– И что это значит? – Я натягивала ту самую растянутую и застиранную футболку Хаука.
– Если попадешь под воздействие их техники, когда она будет ближе, чем в двадцати метрах от тебя, то истощение организма пойдет быстрее, чем у Лаки. Остальное я пока сама не понимаю, нужно обрабатывать данные, но времени нет.
– Я приду помогать. – Я поспешила за Фо, почти бегом направившейся в расположенную в главном корпусе столовую.
– Посмотрим. Сейчас ешь, отдыхаешь час, потом Марина Алексеевна скажет, что делать. Тетя Маша, ей – двойную порцию.
– Хорошо, девочки. – Повариха засуетилась у раздаточного стола. – Кью скоро освободится? Я еле справляюсь.
– К обеду, наверное, если ничего не случится, она на перевязках сейчас.
– Ох, девочки, вот и наша очередь в блокаде сидеть…
– Ничего, пересидим, не первые. Со, бери поднос, Лаки занял для нас места, идем.
Мы быстро и молча ели борщ, потом эскалопы из свежего мяса – не скоро еще удастся поесть такое, придется сидеть на консервах и курятине, если птицефабрика в нашей зоне блокады, конечно. Наконец Фо резко встала:
– В библиотеке поставили раскладушки, идите спать. Даю два часа!
– Ты же говорила, что час на отдых, – напомнила я.
– Говорила, но сейчас говорю – два часа! Марине я сама скажу. Спать!
В библиотеке было тихо, на одной раскладушке уже спал бледный и осунувшийся Поп, на другой лежал тоже бледный и недовольный Павел Иванович.
– Ната, деточка! Жива! – шепотом обрадовался он. – И Лаки! Ложитесь, отдыхайте. Жалко, я свалился не вовремя, опять сердце шалит. Вы ложитесь, одеяла там.
Мы упали на новенькие, еще ни разу не использовавшиеся раскладушки и сразу уснули.
Фо подняла нас ровно через два часа:
– Идемте, у нас общий совет. Павел Иванович, не дергайтесь! Ваше дело сейчас – поправиться. Поп, подъем! Все проспал.
Поп сел, не просыпаясь, потом все же открыл глаза и через несколько секунд очнулся:
– Ребята! Живы!
– Все потом! Быстро на совет!
В столовой собралось человек пятьдесят – все, кто не был занят срочной работой. Петр Анатольевич оглядел нас.
– Положение следующее: город разделен на три зоны, между ними блокада. У нас в запасе есть все необходимое, но со свежим мясом будут проблемы – птицефабрика за блокадой. Передвижение по городу налаживается, хотя и с некоторыми трудностями, связь восстановлена, но пока только для опорных организаций, для жителей она будет разрешена лишь через несколько дней. В нашей зоне, насколько сейчас известно, действует несколько банд мародеров, пока неизвестно – параллельщиков или местных, решивших погулять под шумок. В городе объявлен комендантский час с восьми вечера до восьми утра, потом будут изменения. Опорные пункты дружинников, а также первой медицинской помощи созданы в школах, больницах, детсадах, крупных организациях. Наша работа в ближайшие дни: патрулирование улиц, оказание помощи раненым, старикам, инвалидам и, разумеется, контроль физических изменений пространства. Все остальные проекты остановлены до особого приказа! На базе медотдела развернут временный госпиталь, там нужны рабочие руки, поэтому женщины освобождаются от других дел и направляются туда. Исключение: три работника в столовой и две уборщицы – в главном корпусе и в научном флигеле. Мужчины – охрана территории, патрулирование улиц, сопровождение групп обхода и соцработников. Я сейчас говорю о тех, кто не занят работой с регистрирующей аппаратурой. Нас здесь восемьдесят три сотрудника, но Павел Иванович и Николай Александрович по состоянию здоровья не могут работать. Я, Андрей Иванович, Марина Алексеевна и Дмитрий Николаевич – общее руководство. Остаются семьдесят семь человек…
– Считайте и нас! – раздалось из дальнего угла. Все обернулись. Это был муж Маргариты Васильевны, пожилой кругловатый мужчина самой мирной профессии – технолог-кондитер на фабрике, – рядом с ним стояли оба ее «оболтуса», серьезные и несколько бледные.
– Я еще не закончил, – спокойно заметил Петр Анатольевич. – Остаются семьдесят семь человек, из них пятнадцать женщин, которые будут заняты работой в конторе, и шестьдесят два мужчины. Тридцать – тридцать пять человек можно выделить для патрулирования улиц и разбора завалов – их много на границах зон; к счастью, обошлось без пострадавших. График дежурств я вывешу через час.
Он взглянул на людей:
– Теперь о семьях сотрудников. Ближайшие день-два вам придется жить здесь. Дети будут помогать в уборке помещений – это вполне доступно и для семилетних, – взрослые поступают в распоряжение Андрея Ивановича. – Петр Анатольевич взглянул на начальника отдела быстрого реагирования: – Прошу вас, Андрей Иванович.
– Спасибо. Значит, так. Группы по пять человек, патрулирование улиц, обеспечение пожилых и инвалидов продуктами и лекарствами – все адреса у меня есть. В группе три-четыре сотрудника и один-два мужчины из числа родных наших сотрудников, в том числе подростки старше пятнадцати лет. Вас же, – он извиняющимся тоном обратился к мужу Мары, – я прошу помогать на кухне, это не менее важно, чем патрулирование. У нас тут почти сто человек, не считая больных в госпитале, всех нужно кормить.
– А что с жильем? – выкрикнула главбухша. – Мы ведь здесь неизвестно сколько просидим, а у нас дома цветы, животные, холодильники в конце-то концов.
– Ти-хо! – слово взяла Марина Алексеевна. – Не устраивайте скандал. Здесь только у трех сотрудников семьи в полном составе, у остальных супруги или дети были дома, есть родственники и знакомые, которые могут присмотреть и за детьми, и за квартирами. Связь налажена, можно передать сообщения в другие зоны. Одна из первоочередных задач в ближайшие дни – устроить людей, оказавшихся вне дома, в другой зоне блокады. Нас, как и других, временно разместят в гостиницах, с одеждой и вещами вообще нет проблем – ваши родственники передадут их вам через блокаду. Сейчас же мы говорим о другом – что делать в ближайшие два-три дня.
– Но что мне делать в медотделе? – Главбухша, которую мы все за глаза звали Жабовной, была упряма. – Я же не для того училась, чтобы судна носить!
– Не для того, – кивнула ей с усмешкой непривычно собранная Маргарита Васильевна. – Для суден еще и человеческий талант нужен, а не только математический. Вам профессиональное задание: подсчитывать объем медицинских отходов по графам: пластик, металл, ткани и бумага, и так далее.
– Ап… – только и смогла квакнуть Жабовна.
Мара оглядела зал:
– Ната, вы мне нужны!
– Через час прошу всех мужчин прийти сюда для ознакомления со списками дежурств! – громко объявил Петр Анатольевич. – Женщины – подчиняетесь Маргарите Васильевне, она с этой минуты – заместитель Дмитрия Николаевича по вопросам организации работы в госпитале.
Все начали медленно (двери в столовую, хоть и двустворчатые, были узковаты) расходиться. Я подошла к Маре.
– Ната, я рада, что вы выбрались. Сейчас у нас такая ситуация: Дмитрий Николаевич управляет всем госпиталем, отвечает за дорогостоящие лекарства, а меня попросил руководить персоналом. Ваша задача состоит в следующем: вы должны вести первоначальный учет всех поступивших больных – и тех, кто после оказания помощи уходит домой, и тех, кто остается у нас. В спортзале мы организовали временный пункт для пожилых людей – в зоне много одиноких стариков, мало ли что может случиться. Нужно записывать все данные, контакты родных и знакомых, основные, принимаемые хроническими больными лекарства, и те, на которые у них аллергия. Потом все это будет уточняться врачами, но первоначальное оформление – на вас. Все понятно?
– Да, – кивнула я. – Только один вопрос: люди могут прийти с документами, ценными вещами, особенно старики. Как быть с этим?
– Спасибо, что сказали, я об этом не думала. – Мара нахмурилась. – Привыкла к нашей больнице и с обычными вопросами давно не сталкивалась. Я уточню. Сейчас возьмите чистую тетрадь, бланки – они уже распечатаны – и посмотрите, как все оформить.
До вечера я занималась только записью пациентов – и тех, кто уже находился в госпитале, и вновь прибывших. Кроме больных и стариков нам пришлось принять нескольких молодых мам с новорожденными и беременных, поселив их в примыкавших к спортзалу кабинетах – поближе к необходимой им душевой. Я с удивлением замечала, что хватало и раскладушек, и постельных принадлежностей – недорогих, самых простых, но новых. И посуда была, одноразовая, чтобы не возиться с ее мытьем, конечно, для тех, кто не захватывал миску и кружку из дома. «Оболтусы» Мары, веселые и ответственные мальчишки, развозили на тележке обеды, убирали грязную посуду. Кью, переведенная дежурной медсестрой из медотдела в импровизированную «гостиницу», помогала обоим парням, слушала жалобы стариков, успокаивала их, иногда бегала к молодым матерям. Я тоже, когда появлялось небольшое «окошко», разговаривала с людьми. К вечеру уставшая Фо вытянула меня в подсобку:
– Возьми, ребята принесли, нечего тебе на людях в этом уродстве ходить, подумают еще что не то.
Я взяла пакет с двумя новыми футболками.
– Откуда?
– Пола попросила, он в магазине взял, пока хозяину дверь выбитую чинил. Когда все устаканится, заплатишь хозяину, вот адрес и сумма. Незачем служебным положением пользоваться. Идем ужинать, наша смена. Спать будешь со мной, в кабинете медотдела.
Переоделась я уже после ужина, наскоро обмывшись в душе. Хорошо, что в свое время я, по примеру остальных, принесла на работу пакет со сменой белья, спортивным костюмом и всякой необходимой мелочью вроде зубной щетки – на случай дежурства, – так что теперь могла сменить бурую и заскорузлую даже после стирки одежду.
Следующее утро началось с быстрого перекуса в столовой и уже знакомой работы в госпитале и гостинице. Вчерашний наплыв больных сошел на нет, поэтому я села забивать черновые записи из тетради в комп, благо Фо объяснила принцип работы с медицинской картотекой. Никаких врачебных тайн не было, уровень доступа не тот, но я отлично понимала, что даже эти скупые сведения – не для посторонних.