Ну что за вопрос? – Исцелиться Иван жаждал невыносимо! Услышав, что женщина ожидает его в самое ближайшее время, Гвоздин уже натягивал джинсы и футболку, – возможно еще не поздно и жизнь снова вернет исцелившегося и былого Ивана в свое надежное и привычное русло!
Николай… Зараза-Николай ехать в деревню не хотел ни в какую, даже будучи за рулем на машине Ивана.
– Вань, мы с тобой как вчера договорились? – Я свожу тебя и машина моя, на месяц! – хитрые глазки впились в Ивана.
Не было такого уговора, Ваня это отчетливо помнил, – речь шла о нескольких днях, возможно, неделе, но какое хамство, – на целый месяц! Но Иван не обиделся на такие вот пустяки, не до того ему сейчас было. Вызвав такси, он принялся ждать обещанную «десятку». Молодой водитель, услыхав, что Иван собирается поехать не по названному адресу, а черт-знает куда, да еще и в деревню, отказался наотрез, но десять тысяч решили вопрос в пользу Ивана, – поехали, – махнул рукой повеселевший водитель.
Шофер гнал напрямки, объезжая все пробки у выезда из города, одному ему известными, пустыми дорогами. Шансон в магнитоле переливался ухабистыми голосами, попеременно срывающимися на бас, то переходящими на нежный девичий щебет. Настроение у Ивана было – отличное!
У дома Акимовны его уже ждали двое здоровяков-бородачей, но на этот раз их суровые лица пытались выразить тепло и радушие, что, по правде сказать, им совершенно выразить не удавалось. Вдалеке, на том же месте, маячил виденный накануне громадный джип знакомого цвета, сквозь затемненное лобовое стекло на Ивана смотрели две пары внимательных и хищных глаз. Взгляд плечистого телохранителя, занявший все мыслимые габариты водительского сиденья, как и днем ранее, смотрел на Гвоздина, как на пустое место, но глаза богатого старикана вцепились в Ваню оценивающе и жадно.
– «Ишь, как уставился!», – глянул Иван в ответ старикану, – «как будто корову на рынке выбирает!».
В доме было жарко и пахло ромашкой, в панорамные окна стучали огромные, жирные мухи.
– Приехал?! – опять, толи вопрос, толи утверждение от Акимовны, сидящей на прежнем месте.
– Явился! – пошутил приободренный Иван.
– Ну, раз явился – заходи! – молвила та и бородачи, повинуясь невысказанному вслух приказу, подпихнули Ивана к плохенькому табурету.
Ощутив на правой руке что-то теплое и липкое, Ваня охнул, но это была всего лишь тряпица, наброшенная наспех на его руку. Материя была грязной, как будто ей протирали пыль в доме, а из-под самой тряпки сочилось что-то бледно-розовое, омерзительно-теплое, напоминающее кровь.
– Это для того, чтоб она не озорничала! – пояснила Ивану участливая старушка.
– Ага, усыпили мы ее, эдак! Значится! – подтвердил Ване старший из бородачей.
Нынешний Иван уже ничему не удивлялся и ни от какой помощи глаза не отводил.
– На, пей, вот! – старуха пододвинула по столу в сторону Гвоздина граненый стакан с мутноватой жидкостью.
Внутри стакана угадывались лепестки тысячелистника, крапивы и цветки ромашки, а также что-то иное, мерзкое и липкое, похожее на репейник, дальше Иван вглядываться не стал. Ком тут же вскочил у горла, в животе замутило, – после вчерашнего похмелья, да такое?! Вдобавок, от жидкости дурно пахло.
– Не лезет? – участливо спросила целительница, – тогда на, вон, это выпей!
С этими словами один из бородачей поставил перед Иваном граненый стакан, а другой тут же наполнил стакан ровно до половины мутноватой, но привычной жидкостью.
– Первач! – одобрительно крякнул наливающий богатырь.
От самогона пахло ненамного лучше, но это запах Ивану был не в диковинку. Выпив содержимое предложенного стакана, Гвоздин вздрогнул и с удовольствием выдохнул, – полегчало! В голове перестал бить колокол, боль в глазах понемногу утихла и, даже жирные мухи, монотонно жужжащие и стучащие по большому окну, перестали раздражать не выспавшегося Ивана. Но стакан со целебными травами вновь вызвал тошноту и сомнение.
– Не лезет? – участливо спросил второй бородач, – тогда на, второй выпей.
Пристыженный Иван посмотрел в сторону Зинаиды Акимовны, – а можно ли? – но старушка благосклонно кивнула, – пей, раз дают. Иван-то и выпил. Жить стало легче. Жить стало проще. Жить стало веселей. Можно было снова дышать полной грудью, не опасаясь страхов и подвохов. Теперь Ваня чувствовал, что в его силах выпить и снадобье. С простотой и грацией, легко, по-гусарски, он ухватил края стакана забинтованной левой рукой и одним махом осушил содержимое. Содержимое застряло в горле, стало комом, не желая падать в желудок.
– Держи, братюня! – пододвинул к нему полный стакан самогона один из бородачей.
И снова Зинаида Акимовна снисходительно кивнула, – пей, коли надо!
– Водителя своего домой отпущай, тебя же мы на ночь тут оставим, в хате отоспишьси! – скомандовала Акимовна разомлевшему Ивану, – у ну как, не так что-то пойдет, как тебя в город-то отпущать?
Ивана это устраивало! Что-угодно, лишь бы закончился этот кошмар, лишь бы не просыпаться с кровью и не слышать во сне голос, хрипящий ему: «Джек-Риппер!».
Уложили приезжего наверху в тесной комнате – ни ванны, ни туалета не предоставили, лишь умывальник на стене, да ведро под ним, – под всякие ночные нужды. Но Иван не сетовал. Он устал, да и выпил порядком, в таком состоянии – до утра проспит, как пить дать!
Но ночью Гвоздина снова мучали кошмары. Нет, Джеком его в ту ночь никто не называл, да и по улицам Лондона с ножом во сне Ваня не бегал, но снился ему странный сон. Что он во сне метается по кровати, а в соседней комнате, на такой же тахте, спит старик, который во сне повторяет в точности все движения, сделанные Иваном.
– «Старик получит твое тело, но не нашу грешную душу!», – услышал Иван голос под утро. Голос этот не выходил за пределы его сознания, в таких вещах нынешний Иван уже поневоле начинал разбираться.
Утром Ваню мучало похмелье, но, если вдуматься, то не только оно. Все тело ломало, крутило, сдавливало, – «вот тебе и натур-продукт», – подивился Иван вчерашнему самогону. Но только ли в нем одном было дело? Иван чувствовал себя глубоким стариком лет на сто, никак не меньше и на непослушных, негнущихся ногах, с предательски подгибающимися коленями, Ваня Гвоздин пошел к умывальнику.
Зачерпнув полную пригоршню воды из-под закрепленного на стене древнего аппарата, он с удовольствием растер лицо, глаза и веки. Под чужими пальцами проступали рубцы морщин и шрамов. Удивленный Иван поднял глаза и подслеповато посмотрел на себя в зеркало. Из зеркала на него смотрело чужое, морщинистое лицо старика. Того самого старика, которого он видел у черного джипа, только теперь, без косметики и грима, оно выглядело гораздо старше, чем показалось Ивану на первый взгляд.
Не понимая, что происходит, больной и обманутый Иван зашаркал по полу в сторону двери. Деревянная дверь оказалась заперта, на стук старческих рук, с той стороны Ивану никто не ответил. Он двинул по двери ногами и тут же до боли зашиб большой палец правой ноги. Из старческих глаз брызнули слезы и в этот момент дверь со скрипом отворилась, показывая Ивану, что на пороге, закрыв собой весь дверной проем полностью, стоит ухмыляющийся верзила-телохранитель.
– Доброе утро, Исаак Альбертович, – поприветствовал накаченный удалец постаревшего Ивана, – как спалось вам на новом месте?
Что было делать в такой ситуации? Кричать милицию? Звать на помощь? Иван слабо кивнул нагловатому детине и попросил того проводить его к Зинаиде Акимовне, что-то из ее заговоров пошло явно не тем образом.
– А ее нет, Альберт Исаакович! Вы же ей вчера десять миллионов зеленью заплатили! Она к племяннику в Польшу уехала. Еще ночью с сыновьями выехала. Теперь уже там, должно-быть, панами будут, – ухмылка детины сделалась от уха – до уха.
– «Вот те раз!», подумал Иван, но вслух попросил телохранителя проводить его к своей машине.
Игнат, как звали гиганта, посматривал на Гвоздина, если конечно, теперь можно было так назвать изменившегося за ночь Ивана, по-новому и с интересом, но на просьбы хозяина откликался легко и словоохотно. Видя, что босс исследует выдвижные ящики в поисках содержимого, здоровяк нажал какую-то кнопку и из-под заднего сиденья выдвинулся ящик в кожаной обивке. В ящике, подсвеченном яркой перламутровой лампою, весело искрилась желтая бутылка дорогого марочного джина, хрустальные рюмки располагались в специальных отверстиях. Иван выпил рюмку, затем и еще одну, после чего обратился к своему телохранителю, ведущему дорогой черный джип.
– Ей, дружище, как тебя-там? Игнат, дай закурить!
– Вы ж не курите, Альберт Исаакович! – нагловато ухмыльнулся здоровяк, ехидно посматривая на Ивана в зеркало заднего вида.
– Я не спрашиваю тебя, что мне делать, я тебе говорю – ты повинуешься!
Глаза Игната стали стальными, скулы выпрямились и заиграли, – «не перегнул ли я палку?», – испугался Иван, но тут лицо телохранителя засияло в улыбке.
– Я знаю, кто ты есть! – засмеялся громила.
– В смысле – знаешь? – Иван пытался принять строгий голос, – я твой начальник, Альберт Исаакович!
– Не! – покрутил головой водитель на переднем сиденье, – ты не он! Альберт Исаакович сегодня утром в Москву отбыли, в твоем новом теле, а ты сукин сын из местных, как-бишь тебя там, Иван – да?
Гвоздин остолбенело смотрел на водителя, а тот продолжал вовсю издеваться над тщедушным телом бывшего начальника.
– Значит так, Иван, на счет тебя инструкция у меня предельно простая – Альберт Исаакович должен умереть. Я запланировал дорожную аварию с той стороны этого оврага, – водитель кивнул в сторону широкой и отвесной ямы, – внизу машина взорвется и загорится, в ней и обнаружат, впоследствии, твое искорёженное и мертвое тело. Но ты не бойся, – засмеялся телохранитель, – твоя душа вылетит раньше, чем случится все, что я рассказывал, ведь ты ж мне, вроде бы, как начальник, – засмеялся он уже не стесняясь.
– У меня деньги есть, я могу заплатить тебе, – пропищал старый Иван.