— Понятно… Но у меня пока не было времени все обдумать, — прервал он меня. — Я позвоню вам, как только приму решение, хорошо?
— Если вам что-то непонятно, Том, или если вы хотите получить дополнительную информацию, я с большим удовольствием…
— Разве вчера вечером я вам не сказал, что позвоню, когда буду готов принять решение?
— Да, но я решил, что обязательно должен вам сказать…
— Знаете, у меня такое чувство, как будто вы хотите уговорить меня сделать что-то, чего я не хочу, — сказал он, — и мне это не нравится.
— Мне очень жаль, Том, если у вас сложилось на мой счет такое мнение, — сказал я. — Но на самом деле…
— Послушайте, а не забыть ли нам вообще об этом деле?
— Я… Простите, что?
— Я решил обратиться в другую фирму.
— Я вас не понимаю, — сказал я, не в силах больше скрыть свое разочарование. — То есть вчера… во время нашей встречи…
— Мы воспользуемся услугами другой фирмы, вам понятно?
— Но вы, по крайней мере, нашли время ознакомиться с нашим предложением?
— Меня не интересует ваше предложение.
Я уже не мог сдерживаться.
— Так какого черта вы согласились встретиться со мной вчера?
— Сказать вам правду? Я забыл об этой чертовой встрече и вспомнил, только когда появились вы. Послушайте, мой ответ — нет, спасибо вам большое, до свидания.
Карлсон положил трубку. Оглушенный, я держал трубку возле уха до тех пор, пока в ней не послышались гудки. Я был в шоке. Я не мог поверить, что долгие месяцы, потраченные на Карлсона, пропали даром.
Я закрыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Потом сделал из чашки большой глоток и продолжил работу.
Я попытался позвонить еще по нескольким номерам, но всякий раз нарывался на автоответчик. Наконец мне удалось связаться с Рашидом Хамиром, ИСМ-менеджером[1] в «Пруденшл», которого в течение нескольких последних недель я тщетно пытался застать на месте.
— Привет, Рашид, это Ричард Сегал из «Мидтаун-Консалтинг».
— Кто?
— Ричард Сегал, — повторил я внятно и раздельно. — Если помнишь, мы познакомились месяц назад, а спустя пару недель мы обсуждали контракт на тех двух консультантов по операционкам, которые вам были нужны?
— К сожалению, у нас нет сейчас на это денег, — ответил он, — попробуй еще раз позвонить в следующем квартале.
Когда я попытался назначить будущую встречу заранее, Рашид прервал разговор.
Я сделал еще больше десятка звонков, пока не добрался еще до одного потенциального клиента. Но парень сказал мне, что в данный момент они уже пользуются услугами аналогичной фирмы, и попросил звонить в следующем году. Я продолжал набирать один номер за другим, но безуспешно.
Я сидел уставясь в экран компьютера и вдруг почувствовал внезапную усталость, голова была готова вот-вот разболеться. По коридору я вышел на кухню, где налил себе еще одну чашку кофе. Голос за моей спиной произнес: «Привет, Ричи, как дела?»
Я оглянулся и увидел улыбающееся лицо Стива Фергюсона. Стив, так же как и я, работал в «Мидтаун» старшим менеджером по продажам, но мне всегда казалось, что его призвание — торговля обувью, а не сетевыми услугами. В прошлом месяце он второй раз подряд был признан лучшим менеджером компании, заключив новых сделок на сумму почти в полмиллиона долларов.
— Все в порядке, — сказал я, бросая в чашку третий кусочек сахара. — Как у тебя?
— Вчера перепихнулся, так что грех жаловаться, — ответил Стив, улыбаясь краем рта.
Потом он хлопнул меня по спине и сказал:
— Ну, как продвигаются сделки?
— Нормально, — сказал я, мысленно его четвертуя.
— Да? Закончил наконец с обсчетом для «Мицубиси»?
— Нет, пока нет, — сказал я, накрывая кофе крышечкой.
— Ты же вроде давно над ним работаешь. А в чем заминка?
— Просто жду, пока подпишут контракт.
Я решил закончить на этом разговор и, обойдя его, вышел из кухни, но он потащился следом.
— А я вот закрыл сделку с «Чейзом», — сказал он, будто я его спрашивал, как продвигаются его продажи.
— Молодец, — сказал я.
— Да, четыре консультанта, проект рассчитан на девять месяцев — знаешь, небольшой проектик. Но комиссионные очень неплохие. Еще несколько проектов в работе — надеюсь, хотя бы один доведу до ума. Слышал о моей сделке с «Эверсоном»?
— Нет, — сказал я.
— А… Это агентство занимается размещением рекламы в новых СМИ. У них офис на Сорок второй. Вчера по мэйлу получил подписанный контракт — на триста пятьдесят тысяч. Слушай, старик, если тебе нужна помощь с «Мицубиси», я готов помочь. Серьезно, если надо куда-то позвонить или с кем-то встретиться — словом, чем могу. Я понимаю, как важно иметь в активе первую сделку.
— Спасибо, буду иметь в виду, — сказал я, фальшиво улыбаясь.
Перед своим кабинетом — угловым кабинетом — Стив остановился и сказал:
— Ну что ж, увидимся в десять?
Я застыл.
— А что в десять?
— Разве ты не получил мэйл от Боба, что мы сегодня собираемся у него всем отделом?
— Нет.
— А-а… Ну ладно, тогда увидимся позже.
Когда я вернулся к себе, то первым делом проверил почту, но никакого и-мэйла от Боба относительно десятичасового совещания не было. Я решил, что у меня проблемы с почтой, и позвонил в службу оперативной поддержки, но там мне сказали, что неполадок в системе нет.
Я прошел к закуткам, где работали трое младших сейлзов. Питер Рабиновиц и Роб Коэн говорили по телефону, зато Джон Хеннесси сидел за своим компьютером. Джону было лет двадцать пять, и он был аккуратно подстрижен. «Мидтаун» был его не то первым, не то вторым местом работы после колледжа.
— Привет, Джон, — сказал я.
— Как дела, Ричард, — отозвался он.
— Неплохо, неплохо, — сказал я. — Получил мэйл о совещании нашего отдела в десять?
— Да, — ответил он. — Идешь?
— Не знаю, — сказал я. — У меня, возможно, будет встреча с клиентом.
Оставался последний вариант, а именно что Хайди, секретарша Боба, забыла отослать мне сообщение о совещании. Я позвонил ей и попросил принимать мои звонки в течение ближайших двух часов, объяснив, что буду занят у себя в кабинете. Я рассчитывал, что, если меня ждут на совещании, Хайди непременно скажет мне об этом. Но она лишь согласилась принимать звонки, ни словом не обмолвившись о совещании.
На другой работе мне случалось наблюдать такое, и я точно знал, что это означает. Когда служащего, в особенности старшего служащего, вдруг ни с того ни с сего перестают приглашать на совещания, ему нужно начинать приводить в порядок свое резюме, поскольку он уже, считай, уволен.
Нужен был рывок. Я принялся набирать потенциальных клиентов из моей базы данных, но после двух часов, проведенных на телефоне, результат был нулевой. Я почувствовал дурноту и слабость и тут снова увидел себя в подвале у Майкла Рудника и услышал его ломающийся голос: «Сейчас ты получишь! Сейчас ты получишь!» Как и накануне, сердце у меня бешено колотилось. Черт, только этого мне сейчас не хватало.
Я попытался снова взяться за работу, но Майкл Рудник не шел у меня из головы. Меня одолевали сомнения: действительно ли человек, с которым я столкнулся вчера на улице, был Рудник. Тот тип был слишком худощав и подтянут для Рудника, и кожа у него выглядела слишком гладкой. Самой безошибочной приметой должна была стать «гусеница» бровей, но брови у вчерашнего человека были спрятаны под темными очками.
Я вошел в Интернет и запустил «поиск людей» на имя «Майкл Рудник» в Манхэттене. Поиск дал два результата: один — «Майкл Л. Рудник» — проживал на Вашингтон-стрит, другой — «Майкл Дж. Рудник, эсквайр» — на Мэдисон-авеню. Из них двоих Майкл Дж. Рудник, адвокат, показался мне более вероятным кандидатом, поскольку указанный адрес — вероятно, адрес его офиса — находился вблизи от того перекрестка, где мы вчера вечером переходили улицу. Кроме того, я легко мог представить себе Майкла Рудника в роли адвоката. Подростком он любил командовать, был заносчивым и эгоцентричным, а это ключевые качества для карьеры юриста. Он вписывался в образ юриста, и я сразу об этом подумал, когда встретил его на улице, — состоятельный, преуспевающий, уверенный как в своем положении, так и в безупречном внешнем виде. Мне тут же вспомнилось, как он что-то уничижительно буркнул, когда мы с ним столкнулись, как будто я стоял ниже его и вообще был непонятно кто. Но в зале суда я его решительно не представлял. Нет, такой тип, как он, вряд ли тесно общается с людьми. Наверное, он — налоговик.
Было уже почти двенадцать часов, но никто не зашел спросить, почему я не на совещании. Я вспомнил, что за весь день у меня не было во рту ни крошки, и решил пойти перекусить, а потом вернуться в офис и по-новой засесть за телефон.
Я пошел в пиццерию на Седьмой авеню, где иногда обедал. Пицца там была не особенно хороша, но мне было все равно. Обычно я заглатывал обед с такой скоростью, что, попадись мне картон, политый томатным соусом и посыпанный тертым сыром, я бы и не заметил.
Я сидел со своими двумя кусками за столиком у стены и глотал полупрожеванную пиццу, а в голове навязчиво вертелись мысли о моем дерьмовом утре и еще более дерьмовой жизни. Раньше я всегда думал, что, когда мне перевалит за тридцать, у меня будет любимая жена и большой загородный дом, где я буду жить с ней и двумя детьми, а в банке у меня будет кругленькая сумма. Наверное, мы с Полой, когда нам было лет по двадцать пять, неразумно много тратили, раскатывая по Багамам и Гавайям. В отличие от остальных, которым, казалось, фондовый рынок приносил целые состояния, мы едва сводили концы с концами. Из-за переоценки недвижимости наша квартира стоила половину того, что мы за нее заплатили, и, если не считать пенсионных фондов, у нас вовсе почти не было сбережений, что для супружеской пары нашего возраста было просто смешно. Кроме того, нам приходилось платить по кредиткам, а также оплачивать коммунальные услуги и покрывать новые статьи расходов, постоянно возникавшие невесть откуда. Конечно, теперь можно было продать эту квартиру с серьезной потерей в деньгах и, может быть, на несколько лет, пока мы не выплатим по счетам, снять жилплощадь поскромнее. Но нам как владельцам собственности полагались налоговые послабления, и пренебрегать этим было нельзя. Так что съемное жилье обошлось бы нам, скорее всего, не дешевле, а может, и дороже нашей нынешней квартиры.