Антон бросил быстрый взгляд в мою сторону. Но, как я уже говорил ранее, я был опытным оператором со стажем, мне не нужно было говорить в какой момент включать камеру, как только Егор начал говорить, объектив был уже нацелен на него, крупным планом.
– И где же вы ее искали? – спросил он у Егора.
– Да там, где вас не было, – уклончиво и с упреком ответил паренек.
– А поконкретнее? – Антон не стал обращать внимание на колкости мальчишки.
– Да то там, то сям, – махнул руками Егор в разные стороны, – у прудов и водоемов, в основном, искали.
– Почему именно там? – оживился Антон.
– Бабка Вера сказала, что ей давеча сон приснился, а ее сны никогда не врут. Помните Витьку Ватрухина? Вы его сегодня отпустили.
Сказав это, парень прикусил язык, понимая, что сболтнул лишнего. Но Антон быстро вмешался, не дав тому повод для угрызений совести:
– Я тебе слово дал, а я держу свое слово. Нету остальных, поэтому все имена останутся между нами.
И паренек продолжил:
– Так вот, когда Витьку десять лет было, бабка Вера его родителям сказала, чтобы в город ехали. Срочно. К сестре там, или еще к кому. «Да, хоть квартиру снимайте и там живите», – сказала она, но раньше, чем через неделю из города не возвращайтесь. Мне сон про вашего Виктора приснился. Несчастье с ним произойти может, если тут останетесь.
– Да слышал я эти басни, скривился участковый, – что в тот же вечер из города, да в городскую больницу Витька неотложка забрала с приступом аппендицита, а его отец, как там его? Петруня? Потом на неделю пить бросил. Вот ты ж, поди в школу ходишь, а потом в институт поступать намерен, а веришь в разные сказки, все, что тебе эта бабка Вера скажет, – он бросил на стол карандаш, который с начала разговора вертел в руках.
К протоколу участковый так и не прикоснулся.
– Верю, – просто ответил Егор, – и многие верят. А вот вы зря не верите.
– Ну и что, нашли ее в итоге? – я не выдержал и вмешался в разговор.
– Нет, ее не нашли, – Егор перевел взгляд на меня, – ее не нашли, но я встретил странного мужчину, когда объезжал пруды за Рыканью.
– Рыкань, – это река поблизости, – пояснил для меня Антон, он взял в руки карандаш и спросил, обращаясь к Егору, – как выглядел этот мужчина и почему ты назвал его странным?
– В том-то и дело, что я видел его всего два раза. Причем, оба раза я его хорошо рассмотрел, в первый раз он показался мне молодым, не старше сорока лет, а во второй раз я его совершенно не узнал, он выглядел, как глубокий старик с бородой и усталыми глазами. Между первой и второй встречей прошло меньше недели, и я уверен, что оба раза видел одного и того же человека.
Антон снова бросил карандаш на бумагу, записывать ему было нечего.
– Да ты издеваешься! Что за мужчина? Как он выглядел? На чем приехал, во что был одет?
Егор попробовал сменить позу на неудобном табурете:
– В том-то и дело, что описать его я не могу. Нечего мне сказать про него. В первый раз за Рыканью он выглядел лет на тридцать: молодой, чисто выбритый с темными глазами и светлыми волосами, – мальчишка задумался, вспоминая детали, – на нем костюм был черный. Такой строгий деловой костюм, в таких костюмах, обычно, Петросян на телевидении выступает. Я еще подумал тогда, как же он не вспотел в своем костюме, мне и в майке-то жарко было… а главное, – продолжал Егор, – я не понял откуда он появился. Пруд расположен в стороне от дороги и до ближайшего леса там с полкилометра, не меньше. Я огляделся вокруг, стоит в стороне мой мотоцикл, а больше ничего нет.
До этого момента, Егор сидел спокойно, рассказывая бесцветным голосом и разглядывая свои колени, но когда он дошел до описания мужчины, одетого в деловой костюм, в его интонации появились ноты лихорадочного возбуждения, и он постоянно пытался заглянуть в глаза то мне, то участковому. Я бросил взгляд на Антона, тот сидел, уставившись в окно, на Егора он не смотрел. Видимо, с этого момента он перестал верить в рассказ подростка, действительно, – что мог делать мужчина в дорогом деловом костюме на заброшенном деревенском пруду? Но я, почему-то, верил в то, что рассказывал паренек. А Егор продолжал:
– Он сам подошел ко мне и спросил – кого я здесь ищу. Не что я здесь делаю, а именно – кого я тут ищу. Я попытался проигнорировать его вопрос, мало ли ненормальных в округе? Но мужчина не отставал, он понес какую-то чушь, про то, что вода удержит, вода упрячет. Он как-то странно говорил, почти, как поп в церкви, вот только попом он не был, – усмехнулся Егор, – он знал, он все знал. Знал кто я, и кого пытаюсь найти. «То, что во тьме найти нельзя, но позвать можно», – кажется, так он сказал. Я не понял тогда, что он имеет ввиду, но молчал. А он спросил – насколько сильно я хочу ее найти? Я ответил, что очень сильно. «Очень»? – переспросил он, тогда подумай, мы встретимся, когда решишь. Сказав это, он отвернулся от меня и стал молча разглядывать пруд, меня он больше не замечал, как будто мы и не разговаривали только что. А я сел на мотоцикл и уехал от него подальше, чем-то он мне сильно не понравился.
– Больше ты его не видел? – нехотя спросил участковый.
– Видел. Еще один раз мы с ним встречались.
– Опять на пруду?
– Нет, я на следующей неделе в церковь заехал, ну знаете, что возле въезда недавно построили?
– Знаю, – буркнул Антон.
– Когда я оттуда обратно ехал, на повороте дед стоял. Старый дед, с бородой, одетый в длинный черный плащ с заплатками. Он мне рукой махнул, ну я с дороги съехал и остановился. «Не помогло»? – махнул он рукой в сторону церкви. И тут я узнал в нем того мужчину с пруда, хотя, они и не похожи совершенно, но я уверен, что это он. Я не знал, что ответить и просто покачал головой, а дед, продолжая улыбаться, другой рукой достал книгу из-за пазухи и протянул мне – «а это поможет, держи, раз решил»! Я взял книгу, хоть и не хотел этого делать, а он развернулся и зашагал прочь, бросив мне напоследок, – «там все есть, что тебе нужно».
– И что в книге было? – я снова не выдержал и влез в разговор.
– Да много чего, – уклончиво ответил Егор. В основном, там все не по-нашему, не по-русски написано, но те две страницы были переписаны от руки. Почерк корявый, но разобрать было можно. Нужно было взять вещь пропавшей и используя ее определенным образом произнести над ней слова из книги.
– Определенным образом – это на костре спалить? – спросил Антон, продолжая смотреть в окно.
– Типа того, – сказал паренек.
– А зачем ты над костром руку резал? – снова не выдержал я.
– Зоя вернулась, вот только, другой. С виду она была точно такая, какой я ее запомнил: высокая, рыжие волосы, синий платок и улыбка. Только внутри это была уже не она, я это сразу понял. Понял, и больше не читал эту книгу. Вот только, тогда уже поздно было. Когда пошли слухи, что в округе стали бесследно исчезать люди, я, сперва, не придал значения, а потом ко мне бабка Вера пришла. Она рассказала, что теперь тому существу, что я вызвал, кровь нужна и, если я свою кровь проливать не буду, прольется чужая кровь. А дальше мне уже друзья помогать стали, я поначалу им ничего не рассказывал, все сам делал. Это сделал Я, – закончил Егор, глядя на Антона.
Их глаза всматривалась друг в друга.
– И куда вы книгу спрятали? Или скажешь, что пропала она? – участковый в ожидании ответа откинулся на спинку стула.
– Она здесь, – Егор вновь говорил спокойно, глядя себе под ноги. Вернее, не здесь, а в камере, там на нарах снизу доска отодвигается.
– Знаю.
Антон, не дослушав его, соскочил со стула и побежал в сторону двери, врезался в нее плечом и отлетел назад. Дверь была, по-прежнему, заперта на ключ. Чертыхаясь и путаясь в толстой связке ключей, участковый, наконец, нашел нужный ключ и распахнул дверь. Через несколько минут, неспешной походкой, он вернулся назад. Антон старался не выражать эмоций, но его губы растягивались в улыбке, глаза блестели. Наверное, так и выглядят счастливые люди, – подумал я и тут же поправил, – сумасшедшие счастливые люди.
Получив в руки книгу, участковый потерял всякий интерес к подростку. Сделав вывод, что снимать больше ничего не нужно, я выключил камеру и спрятал в футляр.
– Дай посмотреть, – я указал на мятую книгу в черном кожаном переплете, зажатую в руке Антона.
– Нельзя, Макс, это вещ-док, – участковый продолжал улыбаться. Да, кстати, и кассету отдай, это, тоже, можно использовать как вещественное доказательство. У тебя же на одной кассете ночное задержание и этот допрос, да?
Я молча вынул из камеры дорогую TDK и протянул участковому. Отвечать не хотелось, в тот момент мне, почему-то, стало очень обидно.
Этой же ночью Антон отвез подростка домой и больше не приезжал. Мне никаких указаний не давали, и я понял, что тут больше не нужен. Утром, первым же автобусом, я уехал обратно в город. Перед отправлением я все ждал, что вот-вот напротив остановится красная девятка и я увижу красную бейсболку «Детройт», но этого не случилось. Что ж, обойдусь без благодарности, не в первой. На следующий день я приступил к своим, уже ставшим привычными, обязанностям и проработал так недели две, или чуть дольше. Иногда, смотря в объектив камеры во время очередной съемки, на мгновенье мне казалось, что я вижу улыбающуюся рыжую девушку в ярко-синем платке, в эти моменты я вздрагивал, едва не роняя дорогую видеокамеру. От глаз Анжелы такое бы точно не ускользнуло, и она бы выпытала из меня все, это она умела. Да и Вадим бы, заметил мое состояние. Но моих старых друзей больше не было рядом, мы разлетелись, как бабочки на лугу и поделиться своими мыслями мне было не с кем.
В конце месяца я уже стал забывать о своей минувшей поездке, но меня неожиданно вызвал к себе в кабинет Евгений Афанасьевич.
Я вбежал в кабинет к начальнику, так как его тон по телефону требовал моего немедленного появления. И я явился. Я не сразу увидел товарища капитана, он сидел не на своем привычном месте – в потертом кожаном кресле, стоявшем во главе длинного стола для совещаний, начальник сидел на диване, стоявшем у него в кабинете на случай ночных дежурств. Его рубаха была по пояс расстегнута, в кабинете пахло коньяком и потом.