– И что мне прикажешь делать? – C досадой скривился я. – Идти к Бару?
– А вариантов больше нет. Нужно перетерпеть.
Сжав посильнее зубы, я пошёл в кабинет лейтенанта.
– Где мой рапорт, Влад? – Спросил он ехидно, лишь я приоткрыл дверь.
Я узнал о себе много нового.
О том, что я безответственный, что я обуза и позор участка.
О том, что я никогда не следовал протоколу, не могу исполнять приказы и что только и делаю, что путаюсь под ногами.
Он говорил и говорил, брызгал слюной и угрожал отстранением, поднимал папку в которой были мои показания о произошедшем и бросал её на стол, раз за разом, пока мне не начало это надоедать.
– А в чём проблема? – Не выдержал я. – Я следовал цепочке улик и вышел на подозреваемого, члена той самой группировки.
– В чем проблема? – Он картинно удивился и упал в кресло. – Влад, ты знаешь, что большинство детективов нашего участка, за всю карьеру, ни разу не воспользовались табельным оружием?
Я молчал. Ну и что?
– Не думал об этом? – Продолжал Альберт. – А ты сколько раз его применял? Официально? Если мне не изменяет память – шесть. Шесть раз ты пользовался служебным положением, чтобы стрелять в человека. Этот, – он ткнул пальцем в папку, – седьмой. И ты единственный в отделе с таким показателем. И это, сейчас, когда на наш участок направлены все камеры города, когда за нами следит прокурор и мэр. Когда бюро готово с цепи сорваться, чтобы перехватить инициативу, ты решаешь устроить войну на крышах города, будто ты бэтмен. – Он тяжело выдохнул. – Ты не в отряде спецназа работаешь, ты детектив в отделе убийств и задача у тебя расследовать, а не задерживать, не преследовать и уж тем более не стрелять в убегающего подозреваемого.
В моём организме сейчас было столько злости, что я чувствовал вкус желчи на кончике языка. Казалось, если я плюну ему в рожу, слюна разъест её, словно кислота.
– И что я должен был делать? – Процедил я. – Дать ему бежать?
– Ты и так дал ему бежать. Всё что у нас есть, – эта непонятная маска, её даже к делу не приобщишь.
– Как это? Свидетель упоминал, что убийца носил белую маску.
– Какой свидетель? – Потер лысый лоб лейтенант.
– Барри. Бездомный.
– Бездомный наркоман. – Издевательски покивал Бар. – Это теперь наш основной свидетель по делу массовой резни. – Ты хоть понимаешь, что говоришь? По другим убийствам никто не упоминал маску, никто!
– Она соответствует рисунку, найденному мной и Тони.
– Рисунку, который был нарисован годы назад? Влад, не усугубляй своё положение, послушай моего совета и заткнись.
Подонок как специально закрывал глаза на факты и пытался развалить дело.
– Скажи мне Альберт, у вас хоть что-то есть? По другим делам?
– Это детектив, вас не касается.
– Нет ничего, да? Я хотя бы что-то нарыл! – Крикнул я, показывая на дверь. – Во всех местах одинаковое граффити, на это нельзя закрыть глаза! Почему никто не заметил камер на заправке, которые выходят на подъезд к дому? Ты же знаешь, что я что-то нарыл, знаешь, что ублюдок, который потерял эту маску удалял записи не просто так.
– И только поэтому я не могу тебя отстранить! – Рявкнул он. – Ты выставил нас всех в дурном свете и тебе это ещё припомнят, но пока ты ещё ведешь это дело. Но ещё один раз ты ослушаешься моего приказа, будешь пенять на себя. Не лезь туда, куда тебе не велят, делай, что говорят, иначе эта папка, – он потряс бумагами перед моим носом, – пойдет в отдел внутренних расследований. Наверняка ты соскучился по этим ребятам, да, Влад? И ещё по мозгоправам тоже.
Он бы наверное, ещё долго разглагольствовал, но в дверь постучали. Тони осторожно приоткрыл её, и оценив уровень напряжения, не стал заходить, предпочтя остаться в общем зале.
– Сэр? Разрешите?
– В чем дело? – Раздраженно отреагировал лейтенант.
– Влад, у тебя телефон уже третий раз звонит, – спрашивает профессор Аддерли.
Твою мать, профессор! Я совершенно забыл про него и про встречу, он же должен был утром прилететь!
– Это ещё кто? – Нахмурился Бар.
– Специальный консультант из бюро. – Важно ответил я. – У меня с ним встреча назначена, с капитаном согласовано.
Когда я выходил из кабинета, Альберт был мрачнее тучи.
Глава 5
Межглавие третье.
Улика №17.
Серый блокнот, найден в кармане плаща детектива Ковача.
Бумага разбухла от влаги, текст частично смыт, частично расплывчат. На титульном листе и форзаце обнаружены брызги крови, предположительно самого Ковача.
Почерк отличается от почерка детектива, на основании экспертизы автор дневника – женщина.
Предмет изъят и помещен в камеру для хранения вещдоков.
Лист 1.
“Если ты думаешь, что я напишу - Дорогой дневничок, то выкуси, ни фига подобного.
Я пыталась записать заметки в телефоне и голосовые тоже, но постоянно сбивалась, поэтому взялась за бумагу.
Стыдно даже.
Но я должна записывать, иначе сойду с ума или забуду.
Теперь я всё забываю, – позавтракать, адрес моей работы, как зовут моего начальника.
Вчера я забыла сходить в туалет. Плачевно.
Я подумала, что это болезнь, но врачи сказали, что я в порядке, – просто стресс сказали они. Нужно высыпаться и отдыхать.
Мне выписали таблетки, они не особо помогают.
Ещё постоянно болит голова, я об этом тоже забываю. Не помню, какого это, когда голова не болит.
Врачи говорят, что мне нужно высыпаться. Как же, выспишься тут. Каждую ночь я ворочаюсь на кровати и не могу сомкнуть глаз, а когда всё же засыпаю, мне снятся кошмары. Хотя я их не могу вспомнить.
Ничего удивительно, теперь я всё забываю.”
Лист 2.
“Я чувствую, что мне нужно побыть одной. Я желаю одиночества.
Как тот фильм про свиней, что я смотрела на BBC, – больная особь держится в стороне от стаи, чтобы не заражать остальных.
Никого не хочу видеть, болит голова.
Я постоянно напеваю одну мелодию. Она так сильно засела в голове, как прошлогодний хит про лето. Ничего не могу с этим поделать, музыка играет и играет без конца.
Я ещё с трудом хожу на работу, но всё равно там ничего не делаю, пялюсь в монитор.
Рассталась с Джозефом, он был слишком дотошным, слишком внимательным, не хочу об этом говорить, и писать не хочу.
Мне кажется, что я иду к чему-то, но я не знаю к чему. Что это всё кончится скоро.
Это чувство крепнет с каждым днём.”
Лист 3.
“Вчера пошла кровь носом.
Сегодня тоже, уже второй раз.
Ушла с работы пораньше, завтра не пойду.
Зато я знаю, что скоро произойдет.
Ангел придет за мной и заберет с собой.
Этого я не забуду. Он приходил ночью, в пустыне и сказал, что уведет меня в другую страну, где небо низкое и луна светит днём.
Я нарисовала ангела. Я буду рисовать его каждый день, пока он не найдет меня.
Кровь из носа опять капает на бумагу, но мне она уже не мешает.”
Лист 4.
“Я опять видела Ангела. Он был такой красивый.
Но он всегда прячет лицо под маской, если я его встречу, то как узнаю?
Я рисую его и у меня получается все лучше, мне кажется, что ему нравится, когда я его рисую.
Иногда он показывает мне картинки, в блокноте, журналах и в телевизоре.
Скоро он придет и будет играть на арфе ту чудесную мелодию.
Скореебыскореебыскореебыскореебыскореебыскореебыскореебыскореебы.”
Глава 5.
Лавкрафт и голуби.
Профессор уже добрался до гостиницы “Блейк-Вью”, оставил вещи там, и теперь ему не терпелось встретиться со мной и поделиться информацией. Мы условились увидеться там же, на Берроуз стрит, напротив отеля, в кафе “Джорданос”.
Тащить этого парня в штаб совсем не хотелось, пообщаться там нормально нам бы не удалось. Бар, казалось, нагнал армию подручных, что набились в зал участка как маринованные яйца в банку, галдели и бестолково носились от стола к столу с кипами бумажек, будто цифровой век ещё не наступил. Я оставил Тони с ними, он тоже опоздал на работу, и не просмотрел и половины материалов, что подготовили эксперты за вчерашний день, однако из общего списка можно было понять, что ничего собственно и не поменялось, и мы всё также топчемся на месте.
Пока я ехал на место встречи, я позвонил Адаму, в надежде, что мы что-то упускаем, и подвижки всё-таки есть, но он был занят другим делом, с нашего его снял лейтенант Бар.
Кафе я нашел без проблем. Это было небольшое заведение, с огромной глупой вывеской. Стены внутри были окрашены в желтый цвет, диваны и столы тоже были лимонными. В почти пустом зале за столиком на четверых сидел профессор, я сразу понял, что это он. Мужчина средних лет, в тонких очках и неопрятной бородкой, он уплетал жаренного цыпленка с картошкой фри, и, казалось, не замечал никого вокруг.
Я сел напротив, и он удивленно поднял на меня глаза.
– Профессор?
– Детектив. – Учтиво кивнул он. – Вы извините, в самолете ужасно кормили, присоединяйтесь!
Я заказал томатный суп и тосты с сыром, и, дождавшись пока официант уйдет на кухню, достал из сумки заранее прихваченную мной папку, что вчера получил от Шефа.
– Вот, карты на стол, здесь все данные по убийствам.
– Сколько всего? – Спросил он, с набитым ртом.
– Семеро. На данный момент.
Он чуть не поперхнулся от удивления.
– Это конфиденциально, никто не должен знать. Даже бюро. – Продолжил я.
– Конечно, я понимаю. Пока расследование не завершится, я нем как могила. Однако, позвольте спросить детектив, почему бюро ещё не перехватила дело?
– Это вам лучше узнать у начальства.
– Ладно, я здесь не для этого.
Мне принесли суп, и пока я ел, профессор жаловался на местную погоду и, по его мнению, “тягучий” воздух, от которого у него болела голова. Акклиматизация -он сказал. Я кивал.
После чего принесли кофе, и мы наконец-то смогли приступить к делу.
– Итак, - сказал я, прикуривая сигарету, – вы говорили, что у вас есть некоторая информация касательно этой группы. Я жду, когда вы ей наконец поделитесь.