— Нэлли! — Кирилл попытался подойти ко мне, но наткнулся на невидимый барьер, отбросивший его в сторону.
— Чего ты хочешь от меня? — голос получился жалким.
— Убей… убей… убей…
— Ты хочешь отомстить няне?
— Убей её… Убей…
— Хорошо, только отпусти меня.
Мальчик растянул губы в зловещей улыбке и растворился в воздухе. Прижав к груди покалеченную руку, я огляделась и, не увидев призрака, кивнула Киру. Без промедления он кинулся к дверям, но его снова отбросило в сторону, а меня приподняло над землей. Я чувствовала в волосах пальцы приведения, вдыхала противный запах гниения, и слышала непрекращающееся «Убей!», только вот сделать ничего не могла.
Тихий зов, прокатившийся эхом по безжизненному лесу, заставил призрака отвлечься и выпустить меня их своих ручек. Зов, теперь повторившийся значительно ближе, заставил табун мурашек промаршировать по коже, а сердце переселиться в пятки. Прямо на встречу к нам плыло еще одно приведение, одетое в грязный потрепанный халат. Увидев мальчика, оно замерло и растянуло губы в счастливой улыбке. Постепенно черты лица этого призрака перестали быть размытыми, и я узнала в нем мать малыша с фотографии.
Протянув вперед бледные руки, она безмолвно позвала сына. Бросив на меня грустный взгляд, малыш подбежал к женщине и крепко обнял её. Их силуэт покрылся тонкой рябью, а потом и вовсе растворился.
— Кирилл, у тебя в запасе пять минут! Мать ребенка дает нам время, чтобы освободить его душу.
Вместе с Марком они открыли дверь и зашли в помещение, оставляя меня в одиночестве. Минуты через три оба появились снова, с ног до головы покрытые паутиной и пылью. В ответ на мой невысказанный вопрос, Марк коротко кивнул и выудил телефон из кармана.
— Кому он звонит?
— Полицейским. Мы свое дело сделали, а остальное пусть они сами разгребают.
Согласившись с последним высказыванием, я потопала следом за мужем. Скорая, до этого стоявшая у дома, погрузила тело умершей женщины и, под перешептывание соседей, поехала в морг. Благодаря смерти матери, мы смогли выиграть бой у потусторонних сил, но еще неизвестно, будет ли нам так же везти впредь. Только теперь ко мне пришло понимание опасности навязанной работы…
— Даниил, вот объясни мне, почему мальчик приходил в квартиру заказчицы? — поинтересовалась я, сидя на кухне вместе с кружкой успокаивающего чая.
Тем временем парень втирал специальную мазь в мою пострадавшую руку. Мужественно сдерживая неприличные ругательства, я ждала, когда ментоловый холодок облегчит боль.
— Обычно потусторонние сущности преследуют тех людей, которые сыграли не последнюю роль в их жизни или смерти, но их основная привязка идет к местам наиболее частого пребывания. Возможно, раньше в квартире нашей заказчицы жила няня, отправившая ребенка на тот свет. Вот он и караулил её, в надежде отомстить.
— Но неужели он не понял, что её там больше нет?
— А как бы он это понял? После смерти восприятие меняется, коверкая сознание и моральные ценности. Даже самый заядлый праведник может превратиться в чудовище, расставшись с жизнью насильственным образом. Нэлли, ты себе даже представить не можешь, сколько в нашей работе существует различных нюансов.
— Уж что-что, а это я усвоила. Никогда бы не подумала, что призраки могут воздействовать на физическую оболочку людей!
— На самом деле, это могут только самые сильные.
— Хочешь сказать, что малыш был силен духом?
— Нет, тут другое… Этот призрак был середнячком с типичными способностями, свойственными их братии. Он не мог далеко уйти от места смерти, не имел возможности влиять на материальные предметы, да и «общаться» с людьми тоже не мог. Марк и Кирилл, может, и почувствовали бы его, но значения этому ощущению не придали.
— К чему ты клонишь?
— Большинство призраков вполне безобидны для людей и экстрасенсов… но не для тебе подобных. Благодаря своей силе вы имеете возможность видеть их, ощущать и безошибочно определять место гибели. Ты никогда не задумывалась, почему такое количество людей, которых ты видишь, когда не принимаешь свое лекарство, имеют сероватый вид?
— Только не говори, что это все приведения…
— Не все. Ты имеешь возможность наблюдать двоедушников, одержимых, побывавших за гранью людей, и еще бог знает кого. Пока твои способности лишь в начальной стадии развития, поэтому существа кажутся тебе безликой серой массой, но поверь, со временем каждая сущность обретет свой оттенок. Твой дар удивителен, но я никогда бы не пожелал его иметь.
— Ну, спасибо! Ты умеешь подбодрить человека, — немного расстроилась я. — Нил, а какой у тебя дар?
— Покорять просторы интернета.
— В смысле?
— В прямом. Если имеешь ввиду паранормальные способности, то вынужден тебя огорчить, ими меня природа не наделила. Я самый обычный человек, получивший работу за уникальный талант приручать и подчинять технику. Без меня половина заданий не имела бы успеха вообще. Можно сказать, я главное звено в этой команде!
— Поддерживаю! Данька у нас отвечает за командный дух. Особенно хорошо его поддерживают крылышки в медово-горчичном соусе.
— Весьма тонкий намек, — заржал программист, подмигивая мне. — Кир, как Наталья Степановна?
Услышав знакомое имя, я подобралась и внимательно посмотрела на друга. Тот, видя мою заинтересованность, вздохнул и взъерошил отросшие пряди.
— Мама нормально. Передавала всем привет и отдельную благодарность за пирожки.
При упоминании пирожков Нил буквально расцвел, сверкая радостной улыбкой.
Наталья Степановна исчезла из моей жизни тогда вместе с сыном. А поскольку для Кирилла мать всегда была больной темой, то после встречи на базе отдыха я и не затрагивала этот вопрос, избегая неловкой ситуации. Будучи приятным добрым человеком, она оказалась падкой на мужскую ласку. Непрерывная цепочка из любовников, проходившая через их квартиру, не добавляла Наталье Степановне уважения соседей. Нередко случайные поклонники избивали Кирилла, который пытался в очередной раз закрыть перед их носом дверь. После таких стычек друг неделями отсиживался у нас дома, залечивая раны и ушибы, а иногда и переломы.
— Интересно, она меня помнит? — невольно вырвалось в слух, а Кирилл грустно улыбнулся. — Тогда передавай от меня привет.
— От нас тоже передавай, — произнес вошедший на кухню Марк. — Твоя первая зарплата, Нэлли. Поздравляю!
— Спасибо, — взяв в руки пластиковую карточку, я радостно улыбнулась.
— Чтобы дальше было больше, первую премию полагается обмыть, — усмехнулся друг детства.
— Я пас, — тут же соскочил Марк, — мне надо текучку разобрать.
— В этот раз я тоже пропущу, — Нил поднялся со своего места и направился на выход, — закончился тест новой программки, нужно все проверить.
Я покосилась на Кирилла. Правильно расценив мой взгляд, друг одним махом осушил стакан сока, достал из холодильника пару банок пива и направился в гостиную. Я мысленно потирала руки. Нам давно пора было поговорить по душам и выяснить, что произошло за время разлуки. Усадив парня в кресло, я опустилась на широкий подлокотник, положив руку ему на плечо.
— Я рад, что теперь мы в одной команде, — вместо тоста произнес Кир и, вручив мне открытую банку, сделал глоток своего пива.
— Выглядишь ты при этом совсем не радостно, — тихо заметила я. — Расскажешь?
Покачав головой, Кирилл невидящим взглядом уставился в окно, удерживая всю боль глубоко внутри. Тяжело вздохнув, я оглядела гостиную и, приметив несколько подходящих шкафчиков, отправилась на поиски более крепкого алкоголя — оптимального лекарства от меланхолии и боли. Мне повезло, и уже за второй дверцей прятались графин с янтарной жидкостью (судя по запаху — то ли виски, то ли коньяк) и несколько непочатых бутылок.
Эх, один черт! Раз уж я в крепком алкоголе не особо разбиралась, то схватила графин, два бокала, и приступила к спиртотерапии. Разлив напиток, я заняла облюбованный подлокотник и протянула бокал Киру. Он залпом его осушил, даже не посмотрев, что это было! С таким же успехом я могла подсунуть пурген или цианистый калий, друг все равно не заметил бы разницы.
Разговор не очень клеился, но за пустой болтовней легко было наполнять быстро опустошаемый бокал, пока мы не дошли до кондиции «всё тайное рано или поздно становится пьяной исповедью». Устроившись поудобнее, я приготовилась слушать и анализировать. Возможно, сейчас я поступала не совсем красиво, но мне нужно было знать историю Кирилла. Чтобы простить его исчезновение восемь лет назад. Чтобы окончательно отпустить первую любовь, разбившую на острые осколки мое сердечко. Чтобы оставить наши жаркие ночи в прошлом и больше не думать о своем первом мужчине.
Если утром Кир вспомнит наш разговор, мне придется просить политическое убежище у Марка, но я очень рассчитывала, что этого не случится. Не зря же друг намешал разный градус. И упускать такой шанс было нельзя. Я уже не единожды просила рассказать, где он пропадал эти годы, и как попал в команду хантеров. Но кое-кто отмалчивался и лишь сверкал загадочными улыбками.
— Кстати, я так и не узнала, почему вы скоропалительно уехали. Что случилось?
— Случился очередной мужчина, — прижав ко лбу бокал, Кирилл устало выдохнул. — Она никогда не умела выбирать. Ты ведь помнишь, Ежик, какими были ее мужчины? Одни уходили сами, других приходилось выгонять силой. Но однажды ей совсем не повезло… Там была тяжелая история. Мать поздно поняла, с кем связалась, и ей пришлось бежать от него, чтобы выжить. А я не мог ее бросить. — Друг откинулся на спинку кресла и потерся головой о мою руку, словно ища утешения. — Два года скитаний, нервов и скандалов. А затем он все-таки ее нашел. Я в это время был на работе, а когда вернулся… Врачи буквально собирали ее по кусочкам. Каждую косточку. А я тогда впервые узнал, что такое страх за близкого человека и жгучая, всепоглощающая ненависть. А еще усталость от постоянной беготни. Нэл, я ведь никогда не просил много. Хотел нормального детства без драк и побоев. Хотел быть рядом с любимой девушкой, затем выучиться на инженера, жениться и завести семью. Вместо этого…