| The specimen, as West repeatedly observed, had a splendid nervous system. Much was expected of it; and as a few twitching motions began to appear, I could see the feverish interest on West's face. | Экземпляр, лежавший на операционном столе, обладал превосходной нервной системой, Уэст хорошо это знал и ждал многого. Когда конечности трупа начали слегка подрагивать, в глазах моего друга зажегся лихорадочный интерес. |
| He was ready, I think, to see proof of his increasingly strong opinion that consciousness, reason, and personality can exist independently of the brain - that man has no central connective spirit, but is merely a machine of nervous matter, each section more or less complete in itself. | По-моему, он ждал подтверждения своей теории, согласно которой сознание, разум и прочие составляющие личности способны существовать независимо от головного мозга. Герберт Уэст отрицал существование объединяющего, главенствующего начала, называемого духом. Он утверждал, что человек есть механизм, состоящий из нервной материи, каждая часть которого обладает большей или меньшей самостоятельностью. |
| In one triumphant demonstration West was about to relegate the mystery of life to the category of myth. | И вот всего один блестящий эксперимент должен был разоблачить тайну жизни, низведя ее до уровня мифа. |
| The body now twitched more vigorously, and beneath our avid eyes commenced to heave in a frightful way. The arms stirred disquietingly, the legs drew up, and various muscles contracted in a repulsive kind of writhing. | Вскоре по неподвижному телу пробежала дрожь, мы с ужасом и отвращением наблюдали затем, как оно, судорожно корчась и беспокойно двигая руками и ногами, стало медленно приподниматься. |
| Then the headless thing threw out its arms in a gesture which was unmistakably one of desperation -an intelligent desperation apparently sufficient to prove every theory of Herbert West. | Затем обезглавленный труп в отчаянии простер руки - сомнений быть не могло, это был жест осмысленного отчаяния, блестяще подтверждающий теорию Уэста. |
| Certainly, the nerves were recalling the man's last act in life; the struggle to get free of the falling aeroplane. | Наверняка, нервы майора вспомнили последние минуты его жизни - отчаянную попытку выбраться из падающего самолета. |
| What followed, I shall never positively know. | Что было дальше, я никогда не узнаю. |
| It may have been wholly an hallucination from the shock caused at that instant by the sudden and complete destruction of the building in a cataclysm of German shell-fire - who can gainsay it, since West and I were the only proved survivors? | Возможно, у меня была галлюцинация, вызванная мощным взрывом немецкого снаряда, попавшего в наше здание прямой наводкой -кто станет это отрицать, если из-под обломков выбрались только мы с Уэстом? |
| West liked to think that before his recent disappearance, but there were times when he could not; for it was queer that we both had the same hallucination. | Мой друг до того, как исчезнуть, любил порассуждать на эту тему, но иногда ему становилось не по себе: странно, что у нас обоих была одна и та же галлюцинация. |
| The hideous occurrence itself was very simple, notable only for what it implied. | В сущности произошла простая вещь, однако чреватая ужасными последствиями. |
| The body on the table had risen with a blind and terrible groping, and we had heard a sound. | Отвратительно шаря вокруг себя руками, труп приподнялся, и мы услышали звук. |
| I should not call that sound a voice, for it was too awful. | Слишком ужасный, чтобы назвать его голосом. |
| And yet its timbre was not the most awful thing about it. | Но самым ужасным был не тембр. |