже слов нет, как его назвать.

– Да ладно, ладно… Чего ты завёлся, я это так, пошутил просто. Может, они? – Данила показал на Дениса с Володей.

– Хреновые у тебя шутки, я давно хотел тебе в этом признаться. Как ты там говоришь? ГОВНОШУТКИ!

Данила вновь рассмеялся. Благодаря последней фразе обстановка немного разрядилась. Он и правда понимал абсурдность идеи с Виктором, но не прочь был бы переложить предстоящую процедуру на чересчур умного Володю. Хотя… Кого он обманывал? Он с самого начала знал, что всё это ляжет на его плечи.

Их разговор прервал тихий шоркающий звук, доносящийся откуда-то спереди. Данила тихо поднял с палубы свой автомат и посветил фонарём в ту сторону, откуда слышались звуки. В темноте показались смутные очертания длинного плаща и остроносых туфель. Виктор. Он свернул в сторону столовой, даже не глянув на них. Раздался скрип металла, и парни поняли, что моторист вышел на ют. Фонарём он не пользовался, однако движения его были на удивление очень уверенные.

Парни переглянулись.

– И ты хотел, чтобы я ему доверил свою ногу?

– Да, тот ещё тип, меня он очень беспокоит.

– Если честно, лучше бы от него избавиться, – слишком буднично сказал Сергей.

– Тебе никто не говорил, что ты слишком много разговариваешь загадками? Что ты имеешь в виду?

– Только то, что не доверяю ему. Совсем. По-моему, у него «крыша поехала».

– По-моему, давно. Я думаю, он нам не угроза, если будем держать его на расстоянии. – При этих словах Кравцов демонстративно поднял вверх свой автомат.

– Хорошо бы, хорошо бы… – задумчиво подтвердил Сергей.

Они долго сидели молча, дожидаясь, пока моторист пройдёт обратно. Потеряв надежду на это, Данила посоветовал Сергею заснуть, чтобы не тратить силы, и обещал обдумать его просьбу. Сергей без возражений закрыл глаза и уснул. Даня сидел и размышлял о предстоящем дне. Ему он виделся очень жутким. Кравцов боялся, что для Сергея этот день окажется последним. Но больше его пугало, что ответственность за смерть будет на нём. Как бы ни обернулось дело, его в любом случае осудят. Но если он не согласится, то Даню осудит сам Сергей и будет об этом говорить до тех пор, пока силы его не покинут. А когда покинут, Даня опять будет себя винить, что, имея возможность, не помог. Такой вот порочный круг.

Услышав скрип, морпех насторожился. На этот раз Виктор проследовал к себе, бормоча что-то под нос. После того как он спустился, дежурить стало как-то спокойнее.

Посидев немного в тишине и раздумывая о происходящем, Данила каждый раз возвращался мыслями к Лене. Размышления о ней отвлекали от ужасов прошедших дней и мерзости предстоящих (ногу резать ему казалось крайне мерзко). То, что произошло между ними в каюте доктора, было прекрасно. Он вспоминал идеальные очертания её тела, её страстные поцелуи и сладковатый аромат кожи. Ему хотелось повторения, но он знал, что это невозможно. И не потому, что они больше не смогут уединиться. Кравцов понимал, что это будет лишним, это всё испортит. Они должны пытаться выжить, согревая себя мыслями о близости, которую подарило им общее несчастье.

В ту ночь Кравцов решил для себя, что будет пытаться спастись, чего бы ему это ни стоило. Он должен выжить и помочь остальным. Он должен вернуть Лену домой, хотя бы для того, чтобы попытаться быть с ней вместе там, в нормальной жизни. Ничто не согревало душу так, как мысли о них, любящих и беззаботных далеко отсюда, в родном и близком Севастополе, греющихся на солнышке и без конца наслаждающихся друг другом.

Тишину нарушил какой-то неопределённый звук. Прислушавшись, Кравцов понял, что он доносится снизу. В отсеке, где жил Виктор, кто-то разговаривал. Сначала Данила попытался уловить смысл, не вставая с места, но понял, что ничего не выйдет. Тогда он бесшумно встал и тихо, контролируя каждый шаг, подошёл к трапу, ведущему вниз.

Присев, Данила заглянул туда, но ничего не увидел, кроме абсолютной темноты. Он принялся прислушиваться, но разговор утих. Тогда Даня решил вернуться обратно. Как только он развернулся и сделал первый шаг, разговор возобновился. Голос принадлежал Виктору. Хриплый, грубый и чрезмерно громкий для разговоров с самим собой. Кравцов замер на месте, пытаясь понять, о чём говорит моторист, но разговор тут же затих.

Даня словно почувствовал на себе чей-то взгляд. Ему казалось, что кто-то наблюдает за ним и тихо посмеивается. Темнота вокруг давила своей тяжестью и наполняла душу страхом. Лишь тусклый огонёк свечи, оставленной им около Сергея, давал разглядеть вокруг очертания стен.

Кравцов повернулся в обратную сторону и опять уставился вниз. Ничего. Вновь тишина и никаких признаков присутствия кого-либо. Решив, что ничего этим не добьётся, он опять развернулся и пошёл к своим. Едва сделав несколько шагов, он услышал жуткий смех, доносящийся снизу, и последовавшую за этим брань. Это было совсем непохоже на смех и голос Виктора. Это было нечто… Другое.

Холодная дрожь проняла старшего сержанта. Раньше ему казалось, что страх темноты оставлен далеко-далеко позади, примерно там же, где хранились воспоминания о самых счастливых и беззаботных днях, прожитых им в детстве. Но теперь, здесь и сейчас, он вновь почувствовал ужас, который может в себе таить непроглядная тьма.

Пересиливая себя, Кравцов остановился. Обернувшись, он посмотрел в сторону спуска. Кто бы там ни смеялся и ни разговаривал, он тут же замолкал, стоило Дане только обратить на это внимание. Как будто за ним наблюдали, как будто смеялись над ним. Данила поймал себя на мысли, что двигаться страшно. Он просто оцепенел от навалившегося на него ужаса темноты. «Детские глупости», – попытался он убедить себя и двинулся в сторону одиноко стоящей свечи. И тут же снизу послышался жуткий смех, на этот раз голос в темноте что-то выкрикивал. Морпех не мог разобрать ни слова, но он знал, что обращаются именно к нему, что-то ему говорят, при этом зловеще посмеиваясь.

Данила прошёл к своему месту и сел. Он без промедления взял бутылку вина и сделал несколько больших глотков. Алкоголь обдал внутренности приятным жаром и совсем чуть-чуть успокоил. Надо бы сходить туда, надо бы с этим разобраться, пока не стало слишком поздно. Но его что-то держало. Нельзя разделяться, нельзя поддаваться на то, что порой здесь видишь. Они все наблюдали за тем, чем это закончилось для Ворона, Эдика, Ольги, не говоря уже о Косте и других, бесследно исчезнувших.

Выпив ещё немного, чувства Дани пришли в норму, дрожь чуть-чуть унялась, и он опять начал прислушиваться. Как и прежде, с нижней палубы доносилось едва слышимое бормотание Виктора. Ни смеха, ни другого голоса не было слышно. Может, всё это ему просто привиделось?

Когда Кравцов будил Володю на дежурство, все разговоры, доносившиеся с нижней палубы, прекратились. Но Данила всё равно тщательно проинструктировал Козлова, рассказал о том, что слышал, и велел ни в коем случае не покидать пост. Ещё раз напомнил о возможности заснуть на посту, о нормах употребления алкоголя в ночное время. Козлов насторожился и, очевидно, даже без инструктажа прекрасно понимал что к чему.

Уснуть Даниле так и не удалось. Он вновь и вновь слышал в голове этот смех и постоянно проверял, не заснул ли Козлов. Только когда Володя будил Дениса, Данила начинал дремать. Он слышал, как матрос пересказывал его историю сержанту, и только после этого уснул.

7

Сергея разбудил странный противный звук. Он с трудом открыл глаза, но ничего не увидел. Решив, что ему показалось, он снова сомкнул веки. Но звук никуда не делся, он отчётливо доносился откуда-то издалека.

Подняв онемевшие после сна руки, Сергей протёр глаза и огляделся. Дверь на ют была распахнута, парней вокруг не было. Рядом спала Лена, свернувшись клубком. Забеспокоившись, Сергей попытался дотянуться до девушки рукой и после нескольких неудачных попыток ему всё-таки удалось это.

От резких движений ногу пронзила адская боль, сдержать которую он не смог и издал сдавленный стон. Лена тут же проснулась и попыталась принять сидячее положение. Однако её что-то остановило, и она удивлённо посмотрела себе на ноги.

Сергей понял, что её что-то тревожит, но не стал вдаваться в подробности.

– Ты слышишь? – спросил он девушку.

Лена прислушалась и кивнула в ответ.

– А где мальчишки? – спросила она.

– Я у тебя хотел спросить, думал, они предупредили тебя и ушли.

Она испуганно посмотрела на парня.

– Этот звук, он доносится оттуда, снизу. – Лена указала на люк, через который Данила с Володей спускались в моторное отделение для осмотра нижней части ноги Сергея.

– Лена, закрой его, пожалуйста.

– Хорошо, – ответила девушка и попыталась встать.

Только ничего у неё не вышло. Видимо, что-то произошло, но что именно – оставалось пока загадкой. Её удивлённый взгляд давал понять Сергею, что девушка сама не понимает, в чём дело. Лена скинула с себя одеяло и заметила у себя между ног большое кровавое пятно, пропитавшее штаны. Она тут же накинула одеяло и посмотрела на Сергея. Он всё видел и понимал, как неловко ей сейчас было. Судя по виду, она не могла решить, как ей теперь поступить.

Связист смотрел на неё с нетерпением. Сейчас его волновали не её месячные, а непрекращающийся скрежет металла, доносящийся снизу.

– Лена! Это всего лишь месячные, ничего страшного, закрой люк, а потом уже затычки себе найдёшь.

***

Девушка удивлённо смотрела на Сергея. Она ещё ни разу не слышала, чтобы он проявил такое нетерпение и так грубо разговаривал. Что-то такое проглядывалось в связисте, чего раньше не было. Может, страх? Кроме того, её смущало не только это. Она знала, что это не месячные. Её время ещё не пришло, так что же это могло быть тогда? Она попыталась раздвинуть ноги и почувствовала резкий прилив боли. Что-то тёплое и липкое вновь потекло между бёдер. Лена со смущением просунула туда руку под одеялом, пытаясь не обращать внимания на пялящегося связиста.

Вытащив её, девушка увидела, что все её пальцы покрылись свежей кровью. Теперь ей стало по-настоящему страшно. Она тут же вспомнила, чем они занимались с Данилой вчера, и вид липкой жидкости заставил её об этом пожалеть.

– Да что с тобой, Лена?! – не выдержав, крикнул Сергей. Он видел, как она рассматривает окровавленные пальцы, и будто не понимал, что в этом такого необычного.

– Я не могу, – тихо ответила она.

– Почему?

А почему, собственно, она не может? Она и сама этого не понимала. Вчера была кровь во время близости с Данилой, об этом её когда-то предупреждали, но опять же, не так много, как она опасалась. Однако никто не говорил, что на следующий день она проснётся с окровавленной одеждой. Лена попыталась ещё раз пошевелиться, но боль была такой сильной, что она едва бы смогла сесть, не то чтобы встать. При каждом новом движении девушка чувствовала, как из тела выходит новый поток чуть тёплой крови. Ей стало страшно, но глядя на Сергея, ещё страшнее. Он был совсем непохож на себя, а рассказать всю правду о вчерашней близости и о теперешнем состоянии она не решалась.

Девушка пыталась найти в себе силы переступить через боль, но ничего не получалось. Тут же Сергей вновь протянул к ней руку, пытаясь помочь встать, но она отстранилась.

– Давай я помогу. Ты слышишь, звук изменился.

Лена прислушалась. Действительно. Из равномерного, тихого скрежета металла звучание превратилось в мерное постукивание, не слишком звонкое, но очевидное. Удары постепенно отдалялись, но это пугало ещё больше.

Поняв, что от Лены не будет толку, Сергей принялся суетливо искать вокруг хоть какое-то оружие. Автомата рядом, конечно, не было, Данила забрал его с собой, куда бы он ни отправился. Тогда связист, как в лихорадке, принялся раскидывать подушки и одеяла вокруг в поисках ножа.

Они услышали, как заскрипел металл в коридоре на противоположном борту корабля. Не было сомнений, что кто-то зашёл либо с юта, либо вышел из моторного отделения. Сергей чувствовал истинный страх. Он понимал, что не сможет противостоять никому без оружия, без помощи, без ноги.

Наконец, он понял что это за звук. Кто-то медленно шёл к ним, царапая металлические переборки острым лезвием (топора).

– Данила! – крикнула Лена.

Нет, это был не он, и Сергей знал. Он чувствовал, что постепенно приближается его неминуемая гибель.

– Да где же он?! – истерически кричала Лена. Слёзы текли по её щекам. Сергей теперь отчётливо видел, как много крови вышло из неё и залило не только её штаны, но и матрац вокруг.

Странные месячные. Неужели настолько больно, что она не может встать?

Как будто услышав его мысли, девушка, громко крича от боли, приняла сидячее положение. Звук стали, сдирающей толстый слой краски с переборок, был максимально близок. Связист знал, что через секунду из-за угла кто-то появится.

Так и произошло. Медленно, будто смакуя предвкушение предстоящего убийства, появился Виктор. Он был всё в той же кожаной одежде и тех же туфлях с цепочкой. В руках он держал большой топор.

Увидев это, Лена на миг забыла о боли, крови и стыде. Она вскочила на ноги, лишь немного поморщившись. Обходя связиста, в ужасе смотрящего то на неё, то на моториста, она короткими шагами направилась к выходу. Сергей оставался один на один в противостоянии с обезумевшим мужчиной.

8

После того как они покинули импровизированное спальное место, расположенное в коридоре, Данила решил остаться на юте. Козлова с Поршневым он попросил сходить на бак и посмотреть, нет ли там топора, ножовок или ещё чего-нибудь, что могло бы пригодиться для проведения предстоящей операции. Сам он осмотрел ют, затем посетил подсобное помещение рядом со столовой. Ничего полезного Даня не нашёл и, глядя в серый туман, решил обдумать предстоящий день.

Сегодня он должен отрезать или отрубить ногу человеку. От этих мыслей становилось не по себе, но ему не оставили выбора. Если этого не сделать, то Сергей наверняка умрёт. Однако если это всё сделать в таких условиях, то скорее всего тоже умрёт. Хотя в таком случае маленький шанс на благоприятный исход всё же был. Неясно, правда, какие советы даст ему связист по ампутации, но Данила сильно сомневался в их научной обоснованности.

Вокруг, как и прежде, было тихо и прохладно. Парни задерживались, и Данила начинал беспокоиться, лёгкая дрожь опять прошлась по его коже. Нагрянули воспоминания прошедшей ночи: непонятная речь Виктора с нижней палубы, царивший вокруг мрак. Но самое жуткое – это, конечно, мерзкий смех, который он слышал у себя за спиной, смех и голос, не принадлежавший мотористу. Данила стоял и жалел, что не спустился тогда вниз, узнать, что же таила в себе темнота.

Кравцов не забыл, как тогда, в каюте у женщин, он отбился от человека с ножом. Он не мог распознать его лицо, так же как не мог понять, не галлюцинации ли это были. Но чёткий след от лезвия и порванный тельник говорили сами за себя. Страшно даже подумать, что на корабле столько времени может жить кто-то, о ком они не знают и кого ещё ни разу не видел никто, кроме Дани.

Теперь на свежем воздухе ему было уже не так хорошо, как прежде. Надо бы вернуться внутрь, к Лене, только рядом с ней было по-настоящему тепло и уютно.

Послышался какой-то звук, и Данила резко обернулся. Он видел, он чувствовал приближение чего-то ужасного. Кто-то в чёрном одеянии вышел из-за угла и приближался к нему. Старший сержант замер от ужаса. Значит, всё, о чём он сейчас думал, было на самом деле. Даня попятился, но ограниченная площадь юта не давала шансов для манёвров. В тот же миг Кравцов пожалел, что отдал автомат Денису. Морпех потянулся к ножу на поясе и вытащил его из ножен.

Человек, лица которого он не мог разглядеть, медленно, шаг за шагом приближался. Кто-то в чёрном балахоне переставлял ноги, скользя ими по палубе. Руки его были залиты кровью, и самым страшным было предположение, что он идёт от Лены. Всё ближе и ближе приближался тёмный силуэт, но Данила был не в силах пошевелиться. Его сковал леденящий душу страх, и вот уже через мгновение человек накинулся на него и схватил. Так и не выйдя из оцепенения, морпех выронил нож.

9

Когда Козлов с Поршневым пришли на бак, ничего особенного на палубе они не увидели. Всё та же тишина и всё тот же туман. Денис предложил спуститься вниз первым, а Володя даже и не думал возражать на это. Ему было спокойнее здесь, наверху.

С автоматом на изготовку Поршнев спустился в подсобное помещение, где они обнаружили боцмана. Он внимательно оглядел его. На первый взгляд, здесь не было ничего полезного. Однако, поискав повнимательнее, он обнаружил большой деревянный ящик, запертый на замок. Сбить его прикладом оказалось не проблемой, однако открыть крышку Денис не смог. Ящик был завален толстыми металлическими листами, предназначенными неведомо для чего. Попытавшись их сдвинуть, Денис понял, что одному ему это не удастся.

– Володя! – крикнул он. Никакого ответа. – Володя!

Наверху послышался недовольный ропот, и тень Козлова закрыла свет, поступающий через люк.

– Что?

– Спускайся сюда, мне твоя помощь нужна.

– Ты уверен? – Похоже, Володе не очень-то хотелось спускаться вниз.

– Конечно, уверен, болван. Зачем бы я тебя звал, если бы не был уверен?!

Козлов огляделся вокруг. Не увидев ничего (никого) подозрительного, он развернулся и спиной вперёд принялся медленно спускаться по лестнице. На миг, всего лишь на миг ему показалось, что он видел какое-то движение, причём сам не мог понять, с какой стороны. Он замер и осмотрелся, пока его голова ещё не опустилась ниже уровня люка.

– Господи Боже! – закричал он.

Большая белая чайка пролетела в нескольких метрах над ним с громким криком.

Руки матроса отцепились, и он сорвался вниз. Упав и ударившись о палубу, он громко закричал от боли.

Увидев распластавшегося товарища, Денис громко засмеялся, но крик Володи не прекращался и Поршнев, замолчав, подошёл ближе.

– Что такое?

Козлова сейчас беспокоила не столько нога, которая сильно болела, сколько то, что он увидел наверху.

– Ты слышал её?

– Кого? – недоумевал Денис.

– Чайку, она была там.

Поршнев перевёл взгляд наверх, но ничего не увидел.

– Да нет там никого, тебе показалось, наверное. Покажи лучше ногу.

Взглянув на неё, Денис понял, что если это не перелом, то как минимум вывих. Он аккуратно потрогал товарища за щиколотку, после чего тот поморщился от боли.

– Вот блин, как тебя угораздило, Володя? Мало нам без того проблем. – Денис ещё раз посмотрел вверх через люк, перевёл взгляд на автомат, а потом на Козлова. Он не думал, что там действительно была чайка, но проверять не сильно хотелось. – Ты сможешь сам идти?

Володя попробовал пошевелить ногой и скорчился от сильной боли. Его дыхание участилось, и он пыхтел, словно паровоз.

– Скорее всего нет.

Денис оглядел его оценивающим взглядом. Тянуть такую тушу в одиночку будет тяжело.

– Сиди здесь, а я пойду Данилу позову. Вдвоём мы тебя вытащим. Хорошо?

– Хорошо. Только давай быстрее.

Денис запрыгнул на лестницу и, поднявшись наверх, огляделся. Всё было как и прежде – те же самые тишина и спокойствие. Он направился через бак к шлюпочной палубе и неожиданно почувствовал, как что-то пронеслось у него над головой, расцарапав макушку. От неожиданности Поршнев даже не сразу почувствовал боль. Рефлекторно схватившись за голову, он ощутил, как на руке осталось что-то тёплое. Глянув на ладонь, Денис обнаружил собственную кровь.

– Что за…

Договорить ему не дали когти, с мёртвой хваткой вцепившиеся в голову. Птица махала огромными крыльями, снова и снова нанося раны сержанту своими цепкими лапами. Поршнев принялся отбиваться от неё, но чайка словно и не чувствовала его ударов. Тогда морпех нашёл в себе силы и стал махать автоматом, словно палкой, пытаясь сбить мерзкую тварь. Через несколько секунд у него это получилось, и он спотыкаясь побежал вперёд. Добежав до спасательной шлюпки, Денис укрылся под ней, глядя по сторонам. Чайки он нигде не увидел. Тогда Поршнев посмотрел на ют и увидел Кравцова. Он стоял с ножом в руке и куда-то упорно смотрел. Несколько раз Денис попытался докричаться до него, но ничего не вышло.

Потрогав голову и шею, Денис нащупал несколько глубоких ран, из которых обильно шла кровь. Нужно было срочно покинуть это место и перевязать раны. Сняв оружие с предохранителя и дослав патрон в патронник, сержант, тщательно наблюдая за небом, отправился на ют. Спустившись по трапу, он следовал прямо к Даниле, но то, что он там увидел, заставило его медленно остановиться.

Вся заплаканная, хромая и еле перебирая ногами, к Кравцову шла Лена. От области между ног расплывалось большое пятно крови. На маленьких ладонях и худых руках он увидел то же самое. Она шла к Дане словно в надежде на помощь, вся раскрасневшаяся от слёз и, судя по всему, измученная от боли. Вот только Кравцов стоял как вкопанный, а за спиной в руке зачем-то держал большой нож.

Денис окрикнул его, но Данила как будто не слышал. Он продолжал неподвижно стоять, и в момент, когда Лена приблизилась вплотную, чтобы заключить его в свои объятия, нож из рук у Кравцова выпал.

10

Сергей наконец-то нащупал нож под одним из одеял. Он выставил его вперёд, тщетно пытаясь придать себе угрожающий вид. Моторист только громко посмеялся и остановился в нескольких метрах, с любопытством наблюдая за связистом.

– Неужели ты думаешь, что сможешь мне противостоять?

Сергей не надеялся на это, он лишь хотел выиграть время в надежде, что кто-нибудь прибежит на помощь. Может, Лена сможет найти парней, хотя бы Володю. Даже он сейчас в разы увеличил бы его шансы на спасение.

– Витёк, не стоит этого делать! – закричал Сергей.

Моторист удивлённо посмотрел на него и вновь рассмеялся. В смехе не было злобы, просто непривычная для него весёлость.

– Да-а-а… С чего же это?

– Ты же не убийца, зачем тебе убивать меня?

– В том-то и смысл, что незачем. Просто так.

Он со всего размаха, насколько только позволял узкий коридор, ударил топором. Сергей закричал, пытаясь отшатнуться, но вросшая в палубу нога, естественно, не позволила этого сделать. В ужасе связист посмотрел на лезвие топора, оно было в десятке сантиметров от его покалеченной конечности.

Сергей попытался замахнуться ножом на противника, но тот стоял на безопасном расстоянии. Ему пришла в голову мысль кинуть нож в горло мотористу, но это был обычный нож из столовой, он не был достаточно остро заточен, чтобы убить наверняка. Оставался только один шанс – максимально сблизиться с мотористом для удара.

– Ой, промазал, как же так? – Виктор смеялся над ним, просто решил поиздеваться напоследок. Подняв топор, он замахнулся заново. Связист видел, как блестит остро заточенное лезвие. Неужели всё это время Виктор только и делал, что точил своё орудие? Не в силах противостоять, Сергей приготовился к неминуемому. Оставалось надеяться, что если он убьёт его, то сделает это быстро. Если же он отрубит ему ногу, то у него будет несколько секунд на атаку, которая должна произойти молниеносно и совершить которую нужно невзирая на боль. А потом можно будет попытаться остановить кровь.

В итоге псих со всей силы ударил топором и с одного удара отрубил Сергею ногу. С диким, полным ужаса и боли криком связист дёрнулся вперёд с ножом, чтобы атаковать противника, и тут же упал. Виктор отрубил не ту ногу, он рубанул голень левой, здоровой ноги.

Осознав это, Сергей выронил нож и закричал ещё громче. Он в ужасе видел, как льётся кровь из обрубка ноги. Новая боль заглушила ту – казалось, теперь незначительную, что была в правой.

Виктор опять весело засмеялся. Он видел, как беспомощен был связист, и с интересом наблюдал за его мучениями.

– Ты что же, думал я отрублю тебе другую ногу? – улыбаясь, проговорил он. – Ты был прав.

С новым размахом Виктор перерубил вторую ногу. Крик раздался с новой силой. Сергей плакал и от боли, и от ужаса, и даже от обиды за лишение его конечностей. В этот миг он мечтал потерять сознание, но этого не происходило. Он хотел умереть как можно скорее, но, видимо, смерть растягивала его страдания.

Виктор присел рядом, желая поближе посмотреть мучения парня. Он пристально наблюдал за его лицом, корчившим гримасы от дикой боли. Он не слышал, как кричит Сергей, для него этот звук был абсолютно пустым. Лишь голос в голове, вот что имело значение. Он вёл его, и именно это ему было нужно.

Только на этот раз голос не подсказал ему, что Сергей оказался гораздо сильнее, чем они думали. Связист, плача от боли и страданий, нащупал выпавший неподалёку нож и вложил все оставшиеся силы в удар. Лезвие хоть и с трудом, но достаточно глубоко воткнулось во внутреннюю часть бедра Виктора. Вытащив сталь для второго удара, Сергей вконец обессилел и выронил нож.

Моторист удивлённо посмотрел на свежую рану. Кровь тяжёлой пульсирующей струёй выливалась из артерии. Боли почти не было, но была непривычная растерянность. Этого не должно было произойти, никто его не предупредил. Виктор не знал, что делать дальше, а друг в его голове предательски молчал. Мужчина попытался встать, но нога подкосилась, и он упал. Уже не в силах различить, где чья кровь, он принялся скользить по ней в сторону своей каюты, даже не понимая, зачем это делает. Становилось всё тяжелее, холоднее, темнее…

11

Лена стояла, обнимая любимого человека. Ей казалось, что ничего ужасного теперь не может случиться. Глаза были наполнены слезами, между ног сильно пекло и кровоточило. Силы покидали её, но Лена была уверена, что всё позади. Лишь мгновение спустя она увидела неподалёку Дениса, наблюдавшего за ними выпученными и испуганными глазами. Что его так смущало, она понять не могла.

И ей так этого и не удалось сделать. Всего мгновение спустя Данила схватил её за тонкую шею и принялся душить…

12

Как только Денис ушёл, Володя тут же понял, что он ни капли не хочет здесь оставаться. Находиться одному, да ещё в глухом помещении, было выше его сил. Даже боль в ноге и та не так тревожила. Он, конечно, надеялся, что Данила с Денисом скоро вернутся, но что если нет? Что может ожидать его здесь, совершенно одного?

Володя опять вспомнил Ворона, оставшегося наедине с собой в открытом океане. О чём он думал, на что надеялся, сошёл ли он с ума или пустил себе пулю в голову, сохранив рассудок? Этого они никогда не узнают. И меньше всего Козлову хотелось узнавать подобное на собственном опыте.

Решив, что ни за что не останется здесь в одиночестве, Володя собрал всё своё мужество и, максимально работая руками и здоровой ногой, начал карабкаться по лестнице. Выглянув из люка, он осмотрелся. На палубе никого не было, в воздухе чайку он тоже не увидел.

С трудом, пытаясь не задеть больную ногу, он всё-таки вылез. Дыхание сбилось, и воздуха не хватало, но Козлов не остановился. Он посмотрел в сторону шлюпочной палубы и пополз по тому же маршруту, который совсем недавно преодолел Поршнев. Осилив так несколько метров, Володя решил, что это глупо. Используя леера как опору, он принял вертикальное положение и, придерживаясь за них, начал прыгать вперёд.

Мгновение спустя он услышал автоматную очередь. Сердце его налилось леденящим холодом. Что-то происходило совсем рядом, но кто открыл огонь и зачем? Автомат был у Дениса, а он отправился на ют. Козлов постоял в нерешительности. Там явно было опасно, но нужно было хотя бы увидеть, что это. Ведь если есть шанс предотвратить чью-то смерть, то его надо использовать.

Козлов быстрее запрыгал на здоровой ноге. Несколько раз он чуть не упал, споткнувшись о выступы. Отдышка была жуткой, но Володя всё равно не останавливался.

Преодолев шлюпочную палубу, Козлов увидел на юте жуткое зрелище. Вдали стояли Данила с Леной, и было не совсем понятно, что они делали. Единственное, что приходило в голову, так это то, что Данила душит девушку. Но ведь этого не может быть по-настоящему, они же вроде как вместе (Володя вспомнил, как Даня приставил пистолет к её голове, но тут же откинул эту мысль).

Однако Поршнев не обращал на них никакого внимания. Он перемещался с места на место, выкрикивая проклятия и целясь куда-то в небо. Чайка. Козлов осознал это, когда вновь услышал её жуткий крик. Он замер на месте, не зная, что предпринять дальше. Здесь было опасно оставаться из-за птицы, но спускаться вниз, видя происходящее, тоже было глупо.

Решив, что никому он сейчас помочь всё равно не сможет, Володя просто начал аккуратно спускаться по трапу. Достигнув, наконец, нижней палубы, он увидел, что голова Дениса вся в крови, чайка то и дело пролетает мимо, нанося новые и новые удары. Он смотрел на Лену, глаза которой беспомощно закатились. Что происходит вообще? Жуткая паника поселилась в душе матроса.

Птица куда-то пропала, и тут он увидел нечто жуткое и необратимое. Денис перестал целиться вверх и навёл ствол автомата на своего друга. После каких-то непонятных выкриков он сделал несколько одиночных выстрелов.

13

Лена уже не слышала выстрелов, Поршнев опоздал. К этому времени дыхание её остановилось. Последнее, что она видела перед тем, как погрузилась в темноту, было лицо любимого человека. Последнее, что почувствовала – холод его крепких рук у себя на шее.

14

Две пули прошили Кравцову лёгкие, третья угодила в ногу. Резкая боль заставила его ослабить хватку. Дыхание сводила страшная судорога, и он понял, что умирает. Последнее, что он увидел, перед тем как уйти навсегда – было лицо любимой девушки. Последнее, что почувствовал – страшную боль от осознания того, что он её только что убил.

15

Всего лишь на секунду Денис подумал, что победил. Чайка исчезла, он выстрелил в Данилу и надеялся, что на этом всё закончилось. Но он ошибся, и ошибка эта стоила ему жизни. После того как Данила упал, Денис почувствовал, как резким ударом, с огромной скоростью чайка впила свой острый клюв ему в горло, напрочь лишив «адамова яблока». Кровь с бульканьем хлынула на палубу, и Поршнев повалился на колени. Последнее, что он почувствовал, прежде чем погрузиться в вечный сон – были острые когти птицы у него на голове. Последнее, что увидел – два бездыханных тела, лежащих в нескольких метрах от него.

16

Паника заставила Козлова кричать во всё горло. Он только что видел, как его покинули три человека, ставшие в определённом смысле ему самыми близкими. Сам не осознавая, как на это решился, Володя вприпрыжку добрался до тела Дениса и подхватил лежащий рядом автомат. Чайка не обратила на него никакого внимания. Она с энтузиазмом обедала глазом Поршнева.

Единственная здоровая нога доставила Козлова к Сергею с невероятной скоростью. Возможно, в другие времена он вполне бы мог стать паралимпийским чемпионом. Но только не сейчас. Он увидел два тела в узком коридоре, он знал, что теперь всё кончено. Огромная лужа крови вокруг не давала другого выхода.

Он ушёл в темноту легче и быстрее других, потому что безумно боялся остаться один. Последнее, что он увидел, прежде чем отправиться в небытие – неудачную попытку Виктора уползти вглубь коридора. Последнее, что почувствовал – холодный металл автомата у подбородка.

17

Ног не было, да и боль как будто бы уже покинула его. Наконец, всё закончилось. Это совсем не пугало, только бы скорее погрузиться в темноту. Последнее, что увидел Сергей перед смертью – были тёплые воспоминания об ушедшей молодости. Последнее, что почувствовал – мелкие кусочки тёплой плоти Козлова. Хорошо он не знал, что именно это было.

18

Ещё несколько секунд назад Виктор надеялся, что у него всё получится, он верил, что ещё поживёт. Но силы покидали моториста даже быстрее, чем кровь. Проклятый связист подловил его, проучил напоследок. Ублюдок. Он не сдавался дольше всех, но смерть очень терпелива. Борешься с ней или нет, своё она всё равно возьмёт. Последнее, что увидел Виктор, перед тем как погрузиться в темноту – был загадочный домик в лесу с толстой деревянной дверью. Последнее, что почувствовал – зловонное дыхание его одинокого обитателя.

19

В себя они пришли почти одновременно, так же, как и умерли в своих видениях. Открыв глаза, каждый пытался понять, что с ним произошло и реально ли это. Распознать, где явь, а где видение, теперь было не так просто. Пережитое заставляло их переосмыслить значение галлюцинаций, снов и реальности.

Первым осмотрел всех Денис, но только после того, как убедился, что с его горлом всё в порядке. Он потрогал кадык и с облегчением нашёл его там, где ему и место. После сел, встряхивая головой в попытке прийти в чувство. Когда сержант убедился, что все на месте, он растолкал окружающих. Но к этому времени уже никто не спал.

Если бы Денис обратил внимание, то заметил бы любопытные вещи. Кравцов обнял себя за грудь, проверяя, не появилось ли в его теле пары лишних отверстий. Козлов проделывал что-то подобное со своим лицом, точнее, с подбородком. Сергей, с трудом теперь открывавший глаза, осматривал свои ноги. Лена держалась не за шею, а за промежность. Ну а если бы присмотрелся ещё внимательнее, то увидел бы, что там мокро.

Денис этого всего не заметил. Он был не так внимателен, как некоторые его товарищи. Тем не менее он всё-таки кое-что понять смог. Они пережили очередной импульс. И он был совсем непохож на то, что они испытывали раньше.

Раздался затяжной кашель. Казалось, Сергей вот-вот задохнётся. Кравцов, найдя в себе силы, принял вертикальное положение. Он осмотрелся и убедился, что автомат рядом, затем отыскал среди одеял полупустую бутылку с водой. Сделав глоток, он поднёс её к губам связиста. Тот жадно присосался к горлышку и допил всё оставшееся. Кашель вроде бы унялся.

Данила приблизился к Лене. Он чувствовал, что она не спит, хотя глаза её были закрыты. После того как он нежно поцеловал её в щёку, она с криком отшатнулась от него.

– Всё нормально? – тихо спросил он.

Девушка только отрицательно покачала головой.

Он посмотрел на парней вокруг и спокойно проговорил:

– Неужели мы опять проспали импульс? Мне кажется, то, что я видел, было не просто сном.

Денис приготовился что-то сказать, но Козлов его опередил:

– Мне снился до того жуткий и реалистичный кошмар, что я безумно удивился, что смог проснуться.

Поршнев с Кравцовым переглянулись и хором сказали:

– Мне тоже.

Вновь настала тишина. Каждый боялся озвучивать свои мысли. Сейчас многое крутилось в голове, и как из этого выделить верное, пока никто не знал. Первая смогла Лена:

– Мне снилось, Данила, знаешь что?

Старший сержант хотел сказать, но боялся. Боялся, что то, о чём он сейчас думает – правда. Девушка, поняв, что ответа не дождётся, продолжила:

– Мне снилось, что ты убил меня. Задушил, не слыша ничего, что я пыталась тебе сказать. Ты делал это… – Плачь не дал ей спокойно продолжить, и она разревелась.

– Я делал это, словно не понимая, что это ты. Так оно и было. Лена, прости, пожалуйста, я видел совсем другого человека. Он хотел меня убить, и я защищался. По крайней мере так мне это виделось.

– Стойте, стойте, – вмешался Поршнев. – Вы что, хотите сказать, что видели во сне одно и то же?

Парень с девушкой на него посмотрели и не нашли что ему ответить. Выглядело это действительно полным бредом.

– Я не могу в это поверить! – По голосу Дениса и выражению его лица было заметно, как сильно он нервничает. «Боится», – подумал Кравцов. Однако не винил его в этом, ему тоже было страшно.

– Кто-нибудь ещё что-то скажет? – спросил Данила, не переставая гладить Лену по волосам в попытке немного её успокоить. Она неожиданно взяла его руку и потянула к себе. Он увидел, что она хочет что-то сказать. Прислонившись к уху, она шепнула ему о своей проблеме. Углубляться не стала, видно было, что ей и так безумно стыдно.

– Парни, я попрошу вас выйти на минуту. Хорошо?

Денис с Володей молча вышли на ют, даже не поинтересовавшись, в чём причина. Далеко от двери они отходить не стали, и было слышно, как они о чём-то переговариваются. Сергею как будто было всё равно, что произошло с девушкой.

Кравцов сопроводил смущённую Лену до её каюты и снабдил парой бутылок воды. Выяснять, почему она описалась, он не собирался. Было понятно, что это как-то связано с её кошмаром. Если так будет продолжаться и дальше, то скоро все начнут мочиться в штаны.

Вернувшись с переодетой девушкой, Данила позвал парней, и они продолжили.

– Мне снилось, будто вы все умерли, и я решил застрелиться, – тихо, словно боясь того, о чём говорит, сказал Володя.

– Решил или застрелился?

– Застрелился.

– Что ты видел, Володя? Опиши. – Даниле хотелось скорее со всем этим разобраться.

Немного подумав, Козлов пересказал свой сон. Видимо, он сам удивился, в каких подробностях всё изложил.

Никто не знал, что на это сказать. Как выяснилось, все одновременно видели один и тот же сон. Причём действия в нём происходили совершенно одинаковые. Всё это казалось фантастичным, нереальным, и в то же время никто не сомневался, что это произошло на самом деле. Каждый думал, что умер. И только когда смерть настигла их во сне (видении), каждый из них проснулся.

Ещё некоторое время они поспорили, пытаясь найти нестыковки, но ничего не вышло. У них действительно был общий, так похожий на реальность сон.

Сергей всё это время молчал, тяжело дыша и время от времени приоткрывая глаза. Когда дискуссии, наконец, затихли, он проговорил:

– А теперь подумайте и скажите честно: почему вам приснилось именно это? Только обдумайте хорошенько свой ответ.

– Зачем это? – спросил Денис.

– Ответьте. – При этих словах он скорчился, как показалось остальным, от боли. – И может быть, узнаем.

Володя раздумывать не стал. Он и сам понял, в чём было дело.

– С тех пор как я Антоху увидел, как представил, как он умирал… Совсем один, без надежды на спасение, больше всего я стал бояться остаться здесь один. Как представлю, что вас не станет, меня аж дрожь пробирает.

– Точно! Не хочется в этом признаваться, но когда я увидел того, в капюшоне, который мне привиделся (или не привиделся) в каюте у Ольги, я стал постоянно об этом думать. Мне всё время кажется, особенно по ночам, что на корабле ещё кто-то есть, помимо нас и Виктора. А этот кто-то – конечно, человек из моего видения.

Данила не стал озвучивать, что человек, который был им увиден во время импульса, очень похож на то существо, которое он видел в своих кошмарах. Он и себе боялся в этом признаться.

– Ден, а ты что скажешь? – спросил Кравцов.

Он задумался.

– Знаете, я всегда больше всего на свете боялся пауков. Как вам объяснить. Змеи, скорпионы, крокодилы – это всё, конечно, хорошо, но пауки – они просто вводят меня в ступор. Фобия, так сказать.

– Арахнофобия, – вставил Володя.

– Чего?

– Боязнь пауков называется «арахнофобия».

– Наверное, – согласился Поршнев, – тебе виднее. Но суть не в этом. Как и Володе, мне после того, как я Ворона с Эдиком увидел, страшно стало совсем от другого. Вернее, не их, а их смерть. Эта чайка… Эта тварь теперь не даёт мне покоя. Раньше они казались красивыми и, так сказать, романтичными, что ли, птицами, но после этого… Наверное, я и правда боюсь её безумно.

Данила ждал, расскажет ли что-нибудь о своём страхе Сергей, Лену он спрашивать не хотел, и без того было ясно, что её страх связан с ним. Это было очень ужасно. Каково быть рядом с человеком, которого видишь в своих же кошмарах? Он вспомнил сон, о котором она рассказывала. Видимо, была какая-то связь между ним и новым видением.

Понимая, что сам Сергей не начнёт, Данила решил его подтолкнуть:

– Серый, а ты что скажешь?

Связист слегка приоткрыл глаза, наполненные болью. Очевидно, ему стало гораздо хуже, чем было вчера. Кравцов уже пожалел, что задал свой вопрос, и хотел сказать, чтобы тот не отвечал. Но Сергей неожиданно попросил выпить.

Денис налил ему и остальным коньяк. Выпив его, Сергей начал говорить:

– Мне становится гораздо хуже. Долго я так не протяну. – Он посмотрел на Данилу. – Нужно действовать, и чем быстрее, тем лучше.

Кравцов совсем забыл об ужасе, который ему предстоит. Он уже хотел пойти искать подходящий инструмент, но Сергей его остановил.

– Но прежде чем мы это сделаем, я должен вам кое-что рассказать…

20

Никита подошёл к контрольно-пропускному пункту. Слева находились металлические, закрытого типа ворота чёрного цвета, справа небольшое помещение для сотрудников охраны – тоже чёрного цвета. По обеим сторонам от ворот высокий бетонный забор – серого цвета. Не старые бетонные плиты, а красивого вида забор, какие обычно ставят вокруг своих домов состоятельные люди. Пусть и дорогой, но, на первый взгляд, неприметный.

Неприметность – вот слово, характеризующее контору, в которой работает Никита. Неприметность – слово, описывающее его жизнь в целом.

Серый забор закрывает доступ по всему периметру к неприметному зданию бежевого цвета. Отделка здания – новая, но не сильно бросается в глаза. В общем – обычное трёхэтажное здание, расположенное в густонаселённом районе густонаселённого города, – лучшее прикрытие для конторы.

ЧОП – небольшая металлическая табличка, вывешенная на двери, которая ведёт на территорию, прилегающую к зданию. Всё стандартно, симметрично, официально.

Никита достал удостоверение сотрудника ЧОП с вложенной в него пластиковой картой и положил в нишу, расположенную под непрозрачным стеклом. За ним, громко кашляя, кто-то забрал удостоверение. Мужчина знал, что пройдёт ровно одна минута и восемь секунд (плюс-минус две секунды), прежде чем его вернут и откроют дверь.

Пять-шесть секунд для того, чтобы сотрудник охраны убедился, что удостоверение и карточка принадлежат одному человеку. После он приложит карту к сканирующему устройству и введёт номер удостоверения в программу на компьютере. Все эти данные через секунду высветятся в комнате для охраны внутри здания и будут проверяться ровно одну минуту и ни секундой больше. Затем охраннику потребуется ещё две-три секунды, чтобы вернуть документы владельцу. Итого одна минута и восемь секунд (плюс-минус две секунды).

После сухого приветствия история о том, как происходит проверка документов сотрудников по прибытии на работу, была первым, что услышал Никита от своего нового начальника, когда первый раз вошёл в здание конторы.

– Именно так мы работаем, – с серьёзным видом сказал он. – Мы знаем, сколько, когда, где и как всё устроено, даже если это скрыто от всех окружающих. Я подчёркиваю – всё скрыто от всех, но только не от нас. Наша главная задача – знать всё обо всех, но никто не должен знать о нас. Ты понимаешь, о чём я тебе говорю?

Никита внимательно слушал, и как только ему задали вопрос, поспешил с ответом:

– Так точно!

Начальник с упрёком посмотрел на парня. Этот взгляд Никите совсем не понравился.

– Ни хрена ты не понимаешь! Здесь не может быть никаких «так точно», никак «нет» и прочей ерунды, оставь это безмозглым воякам. Здесь ты – гражданский человек и должен разговаривать как обычные люди. Ты понимаешь?

– Так… Да, конечно. – Ему было трудно переключиться на такое общение после стольких лет строгой субординации и устава, но тем не менее уяснил он это хорошо.

Начальник строго посмотрел исподлобья и продолжил:

– После того как старый хрыч сравнил фотографию в удостоверении с той, что в карточке, он прикладывает её к сканеру и вбивает номер в компьютер. Несмотря на то что он – старый болван, делает он это довольно быстро, на всё про всё уходит пять-шесть секунд. После этого здесь, внутри здания начинает работать компьютер. Он посылает сигнал камерам и получает от них необходимую информацию: с какой стороны ты пришёл, походку, одежду, черты лица. Если есть стопроцентное совпадение с исходными данными, он продолжает работать. Компьютер считывает код на твоей пластиковой карте, а результат сравнивает с номером в удостоверении. Ты хочешь спросить, почему компьютер так долго это делает?

– Нет, – ответил Никита.

– А вот это плохо, – серьёзно сказал начальник. – Ты должен быть крайне любознательным, иначе можешь пропустить какую-нибудь важную мелочь. Весь мир строится на мелочах. Если ты пропустишь эту мелочь, то можешь упустить ниточку, ведущую к более важной информации, и не узнать в таком случае того, что нужно. Ну а если ты не узнаешь, значит, я в тебе ошибся. А если я ошибся, то знаешь что?

Никиту этот разговор начинал настораживать. Не этого он ожидал, когда шёл сюда.

– Не знаю. Что?

– Это значит, что не я выбрал тебя, потому что я никогда не ошибаюсь в кадровых вопросах. Если бы ошибался, то не сидел бы сейчас в этом кресле и не рассказывал тебе всякую дребедень. У-ха-ха-ха! – Он громко рассмеялся, отчего Никита ещё больше смутился.

– Ты удивлён, не правда ли? Ты ожидал увидеть здесь сурового типа в чёрном костюме и очках, с зализанными волосами и прокаченными ручищами? – Теперь начальник едва заметно улыбался и с любопытством смотрел в глаза новому сотруднику.

– Ну… – Он немного растерялся. – Не совсем.

– Ладно, это всё лирика, теперь слушай дальше. После того как компьютер всё проверил и перепроверил, наш человек, который за ним сидит… Я говорю наш, потому что на КПП сидит олух, думающий, что мы действительно ЧОПовцы. Эти люди «левые», в основном пенсионеры, которые тут за копейки сидят и кроссворды свои бесконечные разгадывают. Так вот. Наш человек проверяет по камерам, ты ли это стоишь на входе. Лицо, одежда и удостоверение визуально просматриваются людьми, именно в этом и заключается наше отличие от запада. У них обычно полагаются только на машины, а мы – всё по старинке. Вот так-то. Сорок пять секунд нужно компьютеру, пятнадцать секунд человеку. Итого ровно одна минута. Ну а потом две-три секунды старому дураку, которому дома не сидится, чтобы он вернул удостоверение. Вопросы есть?

– Да, – сказал Никита. Во время монолога начальника он решил задать его, но ждал, пока тот закончит. – Так почему всё-таки компьютер так долго сканирует карточку?

– Ну наконец-то, – выдохнул начальник. – Дело в том, что карточка твоя только на первый взгляд схожа с обычными пропусками. На самом деле пластик на ней содержит код, который невозможно подделать. И если он верный, то выдаёт тринадцать цифр на твоём удостоверении. Это для надёжной защиты, понимаешь?

– Да, это я понимаю. Но…

– Никаких но! Я вижу, что ты думаешь обо мне. Так вот, теперь поговорим серьёзно. Забудь про то лицо, с которым ты сюда вошёл. Мы не люди в чёрном, никакой ты, на хрен, не Джеймс Бонд. В Голливуде таких, как мы, показывают суровыми типами в строгих костюмах и с каменными лицами. Я категорически тебе это запрещаю. Если бы мы так выглядели, то приди мы в любое место, на нас первых обращали бы внимание, а оно для нас недопустимо. Мы – обычные люди, такие, которых никто не должен замечать, если ты только сам этого не захочешь. Джинсы, кроссовки и футболка – таким должен быть твой повседневный гардероб. В остальных случаях ты должен выбирать одежду по обстановке. Я выбрал тебя, потому что знал, кто ты такой. Поэтому не надо сейчас выражать на лице эту поддельную серьёзность. Будь собой, потому что я давно тебя изучил. Уяснил?

– Да, вот теперь я понимаю… Кажется. Пожалуй, нужно попрактиковаться.

Начальник встал с кресла и подошёл к холодильнику. Он открыл дверцу и достал бутылку воды. Сделал несколько больших глотков, поставил обратно и продолжил, усевшись в кресло.

– Теперь опиши мои последние действия, – спокойно сказал начальник.

– Вы встали с дорогого кожаного кресла, которое вам скорее всего подарили, так как вряд ли вы стали бы покупать такое ПРИМЕТНОЕ кресло. Затем Вы прошли четыре шага, прихрамывая на левую ногу. Видимо, от долгого сидения у вас возникает боль в колене, что может говорить о травме, полученной в те годы, когда работа у вас была не такая сидячая. После вы открыли холодильник Indezit правой рукой, левой взяли бутылку, а крышку открутили тоже правой. Вы скорее всего правша, но часы Citizen японского производства тоже носите на правой руке, что может себе позволить только человек, который не работает физически. Из литровой бутылки Aqua minerale вы сделали четыре показных глотка, вскользь проследив за мной, наблюдаю ли я за вами. Поставили вы бутылку на нижнюю полку, хотя брали её с верхней. Когда вы садились в кресло, думали, что на ваш вопрос я не смогу достаточно хорошо ответить, и рассчитывали прочесть мне очередную лекцию, критикующую меня. Я закончил.

Несмотря не внешнее спокойствие, Никита очень волновался тогда. Он не знал, как отреагирует этот человек на его ответ, а работать в конторе, после того как его пригласили, не просто хотел, он мечтал об этом. Парень с нетерпением смотрел на начальника и ждал его ответа. Тот молчал, испытывал его, а затем проговорил:

– Хорошо, самовлюблённый сосунок, но не очень. Конечно, я видел, что ты наблюдаешь. Плохо, что ты не понял, что я понял, вот что плохо. В целом, всё-таки ничего, могло быть и хуже. Но не расслабляйся. Ведь лучше тоже ведь могло быть! – Последнюю фразу он проговорил с нарастающей громкостью, а затем уже спокойным тоном продолжил: – Итак, я для тебя Иван Иванович…

***

Автоматический замок с треском открылся, и Никита отвлёкся от воспоминаний. Он протянул руку к нише под окошком и взял своё удостоверение. Убедившись, что пластиковая карточка внутри, Никита засунул документ во внутренний карман куртки. Выйдя из маленького помещения, сотрудник закрыл за собой дверь и проследовал ко входу в здание по асфальтированной дорожке. Слева и справа от него стояли ЧОПовские Hyndai. Прикрытие было полным, в конторе даже сотрудники были, которые выезжали на настоящие вызовы. Были и настоящие объекты, которые охранялись ЧОПом. Ни одна организация никогда бы не заподозрила, что это ненастоящий ЧОП. Документально всё было в порядке, и вопросов ещё ни у кого не возникало.

Единственной зацепкой, которая могла вскрыть конспирацию, являлось обращение к подрядным организациям. Но тут решение было принято простое. Небольшие косметические проблемы, вроде прорвавшего крана, устраняли сами сотрудники. Внутри здания конторы было слишком много необычного для простой частной охраны. Типичный обыватель мог начать задаваться вопросами, даже если делал бы ремонт за большие деньги. Остальных же, то есть пожарных, газовщиков и прочих, контора просто покупала, чтобы не ходили лишний раз в здание.

Настоящие охраняемые объекты, сотрудники ЧОП, охранники-пенсионеры на КПП, и даже садовника на лето нанимали. Всё так, но только снаружи.

Введя цифровой код на входной двери, Никита попал в узкий коридор. Впереди располагалась бронированная дверь, также с кодовым замком. Кроме введения кода автоматического замка, для открытия двери вручную с внутренней стороны сидел сотрудник охраны. Он лично открывал две металлические щеколды после того, как ещё раз убеждался, что за дверью свои.

Пройдя через дверь, Никита попал в просторный холл. В здании было четыре этажа, считая нулевой. На нём находился небольшой исследовательский институт, где располагались лаборатории. Там, в разных областях науки трудились учёные конторы, а доступ на этаж был разрешён только им. Пропуска вниз у других сотрудников не было. Остальные служащие конторы могли попасть туда только в сопровождении начальника. Даже его замы самостоятельно не могли пройти на нулевой этаж. Насколько было известно Никите, ещё никто, кроме учёных и начальника, не попадал в лаборатории, что порождало в среде сотрудников конторы множество своеобразных легенд.

Кроме того, общий доступ в конторе был только в аналитический отдел, который располагался на первом этаже. Несмотря на название, работали там самые малопросвещённые сотрудники. Их задачей была проверка и перепроверка информации, поступающей в контору. Кроме того, они её анализировали, классифицировали и отсеивали ненужные сведения. Никита знал об аналитиках всё. Он потратил на работу с ними два года, прежде чем добился перевода в оперативный отдел.

Спустя время сотрудник понял, что эти годы были потрачены не зря. Благодаря стажировке в аналитическом отделе Никита познал мир, прежде ему неизвестный. Именно там он узнал тайны, о существовании которых даже не подозревал раньше. Кроме того, ему стало понятно, откуда поступает информация, как она распределяется по отделам конторы и куда в конечном итоге уходит. Позже Никита выяснил, что работа в аналитическом отделе обязательна для всех сотрудников, кроме учёных. На протяжении всего времени за ним вели наблюдение, его проверяли, оценивали пригодность к работе в других отделах. Это был бесценный опыт, благодаря которому он смог достичь уровня знаний, навыков и опыта, так необходимого ему теперь.

Весь отдел помещался на одном этаже и простирался по обе стороны от главного входа. Вправо и влево вели длинные коридоры с множеством дверей. За ними в просторных кабинетах день и ночь трудились «бумажные черви», как называли их в конторе остальные сотрудники. Каждый занимался своим направлением: кто-то получал, кто-то анализировал, а кто-то переправлял. Некоторые, самые опытные, проделывали все виды работ сразу.

Из аналитического отдела устаревшая информация отправлялась в архив, расположенный на втором этаже здания. Этот отдел был наиболее защищённым. Кроме толстых стен самого здания, построенного ещё при Союзе, на этаже были дополнительно установлены бронированные стёкла с противогранатными решётками, бронированные двери и даже листы металла, вшитые в стены. Помимо этого, там, в отличие от остальных этажей, была установлена дополнительная пожарная сигнализация.

Начальство придавало много значения сохранности архивных данных. В отделе хранились не только донесения внешней и внутренней разведки, но и компроматы на видных политических деятелей, научные разработки частных организаций, сведения о самых влиятельных людях России и мира.

Всё это хранилось в двух экземплярах. Первый – в электронной базе данных, второй – в бесконечных килограммах бумаги, аккуратно разложенной по всему этажу.

Никита, как и все остальные опера, в архиве бывал крайне редко, да и то только в тех помещениях, где располагались необходимые ему документы. Кроме архива, на втором этаже располагался также весь арсенал конторы. В нём хранилось необходимое число оружия и боеприпасов самых разных калибров и производства. Кроме отечественных экземпляров вооружения, в арсенале хранились самые новые образцы вооружения иностранного производства. Количество боеприпасов было рассчитано на три дня обороны. На трёх других этажах оружие тоже было, но в гораздо меньшем количестве, необходимом только для обороны отделов.

Стрелять в конторе умели все, даже учёные. Их тоже обучали практической стрельбе из всех видов оружия, имеющегося в арсенале. Начальство вполне разумно посчитало, что самооборона для любого сотрудника конторы так же важна, как и их основные профессиональные навыки.

На третьем, самом верхнем этаже был расположен оперативный отдел. В конторе он назывался иначе, но между собой сотрудники называли его только так, даже начальство. Там же располагался и кабинет начальника, его замов и самих оперативных сотрудников в дни их пребывания не на заданиях.

Все двери в здании были снабжены специальными электронными замками, благодаря чему учёные могли попасть только на нулевой этаж, аналитики – только в аналитический отдел и частично в архив, по своим направлениям. Сотрудники архива ниже и выше второго этажа не ходили, им было строго запрещено это делать.

Опера же могли пройти в любой отдел, кроме научного. Туда им выписали специальное разрешение и могли допустить только в сопровождении начальника. И лишь один Главный мог беспрепятственно войти в любой отдел и в любую дверь. Этого не могли себе позволить даже его замы.

В конторе всё было сделано так, что никто не владел полной информацией о чём-либо, опять же, кроме Главного. Ходили противоречивые слухи, что на случай его гибели есть человек, по своему опыту и знаниям не уступающий начальнику, но его никто никогда не видел, а к самой информации по этому поводу относились скептически.

Никита повернул налево. В конце длинного коридора располагалась лестница, ведущая на третий этаж. Мужчина провёл картой по электронному замку, и дверь перед ним открылась. Он спокойно начал подниматься по лестнице.

Вчера вечером, когда сотрудник находился у себя в квартире, ему на мобильный телефон поступил звонок. Мужчина находился в душе и не слышал громкой мелодии. Вернувшись в комнату, он увидел на экране сообщение о трёх пропущенных звонках от Главного. Никита удивился. В конторе никогда не перезванивали дважды. Быть постоянно на связи входило в обязанности каждого уважающего себя сотрудника, и увидев пропущенный звонок, любой из них тут же перезванивал, тем более если звонил сам начальник. Никита не мог вспомнить, когда в последний раз Иван Иванович звонил ему лично, да ещё и после окончания рабочего дня.

Мужчина набрал номер начальника. Главный взял трубку мгновенно.

– Ты где? – послышалось на том конце провода.

– Дома.

– Почему не отвечал?

– Был в душе. А что случ…

Начальник не дал ему договорить и, перебив на полуслове, резко проговорил:

– Завтра без опозданий. Дело есть. – После этих слов он бросил трубку, и Никита не отнимал телефон от уха, погрузившись в раздумья.

Начальник позвонил лично, что было ему несвойственно. Он сделал три звонка, чего никогда раньше не делал. Кроме того, судя по всему, сидел с телефоном в руке и ждал, пока ему не перезвонят, а когда перезвонили, он не сказал ничего существенного и бросил трубку. За годы работы Никита довольно часто встречался с Главным, но так он себя ещё ни разу не вёл. А эта фраза про опоздание вообще была неуместна, потому что ни разу в жизни Никита не опоздал на работу, пунктуальность была его вторым «я». Если бы речь шла об обычном деле, то начальник непременно дождался бы начала рабочего дня, выпил бы кружку кофе и только потом вызвал бы подчинённого к себе.

Сейчас, достигнув третьего этажа, Никита посмотрел на часы. Стрелки показывали семь часов тридцать две минуты. Начальник всегда приходит без пяти восемь, значит, есть ещё время выпить чашку чая.

Никита проследовал к себе в кабинет и поставил кипятиться чайник. Не успел он достать кружку, как зазвонил рабочий телефон. На табло высветилась цифра 101 – Главный. Сотрудник взял трубку:

– Да?

– Зайди ко мне.

Начальник сразу положил трубку, и Никита услышал короткие гудки, как никогда действующие на нервы. Не дождавшись закипания чайника, он вышел из кабинета и проследовал к кабинету Главного. Встав перед дверью с номером 101, сотрудник постучал.

– Войдите! – послышалось из-за двери.

Никита вошёл внутрь и слегка оторопел. На рабочем столе начальника была куча разбросанных бумаг, какие-то толстенные книги и папки. Посреди всей этой анархии стояла кружка с недопитым кофе. В углу, на чайном столике находилась грязная посуда, небольшие пластиковые контейнеры с остатками пищи.

Никита был поражён. Ещё никогда он не видел в кабинете начальника такого беспорядка. До мелочей педантичен, аккуратен и чистоплотен – он всегда, в любой обстановке соблюдал во всём порядок. И уж тем более никогда и никто не видел, чтобы в кабинете на видном месте у него стояли грязные тарелки. Для этого у главного была отдельная комната для проживания. Вход в неё находился тут же, прямо в стене. Но даже там всегда царили полный порядок и чистота.

Ещё больше Никиту поразил внешний вид самого начальника. Его серые брюки и белая рубашка были помяты. Ремень на штанах ослаблен, а рукава закатаны. Воротник рубашки расстёгнут на две пуговицы. Ощущение было такое, что если Главный и спал этой ночью, то прямо в одежде.

– Садись, – чересчур громко сказал он. – Нам предстоит долгий разговор.

Мужчина указал подчинённому на стул с правой стороны Т-образного стола для совещаний. Никита без вопросов сел. Главный опустился на своё кресло, сделал глоток холодного кофе и продолжил:

– Почему так долго?

– Так с восьми рабочий день начинается. Вы не сказали, что нужно прийти раньше.

– А ты сам не догадался?

– Заподозрил, но указаний не было. Поэтому и не пришёл раньше.

Начальник взглянул на подчинённого усталым взглядом. Сотрудник не стал отводить глаз, а наоборот, всем видом пытался выразить свою заинтересованность. На лице Главного он разглядел глубокие морщины, красные, не видевшие сна этой ночью глаза, грубую щетину и растрёпанные волосы. Всё говорило о бессонной и беспокойной ночи, проведённой им в кабинете. Таким Никите начальника ещё не приходилось видеть. Похоже, произошло что-то действительно серьёзное.

После небольшой паузы Главный продолжил разговор:

– В общем, для тебя есть задание, на этот раз серьёзное.

– То есть прошлое вы считаете несерьёзным? – Такое начало совсем не понравилось Никите. На прошлом задании он едва не лишился жизни, и считал его одним из самых опасных в своей карьере. – Иван Иванович, вы что, шутите?

– Ты думаешь, мне сейчас до шуток? – Он повысил голос, что было ему несвойственно. Никита понял, что сейчас нужно выбирать выражения.

– Нет, извините, Иван Иванович.

Начальник взял со стола толстую папку, вложил в неё несколько разбросанных вокруг листов, закрыл и протянул подчинённому.

– Это то, что прислали сверху. А это, – он взял другую папку, не менее толстую, – то, что наработал за ночь я вместе с аналитическим отделом и архивом. Половина сотрудников конторы сегодня не уходили отсюда, чтобы к утру предоставить тебе как можно больше информации. Послушай меня внимательно, это задание – работа чрезвычайной важности. Оно на строжайшем контроле, сам знаешь откуда. – При этих словах начальник поднял указательный палец в потолок и туда же посмотрел. – Я прибыл вчера из центра и сразу позвонил тебе.

– Иван Иванович, я не пойму, в чём дело. Сроки поджимают?

– Поджимают? Когда ты ознакомишься с делом, ты поймёшь, что это задание требует как минимум полгода подготовки, а у тебя только месяц! – Под конец предложения он буквально орал.

– Месяц? – опешил Никита. – Как это? Вы же знаете, я так не работаю. Я не смогу подготовиться за такой короткий срок. Пусть едет кто-нибудь другой, поопытнее меня.

– Нет, поедешь именно ты. Это решено. Я так решил.

– Капец…

– Что значит капец? Я не понял. – Начальник строго взглянул на Никиту. Испепеляющим взглядом, нетерпящим возражений, он смотрел ему в глаза и готов был, казалось, сорваться и накинуться на своего сотрудника, и Никита это почувствовал.

– Я понял, Иван Иванович. Так в чём суть задания?

– Всё там. – Он указал на две папки, лежащие на столе. – В общем, смысл примерно такой: подготовишься здесь, работать будешь за границей, если так можно выразиться. Докладывать будешь мне лично и только по зашифрованной связи. Опасность пока неясна, то ли оно очень опасно, то ли, наоборот, будет сплошным отдыхом. Контроль сверху будет максимальным, но людей посвящено минимум. Они будут давить на меня, а я на тебя, поэтому мне нужен максимальный результат. Если мы всё испортим, то нам могут бюджет урезать, а это, как ты сам понимаешь… – Он не стал продолжать, а Никита не стал уточнять. Он действительно сам всё понимал. – Дело попахивает какой-то научной фантастикой прям. Я не знаю, почему наши так в нём заинтересованы. Больше похоже на большую «утку».

– Утку?

– Да, – ответил Главный задумчиво. – Потому что уж больно там много такого, во что сложно поверить. Но тем не менее многие наши сотрудники полагают, что всё это может оказаться правдой. Поэтому… У тебя месяц на ознакомление с деталями предстоящей работы. Ты должен очень хорошо подготовиться. Права на ошибку у тебя не будет, предупреждаю. Возможно, за этот месяц тебе придётся съездить в парочку мест, а возможно, и нет. В любом случае сейчас ты возьмёшь эти папки и отправишься к себе в кабинет. Твоя задача – досконально изучить всё, что там наработали. Вечером мы отправимся в лабораторию.

– Вы хотели сказать, ВЫ отправитесь в лабораторию? – поправил начальника Никита.

– Что?

– Ну, Вы хотели сказать, что ВЫ, а не МЫ, отправитесь в лабораторию.

– Нет! – Он треснул рукой по столу так неожиданно, что подчинённый чуть не подпрыгнул. – Я сказал то, что хотел сказать. Мы! Ты и я! Я и ты! – При этих словах он переводил рукой с оттопыренным указательным пальцем то на подчинённого, то на себя.

На этот раз Никита был встревожен не только внутренне, теперь и внешне он проявлял беспокойство. За годы работы в конторе начальник ни разу не повёл себя так несдержанно, как это происходило сегодня. Повышение голоса, потрёпанный вид, да к тому же этот удар по столу. Что-то было не так в этом задании. Никите даже показалось, что Главный что-то не договаривает. Но тут же отбросил эту мысль. Начальник был всегда откровенен со своими подчинёнными, когда дело касалось их жизни.

– Всё, иди. Знаешь куда? – сказал он, наконец, немного успокоившись.

– Знаю, в архив, куда же ещё? Ведь только там можно работать с этими документами. – При этих словах Никита взял со стола папки и приподнял над головой.

– Вот именно, и смотри, – начальник указал на монитор с бесконечными квадратиками видеотрансляции помещений конторы, на которых отображалось всё происходящее внутри здания, – «старший брат» следит за тобой.

– Я знаю, Иван Иванович.

Все архивные документы было запрещено выносить из архива, разрешалось максимум переписать интересующие данные в специальную прошитую тетрадь, которую тоже нельзя было выносить, но можно хранить в специально отведённом ящике.

– Вечером я зайду, и мы пойдём на «ноль». Там… – Он замолчал на несколько секунд. – Увидишь, в общем.

Никита встал со стула, прихватив с собой обе папки, и вышел из кабинета. Начальник сопроводил его уставшим взглядом. В этот день он совершил ещё один поступок, которого раньше не совершал. Он достал из шкафа запечатанную бутылку коньяка и выпил три рюмки, чего никогда не делал прежде, находясь на работе, и тем более в одиночестве.

Иван Иванович понимал, что сегодня он скорее всего прощается с одним из своих лучших сотрудников. Не самым лучшим оперативником, но входящим в пятёрку лучших точно. Дело предстояло «грязное», а выданный в виде двух толстых папок билет, вероятно, был только в один конец. Конечно, он и раньше отправлял своих людей на опасные задания, но, похоже, с возрастом становится всё более сентиментальным.

Именно поэтому было трудно сохранять спокойствие. Однако он профессионал своего дела, а дело превыше всего. Вечером они спустятся в лабораторию. Для опера это может оказаться первым и последним посещением нулевого этажа. Дай бог, чтобы всё, что было написано в этих бумагах, оказалось только псевдонаучной чушью. Если же всё это подтвердится, то взгляд на этот мир перевернётся у многих, включая его самого, а распределение сил на мировой арене придётся опять пересмотреть. Подумав, он выпил ещё рюмку и лёг спать.

Когда Иван Иванович проснулся, он принял душ и почувствовал себя гораздо лучше. Всё ему показалось не таким уж скверным и безнадёжным. Он вновь превратился в аккуратного и педантичного начальника, а мысли о сложностях и опасности предстоящего задания его сотрудника как-то сами собой развеялись.

***

Оправданы оказались и переживания Никиты. Весь день он провёл в архиве за чтением наработанных документов. С каждой новой прочитанной страницей у него нарастало беспокойство. Одновременно он верил и не верил в то, во что ему нужно было влезть. Это задание не было похоже ни на что, с чем он сталкивался раньше. Причина заключалась как в географии, так и в сложности, специфике и методе. Теперь он, кажется, начал понимать озабоченность Главного. Если всё, что написано, было правдой, у него будет очень мало шансов вернуться обратно. Конечно, если в лаборатории его не удивят чем-нибудь интересным.

Поход туда пугал его не меньше, чем само задание. Ещё ни один опер туда не спускался до него. По крайней мере насколько это ему было известно. Был слух, относящийся больше к «конторным легендам», что один всё-таки посещал «ноль», но, опять же по слухам, и с задания не вернулся. Работа у Никиты была такая, что действовать зачастую приходилось, опираясь именно на слухи.

Так или иначе, ему предстояло задание если и не чрезвычайной сложности, то как минимум чрезвычайной важности. Именно поэтому к подготовке он подошёл как можно серьёзнее…

21

Никто не находил что сказать.

С одной стороны, не верилось, что всё, о чём рассказал Сергей, правда, с другой – зачем ему врать, для чего придумывать эту историю, тем более сейчас, когда он с трудом может говорить? Не выдержав продолжительной тишины, Денис, наконец, спросил:

– Ты хочешь сказать, что ты некий агент какой-то секретной конторы и отправился сюда на очень важное и опасное задание? Уж не узнать ли случайно, что тут бывает с кораблями, попавшими в какой-то непонятный, сраный туман?

Сергей совсем выдохся после рассказанной им истории и попросил воды. Напившись, он сказал:

– Что-то вроде этого.

– Поверить не могу! – Кравцов подорвался с автоматом в руках и принялся ходить по коридору взад и вперёд, то и дело выкрикивая непристойные ругательства. Лена вроде даже собралась кинуться его успокаивать, но, видимо, поняла, что набрасываться он ни на кого не собирается, поэтому продолжала сидеть на своём месте, поджав колени.

– Я так и знал, что что-то не так! Не может себя простой связист так вести. ГОВНОСВЯЗИСТ! Не может гражданский быть таким… – Он не знал, что сказать, и промолчал. После небольшой паузы, прокрутив в голове некоторые мысли, Даня продолжил. – Подожди, так значит, все твои фотографирования…

– Да, отчасти они для моей организации. Но если бы потребовалось, думаю, я мог бы и с вашим начальством поделить, если бы моё начальство мне разрешило.

– Что значит, если бы разрешило?

– То и значит, ты что, не понимаешь, на каком уровне всё это происходит? Ты не понимаешь, что это за информация? Да если бы я рассказал и показал бы своим хотя бы половину того, что видел здесь, вас бы отправили в какие-нибудь секретные лаборатории и оставшуюся жизнь ставили бы там опыты, а сюда отправили бы кучу исследовательских судов для выяснения природы этого феномена. Вашим же организациям, типа Министерства обороны, заткнули бы рот какой-нибудь фикцией.

Он замолчал. Сергею явно нужна была передышка, и несмотря на злость, Данила решил её дать и сам тоже замолчал.

– Я, может, чего не понимаю, например, того, как может твоя контора быть круче министра обороны, ну да ладно с этим. Ты можешь всё-таки подробнее рассказать, во что мы ввязались? Просто я думаю, что выражу общее мнение, сказав, что каждый из нас начинает тебя немного презирать и ненавидеть. Ведь ты знал, ты мог это предотвратить. – Внешне Денис выглядел спокойно, но скорее всего только внешне.

Услышав это, Сергей начал хрипло смеяться. Расплачиваться за это ему приходилось острой болью.

– Ладно, – начал он, когда подобие смеха сошло на нет. – Про себя я вам уже рассказал. Вот объясните, какой смысл был сюда меня отправлять, если бы я должен был всё это предотвратить? Расскажу лучше кое-что другое. Не думайте, что я просто так раскрываю вам секреты, которые могут стоить мне не просто работы, а жизни. Давайте немного углубимся в историю. Я думаю, все вы слышали про так называемый Бермудский треугольник, верно?

– Это география, – поправил Володя.

До Сергея, похоже, не сразу дошло, что имеет в виду Козлов, но потом взгляд его прояснился и он продолжил:

– Да, и правда… Володя, ты мне нравишься. В аналитическом отделе тебе цены бы не было. – Он грустно ухмыльнулся. – Продолжим. В общем, никого не удивишь пропавшим кораблём или самолётом на том участке планеты. Про него вообще уже начали забывать, и ничего стоящего там так и не обнаружили, какие бы громкие заявления ни делали. Но совсем другое дело здесь, в Индийском океане. В последние годы тут участились случаи бесследного исчезновения кораблей.

– Это же Аденский залив. Море тут просто кишит пиратами, ты же сам видел. – Данила перестал ходить и сейчас просто стоял в стороне. Он то и дело сжимал кулаки, и было видно, как работают мышцы на его предплечьях.

– Видел, не спорю. Вот только проблема в том, что пираты либо выкуп требуют, либо грабят корабль и уплывают, история знает много таких случаев. А здесь суда просто начали исчезать. И это тоже, в общем, никого не насторожило, по крайней мере до поры до времени. Корабли представляли собой по большей части обычные рыбацкие лодки. Однако всё изменилось, когда несколько месяцев назад на безлюдном побережье Африки обнаружили огромный автомобилевоз.

– Чего? – спросил Поршнев.

– Огромный корабль, который доставляет автомобили из одной части света в другую. Мы видели такие в районе Суэцкого канала, если вы обратили внимание.

Никто ничего не сказал, но все поняли, о каком именно корабле говорит связист.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, Даня, что где-то здесь, в этих самых водах пропал огромнейший современный корабль с новейшими системами навигации, спутниковой связью и кучей других прибамбасов, которые нашему ржавому буксиру вовек не видать. Более того, принадлежал он одной из самых крупных судовладельческих компаний, а перевозил этот гигант несколько тысяч новых автомобилей ещё нескольких больших и влиятельных корпораций, только в области автопрома, понимаешь, о чём я?

– Ну-ну, и что дальше? – Володя с таким диким любопытством слушал, что открыл рот. Даню это начало бесить ещё больше, чем правда, которую Сергей так тщательно скрывал на протяжении всего похода. – Я нечасто смотрю телевизор, но в интернете такая новость по-любому проскочила бы.

– В том-то и дело, что всё не так просто. Корабль был потерян всего на сутки, и главы судовладельческой компании, естественно, не стали поднимать панику. Они потерпели бы огромные убытки, если бы потенциальные клиенты узнали об этом. До порта, в который следовал корабль, оставалось ещё неделя пути, поэтому объявлять тревогу никто не спешил. Своими силами владелец корабля начал активные поиски пропавшего судна. Они так и остались бы безуспешными, если бы не внезапно обнаруженный огромный корабль на радаре судна, по счастливой случайности принадлежащего той же самой компании. Неясно, то ли он специально его искал, то ли случайно наткнулся вблизи берегов Африки.

Я не буду вам рассказывать, каким могуществом обладают некоторые крупные корпорации, скажу одно. Вначале эту информацию они попытались скрыть, по крайней мере до выяснения причин произошедшего. В интернет не просочилось ни одной статьи, ни одна газета об этом не написала. – Тут Сергей вновь начал кашлять, и ему дали попить. На этот раз напоила его Лена, видя, что парни этого делать не собираются. Смочив горло, связист продолжил: – У нас нет достоверной информации, что произошло с кораблём, но есть координаты его последнего выхода в эфир. Так вот, расстояние, которое он преодолел за сутки, он никак не мог пройти, даже если бы двигался на максимальных оборотах три дня.

– Ты хочешь сказать… – начал Козлов, но Сергей его остановил.

– Пожалуйста, мне трудно говорить. Я попрошу не перебивать, а просто слушать. Далее странности на этом не заканчивались. Корабль сел на мель, почти у самого берега. Первыми к нему добрались жители местной деревеньки, находящейся недалеко от берега. Они так и не смогли на него забраться, а когда подошли спасательные отряды то и вовсе покинули место катастрофы.

Из показаний очевидцев достоверно известно, что корабль не шёл своим ходом. Вся электроника на нём пришла в негодность, двигатель не работал, и судно село на мель, просто дрейфуя посреди океана. Внешне корабль был покрыт сильнейшей коррозией, а в некоторых местах борт был сильно смят, словно… Словно корабль с чем-то столкнулся на своём пути, только со всех сторон одновременно.

Дальше ещё интереснее. Когда пробрались внутрь, обнаружили несколько тысяч кусков ржавого хлама, который еще позавчера выглядел как новенькие иномарки. Не знаю, сколько бы ещё можно было выяснить подробностей, если бы в это не вмешались сторонние силы?

– Что ещё за сторонние силы? – тут же спросил Володя.

– Мы точно не знаем, по крайней мере я не знаю. В информации, которую мне предоставили, об этом не говорится. Но силы эти настолько могущественные, что смогли заткнуть рот всем. Генеральный директор судовой компании через некоторое время заявил, что в корабле есть некоторые неисправности и он поставлен в док на длительное время. Естественно, потом уже никому не будет интересно, что с этим судном будет в доке. Владельцы же автомобильных корпораций, а это были в основном корейцы, подняли шум, будто отозвали всю партию машин производства того периода. Но они не просто устроили показуху, они действительно это сделали. Тысячи машин были отправлены обратно в страны-производители.

В итоге страховым компаниям ничего не пришлось выплачивать, а сами корпорации потерпели просто колоссальные убытки. Я думаю, они на это ни за что не пошли бы, если только их расходы не покрыл кто-то другой… – Сергей сделал передышку, как для себя, так и для окружающих, дав им возможность осмыслить услышанное. Интересно, какие чувства испытал он сам, когда впервые ознакомился с этим делом, хотел спросить Кравцов, но промолчал.

– Но ведь в двадцать первом веке это всё так просто не скроешь? Есть же свидетели, те, кто первыми зашли на корабль, в конце концов, много кораблей могло просто случайно увидеть севшее на мель судно? – Володя не унимался, ему было так интересно, что, наверное, он даже позабыл о собственных бедах.

– Да, всё так, но… Жители деревеньки, видевшие корабль, исчезли вместе с домами. Заткнуть рот спасателям, я думаю, за деньги было не так сложно, а сомневающимся пригрозили смертью. Я бы так по крайней мере сделал. Конечно, семьям пропавших моряков выплатили большие суммы денег, так сказать, для возмещения потерь, но по документам все они погибли на разных кораблях либо вообще в пути следования к кораблю. Для большей убедительности некоторым родителям рассказали о таких интересных случаях, как гибели их сыновей в автомобильных катастрофах по дороге к порту, несчастных случаях во время штормов и выпавших за борт при этом моряках. Я говорю об этом, потому что досконально изучил это дело. Никто, повторяю, никто из родственников моряков не поднял панику. Такое ощущение, что они тихо смирились с судьбой их близких, даже когда им не прислали тело погибшего.

Про другие корабли. Весь квадрат вблизи автомобилевоза закрыли корабли НАТО. Ни одно судно не могло туда подобраться даже на расстояние видимости.

– А сами НАТОвцы что, не могли увидеть? – сухо спросил Кравцов.

– Да вы же знаете, военным приказали стоять в точке и не двигаться, так они там и будут стоять, не задавая лишних вопросов. Что же касается берега, то тут информация расходится. Одни источники говорят, что подступ к кораблю закрывали какие-то военные, другие – что местные негритянские банды. Но что проход был закрыт, известно точно.

Вся информация, касающаяся этого дела, очень строго засекречена. По мелким крупицам наши аналитики выделили самые важные моменты. Например, у местного населения, каких-то диких африканцев проскакивали разговоры о корабле-призраке или корабле-чудовище. Почему они его так назвали, выяснить не удалось. Даже когда наши туда ездили, аборигены открещивались от этих разговоров как от огня.

– Ну а на борту всё-таки кого-то нашли? – наконец, задал свой первый вопрос Денис.

– Некоторые из тех немногих исследователей сообщают, что видели на борту людей, но поймать никого не удалось. Если бы вы видели этот корабль изнутри, то поняли бы, почему это так сложно. Единственного выжившего человека нашли на второй день поисков. Им оказался русский моряк из Питера Олег Денцов.

– Да ладно, – обрадовался Володя, – так всё-таки выживший был?

– Да, если так можно сказать. Матрос к этому времени совсем обезумел. Лучшие умы не смогли собрать хоть какой-то информации из той бессвязной ерунды, которую он нёс. Правда, долго это всё равно не продлилось. Несколько дней спустя он умер, по заключению экспертов, от причин, характерных для очень преклонного возраста.

– Сколько ему было лет? – спросила Лена.

– По показаниям ЭКГ, анализов крови, мочи и прочего – далеко за восемьдесят.

– Я не знала, что на гражданские суда берут в таком возрасте.

– Ты права, не берут. По его документам, и это известно достоверно, так как я общался с его матерью, ему совсем недавно исполнилось двадцать восемь лет.

Вновь в коридоре настала тишина. История Сергея казалась невероятной, больше похожей на вырезку из фантастического фильма, а не правдой. Вот только как можно говорить о правде и вымысле, когда они сами столкнулись с совершенно необъяснимыми вещами? Вряд ли и им кто-то поверит, если когда-то представится шанс всё рассказать.

– Получается, что за сутки двадцативосьмилетний моряк постарел более чем на полвека, так, что ли?

– Получается, так, – ответил Сергей Козлову, – как я и говорил, корабль тоже стал не первой свежести. Дальнейшие исследования показали, что вода, продукты, металлические и другие конструкции на корабле имели такую структуру, словно прошло несколько десятков лет с момента их постройки. Выводы, как вы понимаете, напрашиваются сами собой.

– Невероятно, это самая крутая история, которую я слышал, – сам себе сказал Козлов.

– Круче будет только наша, – поправил его Денис.

– Если будет кому рассказывать, – грустно подытожил Кравцов, и все тут же вернулись в реальность. – Ладно, пусть так, пусть всё это правда и всё именно так, как ты рассказал. Но зачем в итоге решили ставить на нас эксперимент, как на лабораторных крысах, да ещё и тебя прислали понаблюдать? Что можешь сказать по этому поводу? И лучше говори правду.

Сергей посмотрел на Кравцова. Его взгляд казался каким-то разочарованным.

– Да никто не собирался ставить на вас опыты. Просто, когда в России узнали о таинственных происшествиях в Аденском заливе, решили отправить туда военный корабль с целью изучить обстановку в районе, разузнать, сколько иностранных кораблей здесь находится и каких. Естественно, это всё происходило под прикрытием, но реальная цель была именно такой. А наш корабль, как и танкер, здесь просто в обеспечении.

– Как они рассчитывали что-то узнать, если бы исчезли?

– Да никто не собирался исчезать. В Министерстве обороны известно гораздо меньше, чем нам.

– Так, а почему ты не сел на военный корабль? – не унимался Данила.

– Да потому что мне приказали! Откуда я знаю, может, и на двух других тоже наши сидят. Мне об этом не говорили. А приказы я, так же как и вы, не обсуждаю.

– А почему ты согласился? После всего того, что ты узнал, ты не думал, что это может плохо закончиться? – поинтересовалась Лена.

– А с чего вы взяли, что у меня был выбор? Согласившись на работу в конторе, я перестал что-либо выбирать. Хотел бы я этого или нет, всё равно поехал.

– А если бы отказался, что бы они могли сделать? – Девушка смотрела на него так, словно действительно не могла понять, зачем ему это было нужно.

– Это самый глупый из вопросов, которые сейчас можно было задать. Ты уж извини, Лена, за откровенность.

Сергей уклонился от прямого ответа, но парни поняли, о чём он думал. Лена же, в свою очередь, обиженно отвела взгляд.

– И что же от тебя всё-таки требовалось делать здесь, каким образом ты собирался работать? – спросил после недолгой паузы Данила.

– Не собирался, а работал. Я постоянно докладывал начальству о нашем местонахождении и постоянно проверял работу прибора.

– Какого ещё прибора?

– Того, что мне дали в лаборатории, помните, я рассказывал. Когда я туда спустился, мне показали прототип устройства, измеряющего электромагнитное излучение. Кроме того, он также реагировал как на сверхнизкие, так и сверхвысокие частоты. – Сергей рассказывал, поглядывая на Володю. Ещё бы, ведь он знал, что Козлову эта тема будет особенно интересна. – Пока я готовился к выполнению задания, учёные усовершенствовали его и вручили мне перед самым убытием.

– И где же он теперь?

– Сгорел. А потом я его утопил при первой возможности.

– Как так, там же лучшие умы над ним работали? – Данила говорил с нескрываемым сарказмом.

– Видимо, такого даже они не могли предположить. Пару раз прибор уловил слабые колебания, давно, ещё до захода в Оман. Но остальное время неизменно молчал. Жаль, что я спал, когда наступила та роковая ночь. Я бы однозначно зафиксировал происходящее. Может быть, у меня даже получилось бы немного обойти опасную зону и доложить о координатах. Собственно говоря, это и был план моей работы.

– Как плохо, что всё пошло не по плану, так?

– Да, а теперь ещё эта нога.

– Когда ты собирался сказать нам об этом, Серёж? – тихо спросила девушка.

– Никогда. Я рассчитывал найти выход отсюда, а следовательно, знать правду вам было необязательно.

Данила не выдержал и ударил связиста. Не сильно, но достаточно, чтобы тот издал стон боли. Лена тут же встала и заслонила собой Сергея. Даня посмотрел на неё и, ничего не сказав, сел на своё место. Никто из морпехов даже не пошевелился. После стычки разговор как ни в чём не бывало продолжил Козлов:

– В вашей… э… организации были какие-нибудь предположения, теории, что бы это могло быть?

Сергей вновь заулыбался.

– Хоть кто-то задаёт интересные вопросы, несмотря ни на что. Да, были. Мне дали достаточно информации, чтобы было о чём подумать. Среди этой кучи были описаны случаи в Бермудском треугольнике, где многие ссылались на разрежённость воздуха и воды, были ссылки на упомянутый тобой «голос моря» и другая ерунда. Ничто не подходило даже близко к нашему случаю. Кроме… Ты сам не догадываешься?

– Филадельфийский эксперимент?

– Да, красавчик! Я удивлён, что ты до сих пор ни разу не упомянул его среди всех наших теорий.

– Я не хотел об этом говорить. Сама мысль о том, что с нами происходит нечто подобное, меня пугала. Не хотелось мне, в общем, об этом думать, а тем более вас пугать, вот и держал в себе.

– Ну всё, с меня хватит! – Создавалось впечатление, что Денису весело. – Я, конечно, понимаю, что вы все такие умники, но может, вы начнёт разговаривать на понятном для всех языке и посвятите нас в этот Филантропский эксперимент.

Володя с Сергеем засмеялись. Звучало действительно забавно. Связист посмотрел на Козлова, как бы предлагая ему рассказать. Володя, в свою очередь, был не против.

– Он не Филантропский, а так называемый Филадельфийский эксперимент, по названию города, где его проводили. Эта давняя история, сплошь и рядом окутанная тайной.

– История, – заметил Сергей.

– Да, вот теперь история, а не география. Многие говорят, что его не было и это полный вымысел, другие утверждают, что замалчиваемая правда. Достоверно не знает никто, а данные о нём якобы засекречены и хранятся, может, в заднице у самого дьявола. Но тем не менее вот что о нём можно рассказать.

В сороковых годах двадцатого века многие страны искали способы победить в войне. Даже Гитлер, если вы хоть чуть-чуть изучали историю, был помешан на различных оккультных организациях и поиске нового оружия. Но одни из лучших умов всех времён сосредоточились тогда в Америке, в том числе Альберт Эйнштейн, бежавший, к слову, от тех же нацистов, так как был евреем. Если вам интересно, конечно.

– Да не затягивай, Володь! – несдержанно перебил его Данила. – Давай ближе к делу.

– Согласен. Так вот, в сорок третьем году американские военные, естественно, не без помощи того же самого Эйнштейна, напичкали электроникой один из своих кораблей. По-моему, это был эсминец, назывался он «Элдридж». Сам эксперимент проходил в военном порту в Филадельфии. Оттого он и получил соответствующее название.

– Какая была цель эксперимента? – спросил Денис.

– Сделать корабль невидимым. Они собирались создать на судне и вокруг него сильное магнитное поле, в результате чего корабль должен был исчезнуть, как внешне, так и на экранах радаров. По крайней мере они рассчитывали на это.

– И что, у них получилось?

– В некотором роде. Говорят, что корабль действительно исчез. На воде остался только огромный след, указывающий на наличие судна, но его самого вместе с экипажем видно не было. Продлилось это несколько минут или секунд. Не помню уже.

– Разные источники говорят по-разному, – вставил Сергей.

– Может быть. А ещё говорят, что в это время корабль видели в другом месте, вот только не помню, где именно.

– В Норфолке, штат Вирджиния.

– Да, точно, Серёга, похоже, этот вопрос досконально изучил, а я так, читал где-то вскользь, может, даже в Википедии. После этого с моряками, которые были на корабле во время проведения эксперимента, произошли страшные вещи. Большинство из них сошли с ума, некоторые бесследно исчезли, и их никто после этого не видел. Но самое страшное, на мой взгляд, было то, что кое-кто из военных был вплавлен в корпус корабля, и пока я не увидел вот это, – Володя показал на ногу Сергея, – и то, что мы видели в каюте у связистов, я относился ко всей этой истории, как к одной из баек времён Второй мировой и холодной войн.

– И что вы этим всем хотите сказать? – спросил Данила, смотря на Сергея с Володей.

На этот раз ответить решил Сергей:

– Я хочу сказать, – начал связист, – что то, что произошло с автомобилевозом, больше всего походило на «Филадельфийский эксперимент», хотя, по нашим данным, там никто не слился с корпусом. Но тем не менее. А моей задачей было наблюдать за показаниями прибора и отмечать координаты, где его работа выявила наибольшее излучение.

– А в случае, если произойдёт то, что произошло?

– Мы не думали, что нам так повезёт. Это был бы идеальный, хотя и самый опасный вариант развития событий. В таком случае я должен был узнать как можно больше, зафиксировать всё на фото- и видеоносители, если бы они ещё работали. Я даже и не думал, что это произойдёт. Когда же мы действительно оказались здесь, я посчитал, что мне выпала небывалая удача, до тех пор, пока не начал терять надежду на спасение. А теперь… Теперь в лучшем случае я останусь без ноги и меня найдут либо мёртвым, либо обезумевшим.

После того как он закончил говорить, все замолчали. Подумать было о чём. Как по команде Денис, опять взял бутылку из их скудных запасов и разлил в кружки. Выпили все. Затем ни с того ни с сего Данила вскрыл пару банок консервов, которые они брали с собой в шлюпку, и ребята начали без особого энтузиазма жевать. Выглядело и смешно, и печально одновременно. Словно услышанная история возбудила в них аппетит.

– До сих пор считаешь, что тебе повезло? – задал, наконец, вопрос Кравцов.

– Теперь уже неважно, как считаю я. Вы осуждаете меня, но это моя работа. Я поступил бы точно так же, если бы знал вас и раньше. И такой работой должен кто-то заниматься в любом случае.

– И ради чего всё это?

Лена смотрела на него, но, видимо, совсем не понимала.

– Мы не знаем, откуда взялся этот сильнейший источник электромагнетизма здесь. Нам неизвестно его происхождение, да и о нём самом почти ничего не известно. Но такого рода феномены, природного они происхождения или искусственного, могут нести за собой глобальные последствия. Наша задача – опередить в этом тех, кто может это использовать не самым лучшим образом.

– Да-да, слышали мы нечто подобное. В итоге весь мир сидит и боится ядерной войны.

– Я понимаю твоё отношение к этому, Дань, но представь…

Его перебил Володя.

– Постой. Ты не исключаешь возможность, что это явление может быть создано искусственно?

– Возможно, но это было бы самым худшим раскладом. Если кто-то создал такое и может его контролировать, то можно смело говорить о новом оружии массового поражения. Я же считаю, что это какое-то неизученное природное явление, честно говоря, надеюсь на это. Главное – вовремя узнать, как нам от него защититься. В том, что оно представляет опасность, мы все уже убедились, не так ли?

– Серый, а твоё командование будет тебя искать? – спросил Денис.

– Да. Однозначно. Они обязательно будут исследовать район, где я в последний раз выходил на связь, и те районы, где зафиксировал электромагнетизм. Только у нас это не делается так, как вы думаете. У нас нет своих кораблей и средств для этого. Просто кто-то из моих коллег отправится обычным трудягой на одном из спасательных кораблей и будет искать следы. Максимум наймут небольшое местное судно и будут на нём объезжать предполагаемые районы под видом телевизионщиков или ещё каких простофиль.

– Понятно. То есть от них никаких секретных суперсредств мы не дождёмся…

– Жаль тебя огорчать, но боюсь, что нет, – ответил Сергей Поршневу.

– У тебя есть какие-нибудь предположения, как нам выбраться отсюда? – спросил Данила.

– Нет. Я думал, что получится выплыть из зоны действия электромагнетизма на шлюпке, пока Ворона не увидел. Можно, конечно, попытаться ещё раз, но я совсем не уверен. Здесь что-то происходит и с пространством, и со временем. Думаю вы сами уже поняли это. В Филадельфии, по крайней мере из тех источников, что мы имеем, известно о чётко определённом, ограниченном пространстве электромагнитного излучения. Оно было на самом корабле и вблизи него. Здесь же всё иначе.

– Ну смотри, как может здесь быть то же самое, если там весь корабль был напичкан приборами и аппаратурой? Тут ведь на корабле ничего нет. Как может появиться это поле? – Володя до этого сидел, о чём-то напряжённо размышляя.

– Я не знаю. Да мы даже про сам эксперимент наверняка всего не знаем. Всё, о чём мы говорили, это только скопление слухов и предположений. Что там было на самом деле и было ли вообще, даже моя контора не знает. – Сергей немного подумал и неуверенно добавил: – Наверное… Просто есть с чем сравнить, вот мы и говорим об этом. Лично я надеюсь только на то, что это пройдёт само собой.

После этого он замолчал и закрыл глаза. Нога жутко болела, и свою исповедь он, похоже, закончил. Очевидно, ему хотелось спать, но боль не давала уснуть. Нужно было скорее избавляться он ноги в железе, иначе он погибнет.

– Данила, ты помнишь о моей просьбе? Времени уже не остаётся. Выполнишь её?

Кравцов с презрением посмотрел на связиста:

– Пошёл ты! – сказал он и вышел на ют.

Остальные переглянулись и уставились на Лену.

– Что?

– Ты должна с ним поговорить, он только тебя послушает без лишних криков, – проговорил Денис.

Девушка аккуратно встала и проследовала за старшим сержантом. Данила стоял возле борта и курил.

– С каких пор ты начал курить? – удивлённо спросила она.

– Я и не курю. Просто… Ситуация неоднозначная. Да и вред, наносимый одной сигаретой, сейчас кажется совсем смешным.

Лена улыбнулась.

– Может, мне тогда тоже покурить? – Она с любопытством смотрела на Даню, ожидая его реакции.

– Нет, Лена, курящая девушка – это как-то… Мерзко.

– Мерзко?

– Ну, как тебе объяснить… Когда вижу курящую девушку, меня это отталкивает. Курение – это как вождение автомобиля, чисто мужское занятие.

– Странное суждение. Тяжело тебе, наверное, девушку найти было, с такими мыслями.

– Я и не особо стремился. – Даниле нравилось, что хоть ненадолго разговор был их был о чём-то отвлечённом.

– Почему?

– Тебя ждал.

Девушка обняла его. Сигаретный дым придавал этому моменту необычайную романтичность. После недолгого молчания Данила спросил:

– Что, уговаривать меня прислали?

Она кивнула и нежно улыбнулась. Такому он противостоять, конечно, не смог бы.

– Они раскусили моё слабое место.

– Тебе не нравится, что я стала твоим слабым местом?

Он посмотрел ей в глаза и ещё раз спросил себя: как получилось так быстро и так сильно полюбить её? Сердце щемило от тоски, что они находятся в этом проклятом месте. Легко представить, как он был бы счастлив, если бы встретил эту прекрасную девушку на берегу.

– Я просто в восторге от такой слабости. Никогда бы не подумал, что могу так полюбить… Свою слабость.

– Ты сделаешь то, о чём он тебя просил?

– А ты дашь мне выбор?

– Нет. Это ужасно, но ты должен ему помочь, несмотря ни на что.

– Тогда, пожалуй, придётся…

Они обнимались ещё немного, наслаждались друг другом посреди ужаса, который свёл их вместе. Те чувства, которые они испытывали, были искренними и настоящими. Взаимная любовь помогала им держаться за тонкий волосок жизни, хрупкий и весьма ломкий в сложившихся условиях.

Рано или поздно молодым людям нужно было возвращаться обратно. Когда Данила с Леной вернулись в коридор, Сергей спал, а Денис с Володей о чём-то оживлённо переговаривались. Кравцов потрогал Сергею лоб.

– Он весь горит, – озвучил Данила. – Надо действовать, пока нам очередной импульс не помешал.

– Какой план, Даня? – поинтересовался Поршнев.

Данила посмотрел на него и на остальных. Хотел бы он и сам знать, каков план.

– Лена, на камбузе есть кухонный топор?

– Да, раньше был.

– Значит, план такой. Все аптечки у нас, водки тоже достаточно. Бинты, марля?

– Всё есть, – ответил Володя.

– Отлично, сейчас находим кухонный топор, потом обычный. После этого разбудим Сергея и посоветуемся с ним, что и как делать. Тоже мне хирург недоделанный. – Он сказал это без злобы, и остальные поддержали слабыми улыбками. – Потом, наверное, он напьётся до бессознательного состояния, и будем рубить.

Никто ничего не говорил, все внимательно слушали Данилу. Представить, как всё это будет проходить, было невероятно сложно.

– Совсем забыл, а жгут в аптечках есть?

– Да, Данила, всё есть. Жаль только, промедола нет. Он бы очень пригодился.

Денису и Володе Кравцов велел остаться с Сергеем, а сам отправился на поиски нужных инструментов. Лену он взял с собой, после всего, что произошло, не хотел больше оставлять её. Когда она рядом, было намного спокойнее.

На камбузе они нашли небольшой кухонный топор, брус для заточки и пару больших острых ножей. Взяв всё необходимое, Даня с Леной вернулись к парням и попросили наточить лезвия всех инструментов.

Гораздо сложнее дело обстояло с топором обычным. Обыскав все помещения, где можно было найти что-то полезное, Кравцов ничего не нашёл. В одном из двух пожарных щитов топора на месте не оказалось, из другого забрал Виктор. В подсобных помещениях не было ничего полезного, только куча непонятного хлама и старых ржавых инструментов.

Вернулись они ни с чем.

К этому времени Сергей пришёл в себя. Глядя на него, Данила отметил для себя, что на вид связист стал ещё белее прежнего. Он тяжело дышал и постоянно корчился от боли. Несмотря ни на что, Кравцову стало жаль парня. Кем бы он ни был, но точно не плохим человеком. Таких Данила чуял практически сразу, как было, например, с мотористом.

– Давайте выпьем. Мне очень не хочется, я от постоянного употребления этой гадости испытываю ужасную сухость во рту, но как представлю, что мне предстоит…

Они выпили, и Даниле в голову пришла интересная мысль. За всё это время ни Денис, ни Володя не предложили заменить его при ампутации ноги. Создавалось впечатление, будто так и должно быть. Данила, конечно, не откажется от того, что ему предстоит. Но сам факт…

– Ну что, показывайте, что у вас там? – Сергей указал на небольшую кучу, лежавшую на матраце. Ножи, топор и жгуты парни выложили в одно место.

Осмотрев всё имеющееся, он устало посмеялся.

– Нет, ребята, так дело не пойдёт. Данила, слушай, как всё будет и что ещё для этого надо. – Сергей, постоянно прерываясь на небольшие паузы, объяснил, что ещё необходимо для проведения операции и что нужно делать. Лена решила, что будет полезно вкратце записать. Связист поддержал её предложение, так как подозревал, что может потерять сознание или осознанно напьётся до беспамятства.

Кравцов с Леной вновь отправились на поиски нужных инструментов и в этот раз вернулись с полными руками. Пока Данила бродил по кораблю, ему в голову пришло несколько вопросов, касающихся предстоящей процедуры. Сергей терпеливо на них ответил, и все начали готовиться непосредственно к ампутации. Первым делом решили выпить. Импульс мог наступить в любой момент.

22

Всё было готово.

Они выпили.

Но что-то всё равно не давало покоя, не позволяло начать процесс.

– Надо скинуть все патроны в воду. На хрен! А самое главное – гранаты. – Данила сам удивился тому, с какой уверенностью озвучил свою мысль.

– Зачем? – хором удивились Володя с Денисом. Лена с Сергеем пока молчали.

– Я не знаю, у меня предчувствие.

– Что-что? – хриплым голосом поинтересовался связист и сильно раскашлялся.

– Предчувствие у меня, что надо избавиться от всего этого. Оставлю только автомат при себе и четыре магазина. Остальное… К чёрту всё! – Данила был твёрдо убеждён, что именно так и надо поступить, но совершенно не понимал, откуда появилась эта идея.

– Может, после, Дань? – Сергей волновался. – У меня совсем мало времени осталось.

Данила и сам это прекрасно понимал. Но лишние двадцать минут ничего не решат. Может, он подсознательно оттягивал момент? Неясно. Но предчувствия его никогда не подводили, так уж он был устроен, а потому неожиданно всплывшая мысль об уничтожении боеприпасов уже не могла покинуть его. Если считал так, значит, надо так и сделать.

– Может, и правда потом, Даня? – прервал мысли Кравцова Денис. – Они там лежат и никого не трогают.

– Это пока. Ден, – обратился Кравцов в ответ, – уж ты-то знаешь, если я чувствую… – Он не стал продолжать, Денису этого не требовалось.

– Знаю, знаю, – нарочито грустно вздохнул Поршнев.

– О чём это вы? – поинтересовался Сергей.

– Да ни о чём, – ответил Денис. – Тогда пойдём быстрее. Надо начинать уже.

– Даня, ты трибунала не боишься? – Сергей не унимался. Вид у него из больного вдруг сделался очень серьёзным.

Не боится. Оружие утопил Денис, якобы по его команде. Командир группы мёртв, Костя совсем рехнулся и расстрелял всех, кто попался под руку, Вася исчез, а Ворона он просто просрал, так же как Ольгу, Эдика и даже того несчастного боцмана. Чего ему теперь бояться? Хуже уже не будет. А вот гранаты – это угроза. Патроны почти что нет, но мало ли… В конце концов, всё идёт к тому, что они либо умрут здесь, либо уплывут отсюда. Если всё за борт скинуть, то хотя бы никому не достанется. А если Виктор туда доберётся? Нет, что-то подначивало поступить именно так и почему-то именно сейчас.

– Не боюсь я, нюх у меня хороший. Можешь не верить, но если чую что-то, то наверняка. Даже про тебя что-то подозревал. Вот видишь, не придал значения, и вот результат.

Сергей на это ничего не ответил.

Оставив Лену с Сергеем, морпехи взяли фонари и отправились вниз. Там они вскрыли комнату для хранения оружия и принялись вытаскивать ящики с патронами и гранатами. Денис и Володя не стали отговаривать Кравцова, наверное, устали от вечных споров. Времени для переноса ящиков на ют потребовалось гораздо больше, чем они планировали. К тому же парни изрядно вспотели и устали, делая это всё в состоянии пусть не сильного, но всё же опьянения.

Когда все ящики оказались на верхней палубе, морпехи присели передохнуть, прежде чем скидывать всё за борт.

Они сидели молча, и каждый думал о чём-то своём. Первым тишину нарушил Денис:

– Сколько мы уже здесь, четыре дня?

– Вроде так, – ответил Кравцов.

Потом они опять ненадолго замолчали.

– Знаешь, до этого я считал самыми тяжёлыми днями в своей жизни те, когда у нас были строевые смотры по срочке…

– Что за смотры? – Спросил Даня, он не помнил, чтобы Денис что-то подобное рассказывал ему.

– Да тебя в батальоне ещё не было, ты в разведке тогда служил. А я жизнь батальона с самого низа прохавал, как говорится.

– Да хорош уже, – перебил Кравцов. – Не тяни, рассказывай, какие такие тяжёлые дни у тебя были?

– Володи-черепа ещё в помине не было, – начал Денис, – ты в разведке своей прохлаждался, а у нас полным ходом служба шла. Были у нас два дня и две ночи, когда мы познали, что такое настоящая армия.

Данила с Володей удивлённо посмотрела на товарища. О чём он говорил?

– Да-да. Не смотрите на меня так. Это жесть была. Первый день мы вытащили всё, что у нас имелось: вещмешки, ОЗК, противогазы, оружие ну и всё остальное. Комбриг вышел и вздрючил всех, даже комбата. У кого-то бирок не было, у кого-то противогаз грязный. Ну и так далее, короче.

– И что дальше? – Данила не понимал, к чему он клонит.

– Да там генерал какой-то должен был приехать, вот и навели шум-гам.

– У нас командир разведроты называл это: «Операция ДРИСТОМЁТ».

Парни рассмеялись. Приятно было вспомнить обычную армейскую жизнь.

– Так вот. Комбриг вздрючил комбата, комбат ротного, ротный взводников, а те, в свою очередь, сержантов и нас. И знаете, что мы делали всю следующую ночь?

– Что? – спросил Володя.

– Мы всю ночь выпиливали бирки. Прикиньте, абсурд. Из фанеры грёбаные бирки пилить. Там жесть была. Распределились: кто-то отмечал, кто-то пилил, кто-то вырезал. Потом маленькие дырки по углам делали, чтобы пришивать. Писарь наш красивым почерком писал фамилию и инициалы, ну а потом каждый себе уже пришивал. На вещмешок, на ОЗК, противогаз, чулки к ОЗК, на лопатку… Везде, блин…

– А зачем деревянные? – вновь спросил Володя. – Что-то я таких не видел.

Денис улыбнулся.

– Повезло тебе, что ты их не видел. Да хрен их знает, зачем всё это! Мы к утру никакие были. Поспали по часу тогда, а утром на зарядку.

Денис замолчал, но ни Данила, ни Володя ничего не стали спрашивать. Они знали, что он продолжит сам.

Денис сказал:

– После завтрака опять вынесли всё на плац. Простояли там три часа. Жара была невыносимая. Пара человек, помню, прямо там в обморок упали. В общем, вышел комбриг, развёл всех на установленные интервалы и дистанции, всё как положено. И знаете что? – Он посмотрел на товарищей и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Комбриг посмотрел имущество у матросов в первой шеренге, потом посмотрел бирки у комбата. И спокойно так сказал, как сейчас помню: «Вот, как у комбата – самое то. Надо все такие сделать».

Мы были просто… Я не знаю, как описать такое. У комбата, у единственного из батальона, бирки были не деревянные, а бумажные, ламинированные, зелёные. Ну как сейчас у нас всех. И он сказал сделать всем так, как у него, прикиньте! Не ему одному, а нам всем как у него одного. Я тогда совсем зелёный ещё был, мне это совсем в дикость стало. Мы вернулись в казарму и следующую ночь потратили на чёртовы зелёные бирки. Отрывали те и пришивали эти. А на второй день простояли шесть часов, ожидая генерала. Никто, как обычно, не приехал. Вот эти вот двое суток я считал самыми тяжёлыми в своей жизни до того, как забрёл вот сюда и сижу тут с вами на ящиках, которые в былые времена предпочитал обходить стороной. Тут, блин, за один патрон волновались, не дай бог потерять – ПОСАДЯТ!!! А теперь сразу всё…

Денис замолчал. Он не улыбался, не смотрел ни на кого, просто уставился в туман и еле слышно дышал. Его рассказ был больше похож на исповедь.

Кравцов с Козловым переглянулись, а потом разразились громким и заливистым смехом. Не из-за истории, которую услышали, а из-за Дениса. Он сидел угрюмо, словно не понимая их. От этого становилось ещё смешнее. Кроме того, оставалось неясно, с чего он вообще решил всё это рассказать.

На смех прибежала Лена и стояла, наблюдая за ними, до тех пор, пока смех не затих. Когда она поинтересовалась, что их так рассмешило, парни не ответили. Девушка расположилась рядом с Данилой и положила ему голову на плечо. Тишина, царившая вокруг, успокаивала.

– Слышь, Данила, а давай в воду одну «эфку» бросим.

Денис задал вопрос, когда все, наконец, замолчали. Он не обижался, не удивлялся их смеху. Он просто сидел и о чём-то думал.

– Чего?

– Ну гранату, «эфку» подорвём.

– Зачем?

– Ну я просто ни разу её не кидал. РГД-то постоянно, а оборонительные нам не давали.

– Ты меня поражаешь. Какие гранаты могут быть? Не до них сейчас.

– А я вообще гранату ещё ни разу не кидал, – грустно заметил Володя.

Данила посмотрел на своих товарищей. Казалось, они над ним издевались.

– Ну вы, блин, нашли время. За борт надо всё и валить отсюда.

– Да я знаю, – не унимался Денис, – но ведь всё равно хочется. Это ведь недолго, давай. Может, другого шанса и не будет.

Кравцов задумался. А что, собственно, они теряют? Да ничего. Немного времени, и всё.

– Блин, ну давайте. Только «эфку» я не дам, у неё взрыв помощнее будет, не хватало ещё, чтоб от вибрации корпус корабля повредился, вы думаете, нам их просто так в воду запрещают кидать?

– Тогда какой смысл для меня? – вроде как огорчённо спросил Денис.

– Володя кинет. А то что он за морпех такой, который даже гранату не кидал?

Денис подумал немного, а потом согласился.

После этого Данила открыл один ящик с РГД-5 и специальной открывалкой вскрыл одну из двух цинковых банок с запалами. Держать новенькие гранаты Кравцову всегда нравилось. В ящиках они хранились долго, но не становились от этого хуже, не ржавели и не тускнели, прямо-таки сияли новизной.

Достав один запал, он протянул его Козлову.

– И что дальше? – спросил Володя.

– Дальше бери гранату, выкручивай эбонитовую заглушку и накручивай гранату на запал.

– Почему это так? – вмешался Денис. – Я всё время наоборот делаю.

– Делай, но так удобнее.

– Мальчики, может, вообще не стоит этого делать? – спросила слегка напуганная Лена, про которую все забыли.

– Лен, может, ты тоже хочешь попробовать? – поинтересовался Кравцов.

– Нет. Данила, тебе не кажется, что нам пора вернуться к Сергею?

Кравцов сам это понимал, но начатое надо завершить. Пусть парни испытают хоть какую-нибудь радость.

– Лена, сейчас пойдём. Не волнуйся.

Володя тем временем трясущимися руками закручивал гранату на запал. Денис ехидно улыбался и подначивал его.

– Ты что, – удивился Кравцов, – и правда никогда этого не делал?

– Нет, – только и ответил Володя.

– Ладно, тогда смотри сюда.

Кравцов достал другую гранату из ящика и быстро накрутил на запал. Взяв её в правую руку, Даня принялся объяснять:

– Зажимаешь вот так, чтобы четыре пальца оказались на спусковом рычаге. – Параллельно он демонстрировал своими действиями сказанное. – Затем левой рукой разжимаешь усики предохранительной чеки и дёргаешь кольцо! – Данила нарочно сказал это повышенным тоном, чтобы немного припугнуть остальных.

– Мамочки! – вскрикнула Лена, зажмурив глаза.

Видимо, подействовало.

Данила посмотрел на девушку. Когда она открыла глаза, он ей улыбнулся.

– Не бойся.

– Она не взорвётся?

– Нет.

Лена не отрывала взгляд от гранаты, так же как и напряжённый Козлов. Когда Кравцов убедился, что оба немного успокоились, он продолжил:

– Смотри, Володь, пока я держу спусковой рычаг, граната не взорвётся. Механизм запала ещё не запущен. Поэтому можешь не бояться. Вот когда я его отпущу, тогда всё, обратного пути уже не будет.

Данила размахнулся и со всего размаха кинул гранату за борт.

Прогремел взрыв. Где-то впереди них раздался всплеск воды, но разглядеть ничего не удалось: туман был слишком плотным.

– Эх, жаль, что за туманом ничего не видно, – расстроенно сказал Денис.

– Да, жаль. Ну что, Володя? Твой черёд.

Козлов посмотрел на товарищей и после недолгих сомнений сделал всё так, как сказал Данила. Гранату он кинул гораздо ближе, и громкий взрыв отразился сильным ударом по металлическому корпусу судна. На всякий случай Данила заставил всех присесть, остерегаясь осколков.

– Ну что, скидываем всё в море и идём к этому ГОВНОДЖЕЙМСБОНДУ? – спросил Данила, когда понял, что интерес у Дениса пропал. Видимо, Поршнев ожидал чего-то большего.

– Да, давай. Я надеялся, произойдёт что-нибудь интересное.

Они скинули все ящики за борт, и в тот момент, когда собрались избавиться от последнего, того самого, что был вскрыт, Лена неожиданно сказала:

– Подождите. Данила, я тоже хочу попробовать.

– Что? – спросил Денис. – Тоже ящик в воду кинуть?

Володя улыбнулся, а Денис от собственной шутки рассмеялся. Данила никак не отреагировал.

– Не смешно, Денис, – с серьёзным видом продолжила девушка. – Хочу гранату кинуть.

Данила был удивлён. Видимо, она созрела, пока они трудились. Он не мог ей отказать, вспомнил тот момент, когда дал пострелять ей из автомата, тот огонь, что зажегся тогда в её глазах. Пусть сейчас хоть так отвлечётся.

– Ты уверена?

– Да.

– Ну ладно.

Данила протянул Лене гранату с запалом и терпеливо следил за её действиями. Девушка сильно волновалась, руки тряслись, но от своей затеи она не отказалась. Когда всё было сделано, Даня обхватил её руку и показал, как надо сжать четыре пальца на гранате, а где держать большой. От прикосновений Кравцова девушка вроде немного успокоилась и следовала его инструкциям.

– Готова?

– Вроде.

В это время Володя с Денисом молча наблюдали за парой и не вмешивались. Козлов следил за руками, а Поршнев больше за лицами. Каждый о чём-то думал.

Когда Лена разогнула усики чеки, она попыталась выдернуть кольцо. С первого раза ничего не получилось, и Данила предложил ей помощь. Однако девушка отказалась и попыталась заново. После нескольких безуспешных попыток она всё-таки вытащила кольцо и тут же выронила. Легчайший кусок металла ударился о палубу, и эхо от их соприкосновения грохотом отразилось вокруг. Вот тут стало ясно: начинался новый импульс.

В глазах двоилось. Данила видел, как Лена с силой сжимает гранату, но на лице начинают выступать слёзы. Парни рядом завороженно уставились в туман – пожелтевший и мерцающий. Кравцов попытался что-то сказать, но язык словно прилип к нёбу. Если рука Лены разожмётся и граната выпадет, им всем конец.

Всё происходило как в замедленной съёмке. Пальцы девушки один за одним разжимались, казалось, её хватка ослабевает. Данила протянул свою руку в тот самый момент, когда последний, указательный палец Лены отпустил спусковой рычаг запала.

На удивление девушка не выронила гранату. Вместо этого Лена повернула ладонь так, что «лимонка» осталась на ней. Спусковой рычаг вмиг отлетел в сторону с характерным хлопком и лишь чудом не причинил вред руке девушки. Гул вокруг уже разошёлся, реакция и притуплялась, и обострялась одновременно. Данила видел, как разинули рты его товарищи, да он и сам сейчас выглядел так же. Лена уставилась на гранату и не шевелилась. Скорее всего она просто смирилась с тем, что её ожидало.

Всё произошло за доли секунды. Данила выхватил гранату у Лены и, превозмогая бессилие, которое порождал импульс, замахнулся. РГД словно прилипла к ладони, будто не хотела прощаться с ними, но в последний момент всё же отступилась от старшего сержанта и отправилась в наполненный желтизной воздух.

Как по команде, все обернулись туда. Никто не подумал укрыться за фальшбортом, никто не отвернулся.

Прямо в воздухе, не успев отлететь на безопасное расстояние, граната взорвалась. Все, кроме Лены, смотрели в этот момент на взрыв. И оттуда показалось нечто…

Данила не понимал, что явь, а что реальность. Но прямо в эпицентре взрыва он разглядел что-то, что заставило его содрогнуться. Сквозь туман, жёлтый, мерцающий и непроглядный, он всё же сумел увидеть… Небо. Голубое, яркое, чистое и непорочное, каким он видел его в той, прошлой жизни. Жизни далёкой от этого затерянного в пустоте корабля, этих многочисленных бессмысленных смертей. Даже грохот взрыва не казался теперь таким сильным, страха разлётов осколков тоже не было. Скорее всего и самих осколков не было. Всего на секунду было только что-то светлое и безмятежное, что-то в том взрыве гранаты, в эпицентре этого взрыва.

Когда этот яркий просвет закрылся, Данила взглянул на своих товарищей. Они стояли завороженные, их взгляды казались безумными. Данила ещё раз взглянул в пространство спереди. Ничего больше не осталось, но секунду назад было точно. Он понимал это сам, он видел это понимание во взглядах остальных.

Собрав волю в кулак, Кравцов взял за руку Лену и позвал товарищей. Те с трудом, но всё же пошли за ним. Путь их лежал в коридор, где корчился от боли Сергей.

23

О том, что происходило наверху, Виктор имел только самое смутное представление. До него постоянно доносились оживлённые переговоры военных, и пару раз он пытался вслушаться, о чём они говорят. Из этих разговоров моторист понял, что вояки собираются резать ногу связисту.

Виктор спросил у голоса, а не помочь ли им в их нелёгком деле, но тот ничего не ответил. По этому поводу он молчал, а вот по поводу прошлого импульса и смерти по оплошности, которую пережил моторист в своём видении, между ними разгорелись бурные дебаты.

Виктор обвинил своего друга (именно так он его называл) в бездействии. Он чувствовал, словно наяву, как из него выходила пульсирующая кровь, как силы оставляют его, а тот даже не дал совета.

– И что же ты сделал? – спрашивал Виктор. – Ты не помог мне, ты замолчал, ты… Ты… Предал меня!

Голос ответил не сразу, но всё-таки ответил:

– В некоторых ситуациях моя помощь тебе не нужна. Ты и так всё понял тогда. Сам допустил оплошность, самому за неё и расплачиваться. Зачем ты сел рядом с этим связистом? Он необычный малый, этот человек. Но ты полез, ты мнил себя сильным рядом с калекой, ощущал мнимое превосходство, и вот тебе результат. Разве не так?

– Но почему ты меня не предупредил, ты же знал?

– Это был тебе урок, на будущее. Нас с тобой ещё ждёт весёлое будущее, не так ли?

Виктора злило это. Кто он такой, чтобы уроки ему преподавать. Может, стоит от него избавиться?

– И как же ты думаешь это сделать? Ты что, ещё не понял? Мы с тобой одно целое, мы – неразделимое, Витенька.

– Не называй меня так!

– Как? Витенька? Почему?

А почему ему, собственно, это не нравится? Потому что это обращение к ребёнку. Потому что он – настоящий суровый мужик, а не сосунок какой-нибудь. А так его называл только… Кто? Мать, отец? Оба? Нет, отец его точно так не называл. Он всегда обращался к нему, как к взрослому. Отец никогда не понимал, что его сын – ребёнок. «Виктор, – говорил он, – в мире нет места детским шалостям. Если ты хочешь выжить, ты должен быть мужиком».

Да, его отец был действительно серьёзным мужчиной. Помнится, как однажды он избил мать так, что женщина трёх зубов лишилась. Вот это был настоящий мужской поступок, ничего не скажешь. Но она даже и слова не вымолвила по этому поводу. Мать знала, что её муж – суровый мужик, и радовалась (причём искренне), что он не выбил ей все остальные. Забавно, но Виктор никогда не видел проявления какой-либо нежности или хотя бы страсти в их отношениях, даже когда подрос. Парень вообще удивлялся, как они смогли его зачать. Отец постоянно гулял, не ночевал дома, но чтобы с матерью спать так, как спит муж с женой, не было и речи. Если он к ней и прикасался, то исключительно давая нравоучения ударами, которые и не каждый мужчина выдержал бы.

Однако мать держалась. Если отец был суровый мужик, то она – крепкая баба. Интересно теперь понимать, что в конечном итоге она продержалась дольше него. Умерла женщина лёгкой смертью, хоть какая-то награда за тяжёлую, полную страданий жизнь.

Забавно, тогда Виктор ненавидел отца за это. Когда он избивал мать, ребёнок закрывался в спальне и затыкал руками уши, правда, это всё равно не помогало. А как теперь стало в его семейной жизни, разве не так же, как у его родителей? Он тоже бьёт жену, дети тоже прячутся от него. На миг сознание Виктора даже прояснилось, и ему стало чего-то очень жаль. Но это быстро прошло, нечего ворошить то, что уже не вернуть и не исправить. Его сука-жена этого заслужила, видит Бог, ну или дьявол, или кто там из них наблюдает за всем этим дерьмом. Пусть смотрят, пусть подавятся этим зрелищем. Уже тысячи лет наблюдают за безумием, происходящим в мире, и ничего, видать, всё устраивает.

А вот отцу повезло гораздо меньше, чем матери. Виктор точно не знал, как всё произошло, но что его «любимый» папаша угодил в медвежий капкан, он знал точно. Ещё бы, об этом все соседи говорили. Надо же, заядлый охотник, суровый мужик, а так попался. Сам стал добычей. Интересно, когда его скрючило от боли с переломанной ногой, он так же оставался настоящим мужиком или мужества в нём поубавилось?

Да, к сожалению, сейчас этого уже не узнаешь. Об этом могут знать только волки, которые его сожрали. Иногда Виктор слышал, как шептались в округе. Говорили, что когда отца нашли, от него остались лишь обглоданные кости. Вот только лицо мужчины, опять же по слухам, было нетронутым. Якобы никакая тварь к нему не прикоснулась. Трудно в это поверить, но зачем и с чего бы они это говорили, если бы этого не было?

– Твой папочка был с таким лицом, как будто в штаны наложил. Вот тебе и суровый мужик! Хе-хе.

– Заткнись! Тебе откуда знать?! – Всё это время голос, видимо, слушал, о чём думает Виктор, и ждал подходящий момент, чтобы вставить язвительную реплику.

– Я знаю гораздо больше, чем ты себе представляешь, Витя. Например, в отличие от тебя я знаю, что скрывается за той дверью. – Голос на время замолчал, видимо, давая мотористу шанс обдумать услышанное.

– Я тебе не верю, – наконец, ответил Виктор. – Если ты знаешь, почему бы тебе не сказать мне об этом?

– Э-э нет, так было бы слишком просто. Это та самая дверь, которую открыть должен ты сам, без меня и без какой-либо другой посторонней помощи. Время придёт, уж об этом не волнуйся.

Голос замолчал. Как Виктор ни пытался разговорить его вновь, ничего не получалось. Раздосадованный, он решил в тот день напиться, и напиться так, чтобы ничего не помнить. Не помнить, как оказался здесь, не помнить свою жену, отца, мать, даже детей он помнить теперь не хотел. И у него почти получилось, не получилось забыть только проклятый дом с его дверью, а также кучку ненавистных людей сверху. Вот как раз эти вещи никак не могли покинуть его мысли.      Забылся он, лишь когда уснул. Ненадолго. Этого времени хватило, чтобы пропустить очередной импульс и взрывы, оглушительным грохотом ударившие по корпусу корабля.

24

Импульс закончился так же быстро, как и начался. По крайней мере всем так показалось. Голова гудела, мысли путались.

Дальше оттягивать операцию было недопустимо.

После импульса сил стало ещё меньше. Мало было неспокойной ночи, теперь ещё и день сюрпризов подбросил. Они почти не обсуждали то, что видели во время последней вспышки. Взрыв гранаты в воздухе не оставил равнодушным никого, кроме Лены, которая его попросту не видела. Но парни переживали за Сергея, потому уняли в себе желание выяснить мнение друг друга о том, что видели.

Как пришли в себя, Даня вернулся на ют и скинул вскрытый ящик в воду. Неизвестно зачем, достал перед этим четыре гранаты и засунул в карманы разгрузки. Почему именно четыре, с какой целью так и не понял, действовал больше рефлекторно, нежели осознанно.

Когда вернулся к остальным, все выпили, почти не разговаривая. Потом ещё выпили. Сергея напоили почти до беспамятства.

От недостатка сна и ударившего по мозгам импульса Данила опьянел гораздо сильнее, чем собирался. В суматохе последних дней он совсем перестал обращать внимание на своё самочувствие. Сейчас он признавал, что спал и ел недостаточно для поддержания собственных сил.

Кравцов посмотрел на остальных и обнаружил, что все ждали только его команды. Сергей был очень пьян. Он говорил невнятно и постоянно глупо хихикал. Может, оно и к лучшему. Данила ещё раз прокрутил в голове последовательность своих действий. Оставалось надеяться, что непредвиденных обстоятельств не возникнет.

Когда Денис в последний раз проверял Виктора, тот спал у себя в каюте. Беглым взглядом Поршнев осмотрел помещение, но топора нигде не увидел.

Володя, преодолев страх, спустился в каюту к водолазам. Обыскав их вещи, он нашёл два литра спирта, который им выдают для обслуживания водолазного оборудования. Водка у морпехов была, но обеззаразить инструменты спиртом было как-то надёжнее.

После этого всё было готово к проведению операции. Они даже нашли несколько пар хирургических перчаток в аптечке.

Ассистентом у Данилы назначили Володю, несмотря на его протесты. Было принято решение, что Денис будет стоять с автоматом на случай, если Виктор захочет вмешаться, они в этом сомневались, но рисковать не хотели. Лене предложили на это время побыть на юте, прямо рядом со входом и при открытой двери. Денис будет стоять в проходе и наблюдать как за ней, так и за парнями. Девушка очень жалела, что у неё нет работающих наушников. Заткнуть уши музыкой было бы очень кстати.

– Ну что, поехали? – этот вопрос Кравцов адресовал и себе, и Сергею, и остальным, в первую очередь чтобы успокоиться. В таком деле даже водка была плохим помощником.

– Давай! – пьяным голосом ответил Сергей. – И помни, Данила, как только ты начнёшь, я вряд ли смогу тебе чем-то помочь.

Кравцов посмотрел на парня, пытаясь представить, как вёл бы себя на его месте, как решился бы на это. В какой бы организации Сергей ни работал, ему она представлялась и впрямь очень серьёзной. Таких людей редко встретишь даже среди прожжённых морпехов.

Как только связист затолкал себе в рот тряпку, Данила принялся обматывать жгутом бедро. Сергей не питал иллюзий по поводу ноги. Даже неопытным людям было понятно, что пошло заражение и спасти всё, что было ниже колена, уже не представлялось возможным. Резать ногу было решено в десятке сантиметров выше коленной чашечки, только так можно было рассчитывать на дальнейшее выздоровление связиста. Да и то при самом лучшем раскладе.

Накладывать жгут Данила умел хорошо. Этот норматив он всегда выполнял на «отлично»: в разведке научили. Через несколько секунд ниже жгута кровь уже не проходила.

Инструменты выбрал сам Сергей. Рассказывая о том, что нужно делать, он руководствовался практически хирургическими знаниями, и некоторые даже поверили, что он когда-то учился в медицинском университете.

Данила взял большой, остро заточенный кухонный нож. Лезвие его было достаточно толстым, чтобы не гнуться во время резки мышц, и в то же время недостаточно, чтобы толщина лезвия препятствовала этому. Бедро Сергея лежало на нескольких досках, которые они подложили под него для опоры. Сам он сидел на нескольких матрасах, сложенных вдвое, и ещё несколько были подложены под спину для упора.

После того как Кравцов ещё раз убедился в заточке лезвия, он обильно смазал нож и ногу вокруг предполагаемого разреза спиртом. Для удобства штаны Сергею пришлось разрезать и снять.

– Ты готов? – спросил Данила.

Сергей утвердительно закивал головой. Оставалось надеяться, что он действительно достаточно пьян.

Без предупреждения, преодолевая собственные сомнения, Даня со всей силы надавил на нож в месте разреза. Сталь с жутким звуком нарушила целостность кожи и мышц. Сергей завопил и задёргался, но Данила не вынул сталь. Он жалел лишь о том, что не достиг лезвием кости с первого раза. Тогда Кравцов резкими движениями вперёд и назад надавил ещё сильнее. Лишь когда он почувствовал, что лезвие, наконец, достигло твёрдого препятствия, принялся резать дальше, продвигаясь по окружности бедра. Кравцов чувствовал, как под его давлением мягкие ткани разъезжаются, и ощущение это вызывало необычайное омерзение.

Смотреть на Сергея не хотелось, Володя пытался его всячески удержать, но ему это почти не удавалось. Связист стискивал зубами плотный кусок ткани во рту и орал как сумасшедший. К общему счастью окружающих, звук получался глухой и сдавленный. На глазах его выступили слёзы, а всё лицо покрылось потом. Руками он бил во все стороны, нанося удары по палубе и стенам.

– В мокрой постели голое тело нашли – чёрный отдел, – послышалось откуда-то издалека.

– Это ещё что такое?! – удивлённо спросил Володя, пытаясь удержать Сергея и перекричать его дикие возгласы. Он сильно нервничал, и его лицо было как никогда испуганным.

– Хлопнули двери, гости куда-то ушли – я не хотел!

С нижней палубы доносился громкий хрипловатый голос, распевающий под звуки гитары старый панковский хит.

– Дохлые рыбы тихо осели на дно – и разбрелись.

– «Гражданская оборона»! Чёртов урод! – сдавленно сказал Кравцов, вкладывая все силы в руку и чувствуя, как напрягаются его мышцы в предплечье.

– Все вы могли бы, но перестали давно – и заебись.

Козлов не стал уточнять у Данилы, что значило «Гражданская оборона». Он с тревогой наблюдал, как его товарищ весь покрылся потом и тяжело дышал. Нога Сергея, как бы Володя ни старался, всё равно дёргалась. А в голове Кравцова в этот момент всё перемешалось: он проклинал тот день, когда сел на этот корабль, и ещё больше тот, когда согласился на это дело.

Руки в латексных перчатках отсырели от пота, а сверху покрылись кровью. Данила видел, как расходятся волокна мышц под напором ножа, и не мог поверить, что действительно делает это. Рука скользила по рукояти, заставляя морпеха допускать ошибки. Крик Сергея отвлекал, а теперь ещё и проклятый моторист громко завопил снизу эту песню.

ГОВНОДЖЕЙМСБОНД говорил, что сделать нужно всё как можно быстрее, но Даня сомневался, что ему это удастся. Он испугался, что у него может не получиться доделать всё до конца.

– В это трудно поверить, но надо признаться, что мне…

Песня снизу звучала всё громче, и Данила обнаружил, что разрезал большую часть мышц, а ориентироваться в крови становится всё труднее.

– Насрать на моё-о-о лицо!

– Володя! – рявкнул он, стараясь перекричать стоны Сергея и песню Виктора. – Подними ногу, мне нужно разрезать с нижней стороны.

– Ей – насрать на моё-о-о лицо!

– Господи, да заткните кто-нибудь ему пасть, наконец! – добавил Кравцов тут же.

Козлов испуганно отпустил руки Сергея, после чего тот принялся ими молотить во все стороны. Тут же Володя стал пытаться закрыть ему рот руками. Данила, увидев это, начал громко орать на ассистента, не в силах понять, что он делает. Денис, стоя в стороне, крикнул Володе, чтобы тот поднял ногу Сергею.

– Вам – насрать на моё лицо, всем вам насрать на моё лицо, – продолжало раздаваться снизу.

Похоже, только теперь Володя понял, про чью пасть говорил Данила. Он убрал руки от рта связиста, словно обжёгся. Даня с ненавистью смотрел на него. То, что Володя увидел в его взгляде, казалось, испугало его ещё больше. Он, наконец, взялся двумя руками за ногу и попытался её приподнять. Сергей тут же ударил его со всей силы в ребро, и Козлов отшатнулся в сторону.

– Птицы смеются вдруг, замолчали на миг – надо уметь, – после небольшого проигрыша внизу с новой силой раздался второй куплет.

– Дети дерутся, руки спешат напрямик – только бы спеть, – под быстрый бой на струнах Виктор продолжал тянуть свой хит, словно смеясь над ними, хотя видеть их никак не мог.

Поняв, что вдвоём парни не справляются, Денис подбежал к ним и схватил Сергея за руки. Он ужаснулся, когда увидел его лицо, полное боли и страданий. А снизу всё раздавалось:

– Кольца и двери, хоть бы остаться в тени – и не дышать.

Даня перевернул нож вверх ногами и начал резать ногу снизу. Он уже думал, что его сейчас вырвет, и на секунду отвернул голову в сторону.

– Мёртвые звери, как изумлённо они – любят лежать.

Рвотный позыв он сдержал, но пот начал мешать ему больше, чем прежде. Глаза наполнились едкой солью, и ему приходилось вытирать их плечом, то и дело отвлекаясь от дела. Кровь лилась как из ведра, по крайней мере так ему казалось.

Кравцов попытался сосредоточиться, чтобы убедиться, дорезал ли он мышцы до конца, но затянутый мотористом припев вновь сбил его с толку.

– В это трудно поверить, но надо признаться, что мне насрать на моё-о-о лицо!

Он просто над ними издевался, в этом не было сомнений.

– Ей – насрать на моё-о-о лицо!

– Проклятье, я убью эту тварь. Ден, дай мне автомат! – Кравцов просто разрывался от ярости.

– Нет, Данила, давай быстрее режь. Потом с ним разберёмся.

– Вам – насрать на моё-о-о лицо!

Кравцов посмотрел на него, потом взглянул далее.

– Всем вам насрать на моё-о-о лицо!

Лена стояла в конце коридора и со слезами смотрела на происходящее. Ко всем прочим шумам добавился ещё и её плач. Её взгляд. На секунду Данила отвлёкся и, увидев глаза девушки, решил, что всё это стоило доделать только ради её взгляда, говорящего ему, что она верит в него.

Проигрыш после припева и соответствующая ему тишина как нельзя кстати привели Данилу в чувство. Он вдруг осознал, что сидит и ничего не делает. Как во сне, Сергей что-то кричал с набитым тряпкой ртом, пытаясь освободить руки. Но Денис крепко держал его, а Володя, с отвращением отвернув лицо, не выпускал ногу.

Данила плавно вытащил нож из разрезанной плоти и кинул его на палубу. Оставалось немного, но сложнее это будет сделать или проще, Даня не знал.

Он тут же схватил ножовку, которую подготовил заранее. Просунув её в разрез и услышав новые крики боли Сергея, он попытался начать пилить кость, но ничего не вышло. Плохо заточенная сталь никак не могла перебить плотные ткани кости и, постоянно цепляясь за мышцы, тупыми зубьями превращала их в кровавое месиво. От этого крик Сергея стал просто безумным.

– Тусклые тени вечером сдался и я – и перестал.

Как в бреду, старший сержант откинул ножовку и взял другую, предназначенную для резки металла. Искоса он видел, как его любимая девушка заткнула уши руками.

– Злые колени кто-то срубил тополя – и пьедестал.

Ублюдок не унимался. Ярость, злость, усталость, испуг и отвращение – всё перемешалось в душе старшего сержанта.

– Каждый спросонок любит смеяться и петь – и умирать.

Наконец, Данила нашёл в себе силы и принялся пилить кость.

– Я сделаю это для тебя, ублюдок! Чтобы навсегда заткнуть твою вонючую пасть!

Парни видели, как психует их товарищ, но ничего не могли поделать. Их действия строго ограничивались сдерживанием судорожных порывов Сергея.

Тонкое лезвие с крошечными зубцами, предназначенными для распилки металла, пошло гораздо лучше. Сергей последний раз сильно дёрнулся и потерял сознание.

– Мёртвый котёнок, он остаётся терпеть – и наблюдать.

– Что, блять, с ним? Господи, Данила, по-моему, он умер! – Поршнев неумело пытался нащупать пульс, но Кравцов не обращал на него внимания. Он знал, что такое может случиться, и теперь в его голове крутилась только песня Летова вперемешку с инструкцией Сергея.

– В это трудно поверить, но надо признаться, что…

«Когда мышцы разрежешь, пили кость. Делай это быстро и не обращай ни на кого внимания».

Он продолжал пилить и слышал соответствующий этому омерзительный звук. Ещё мгновение и…

– Я – насрал на моё-о-о лицо!

Кость отпилена. Он вытащил ножовку и попытался разъединить части ноги.

– Он – насрал на моё лицо!

Ничего не вышло, и Данила обнаружил, что не до конца разрезал мышцу на задней части бедра.

– Ты – насрал на моё лицо!

Тогда он со всего размаха ударил ножом между разведёнными в противоположные стороны частями ноги. Парни, так крепко державшие Сергея, повалились на палубу вместе с его неподвижным телом.

– Все вы насрали в моё лицо!

Кравцов откинулся назад, тяжело дыша. Он видел, как две части человека разделились. Из культи, на фоне окровавленных мышц торчала отпиленная бедренная кость и виднелись крупные артерии и вены. А в палубе, словно гипсовое изваяние, твёрдо была вплавлена добрая половина ноги.

Ему жутко не хотелось продолжать. Кроме того, больше всего на свете Данила желал сейчас спуститься к Виктору и выбить из него всю дурь. Этот урод должен получить по заслугам за то, что потрепал им нервы в такой момент. Они не видели, чтобы моторист поднимался, и тем не менее он словно наблюдал, что они делают, и нарочно дразнил их этой песней.

Прислушавшись, Даня понял, что гитара больше не играет, и решил приступить к делу. Он, наконец, взял себя в руки и сел, после посмотрел на своих товарищей: оба ждали только его. Денис придерживал верхнюю часть Сергея, а Володя держал ногу. Связист лежал без сознания. Даня протянул руку и пощупал пульс. Убедившись, что Сергей жив, он принялся за дело.

Быстро достав из кружки со спиртом простерилизованную капроновую нить, которой они не так давно (кажется, это было тысячу лет назад) опечатывали двери, он взял самую толстую артерию и, зажав её, попытался обмотать. Человеческая плоть мерзко скользила между пальцев, и морпеху никак не удавалось проделать задуманное. Кроме того, наличие крови и сырого мяса создавали противные хлюпающие звуки, и его опять чуть не вырвало.

Тут Данила понял, что одному ему не справиться.

– Володя, зажми покрепче вот эту артерию.

Козлов испуганно, словно боясь обжечься, сдавил пальцами указанный Данилой кровеносный сосуд. Тут же он выскользнул из его руки, погрузившись в мышечную ткань, и Володю вырвало. Он едва успел отвернуться, и содержимое желудка абстрактно стекало по переборке.

– Давай, Володя, соберись!

– Я не могу…

– Ну давай же! Ты должен! – Данила начинал терять терпение.

Тут Денис резко вскочил и направил ствол автомата куда-то вперёд. Кравцов резко развернулся и увидел стоящего в конце коридора Виктора. Он расположился, облокотившись на стенку правым плечом, в руке у него был топор.

– А ну, отвали отсюда! – заорал вдруг Денис. – Если ты хоть шаг сделаешь, я застрелю тебя, на хрен.

Моторист и не собирался двигаться, он словно наслаждался кровавым зрелищем. Лишние движения сейчас действительно могли привести к роковым последствиям, но потрепать им чуть-чуть нервы ему, очевидно, очень хотелось.

– Может, помочь, ребята?

– Ну, сука, когда я закончу, я до тебя доберусь, – гневно сказал Данила.

– А что я сделал? Я же вам совсем не мешал.

На это не было времени. Данила понимал, что нужно продолжить, иначе они опоздают.

– Ден, держи его на мушке. Если только двинется в нашу сторону, стреляй.

– Без проблем.

Данила посмотрел на друга и сам удивился. У того был действительно воинственный вид.

– Володя, если ты сейчас нас подведёшь, я тебя ударю.

Козлов отыскал среди инструментов плоскогубцы, схватился ими за стенку кровеносного сосуда и подтянул на себя. Это дало возможность Даниле крепко обвязать скользкую плоть нитью. Сделав узел, они проделали то же самое со всеми виднеющимися кровеносными сосудами.

Закончив, Данила обернулся. Виктор ушёл.

– Где он? – спросил Кравцов Дениса.

– Спустился к себе.

Связист негромко застонал, нужно было торопиться. Если Сергей проснётся, всё гораздо усложнится.

– Володя, – обратился Даня к Козлову, – снимай жгут. Только не торопись, делай это постепенно.

Володя молча последовал его указанию. Когда жгут был снят, Даня всмотрелся в культю и перевязанные кровеносные сосуды. Мышцы приобрели розовый цвет, однако кровотечения не наблюдалось.

Даня взял из той же кружки толстую иглу с заранее вдетой нитью. Он попросил Володю взяться за бедро и придерживать его. После принялся за работу.

Проколоть человеческие кожу и мышцы оказалось не так просто. Дело осложнялось постоянным соскальзыванием пальцев с иглы, но Данила упорно продолжал зашивать плоть. Швы получились ужасные, но меньше всего Данилу сейчас волновала эстетика.

Закончив, Кравцов сделал узел и обрезал нить. После взял бинт и туго обмотал культю.

– Денис.

– Что?

– Подложи ему под голову подушку и аккуратно положи его. Я думаю, на этом мы пока закончили.

Глава 10