Как-то городскому врачу сообщили, что стражники поймали в городе двух беспризорников, которые могли распространить чуму. Их хотели направить в чумной барак. У старшего, 14-летнего Флориана, родители жили далеко от Базеля. Он работал учеником цирюльника, но этот мастер во время эпидемии погиб. А у 12-детнего Йорга умерли от чумы родители. Его дом на окраине города был закрыт и опечатан. Мальчики долго голодали. Йорг рассказал Флориану, что в доме остались продукты. Друзья поздно вечером прокрались по безлюдному переулку, перепрыгнули через канаву и потихоньку проникли в дом. Там была полная темнота и леденящая тишина.
– Ты не боишься смерти? – спросил Флориан. – У меня в глазах что-то мелькнуло. А если она здесь прячется со своей косой?
– Ужасно боюсь! – ответил Йорг. – Чума – невидимая слепая старуха. Если она появится и подметет порог дома, то в этом доме все погибнут.
– У тебя из близких кто-нибудь остался?
– Нет, родные все умерли. Осталась одна соседка. Она тоже болеет, но выздоровеет.
– Откуда ты знаешь?
– Рядом с ее домом на земле лежит камень. Я его перевернул – там ползают муравьи. Меня отец научил: если под камнем найдешь что-нибудь живое, больной выздоровеет. А если нет, то умрет.
Мальчики обнаружили на кухне шпик, яйца, муку, масло и много чего еще. Они приготовили большущую яичницу со шпиком. Вот это был праздник! Наелись до отвала и еще забрали с собой целую корзину продуктов. Еды хватило бы еще на целых две недели, но нарушителей карантина поймали стражники.
Теофраст осмотрел мальчиков и сказал: «В больнице они прихватят заразу». Доктор забрал их на время к себе домой. Они ночевали на первом этаже, а Теофраст – на втором, где у него был кабинет. В одну из ночей доктора разбудили крики и звон стекла. Оказалось, что первый этаж забросали камнями. Окна были разбиты, пол и столы покрыты осколками, зеркало рассыпалось на кусочки. Беспризорники, к счастью, сразу же убежали на второй этаж, и никто не пострадал. Они не заболели, и Парацельс передал их на попечение в монастырь. Дом удалось быстро привести в порядок.
Доктор обратился в городской совет с просьбой наказать напавших на дом и их покровителей. Виновных не нашли, но его дом оставили в покое. Теофраст ломал себе голову: кто мог это организовать? Не возненавидел ли его кто-то из состоятельных жителей Базеля, потерявший деньги из-за карантина? Особенно если речь шла о поставке дорогого гваякового дерева из Южной Америки. Его ввозили для борьбы с другой болезнью, от которой страдал не только Базель – она вызвала миллионы жертв во всей Европе.
В 1493 году, когда родился Теофраст, из первого плавания через Атлантический океан вернулся в Европу Колумб. Он привез с Карибских островов подарки: ананасы, листья табака, подвесной гамак и несколько индейцев. И вместе с этим – новую венерическую болезнь. Побывавшие в Америке моряки и наемные солдаты стали первыми разносчиками сифилиса. Испанцы заразили французов, и очаг эпидемии вспыхнул во французской армии, которая в 1494 году вторглась в Италию. Поэтому в Италии и Германии сифилис стали называть «французской болезнью». Иногда употреблялись более изящные названия – «болезнь Купидона» или «ожерелье Венеры».
Французские солдаты в Неаполе погибали не от сражений – их кожу с ног до головы покрывала гнойная сыпь. Из публичных домов болезнь проникала в семьи и не щадила ни королей, ни римских пап. Больные мучились подолгу и один за другим умирали.
Сифилисом заразился в 1501 году немецкий ученый, врач императора, историк и астролог Йозеф Грюнпек. Вскоре он утратил уважение повелителя и его придворных. Грюнпек написал об этом: «Ничего более ужасного и отвратительного до сих пор на этой земле не было… У меня рана на приапической железе так опухла, что ее двумя руками едва ли можно было обхватить». Сифилис объясняли неудачным расположением планет и Божьей карой за сексуальную распущенность. Больные становились изгоями. В Англии был случай, когда сифилитиков вывезли в море на кораблях «до выздоровления», и больше вестей о них уже не было. Раздавались призывы не лечить их, а сжигать заживо и публично.
Теофраст занимался лечением этой болезни еще раньше, в Страсбурге. Доктор называл ее «очевидным злом, которое портило все тело бубонами, язвами, рубцами и параличом». Больные рассказывали ему зловещие истории, например о публичном доме, в котором при свете проститутка оказалась лысой и беззубой. У сифилитиков часто выпадали волосы. Именно из-за сифилиса в высших слоях общества вошли в моду парики. За ночь любви можно было поплатиться потерей носа, слепотой, уродством, потерей рассудка, а зачастую – жизнью.
В Базеле девушки древнейшей профессии ходили в черно-белой полосатой юбке и жили на горе Коленберг – в том же квартале города, что и Теофраст. Черный и белый – цвета Базеля. Такую юбку и ботинки им выдавали за то, что они сопровождали городское войско в военном походе. После возвращения они получали хорошее жалованье, такое же, как наемные солдаты. В Базеле о проститутках заботились. Теперь публичные дома закрывались, да и в бани люди переставали ходить – боялись заразиться.
Надежных лекарств против сифилиса не удавалось найти до XX века. С древности перепробовали массу средств: уксус, фиалки и лепестки роз. Больным советовали пить отвар из муравьев, заклеивать язвы пластырем из дождевых червей и даже привязывать к гениталиям мертвых цыплят… Эффективным оказалось лишь одно средство, которое предложил и начал применять Парацельс – ртуть и мази на ее основе: «Сифилис нужно лечить мазью из ртути, а также употреблением внутрь этого металла, поскольку ртуть есть знак планеты Меркурий, который, в свою очередь, служит знаком рынка, а сифилис подхватывают на рынке». Для приготовления мази ртуть смешивали в ступке с уксусом, сливочным маслом, свиным салом, скипидаром и серой или миррой. Иногда на пациентов действовали парами ртути. Кроме того, больного заставляли потеть, чтобы с потом удалялась болезнь. Его помещали в бочку-парилку или держали часами в жарко натопленной комнате.
Теофрасту доводилось лечить не только простых людей, но и очень известных. Последние обращались к нему через посредников, стремясь избежать огласки. Ему запомнилось, как он лечил от французской болезни одного члена городского совета. Тот требовал никому об этом не рассказывать. Советник жил одиноким, а его молодой слуга умел держать язык за зубами. Этот парень раньше был помощником цирюльника и воображал себя сведущим в медицине. Один раз в отсутствие доктора он придумал, как лучше устроить потение. Поставил в середине комнаты стул без сиденья, положил дощечку и усадил на нее советника. Под ним устроил нагрев – поставил горшочек с огнем, а вокруг соорудил занавес из простыней и бархатной мантии. Хозяин должен был сидеть и потеть как можно дольше, сколько вытерпит.
Слуга ушел, но вскоре раздался пронзительный вопль. Он прибежал: жуткая картина! Уважаемый всем городом господин советник голым прыгал и метался по комнате, а вокруг него бушевало пламя. Больной из-за жары заерзал и опрокинул горшочек. Огонь перекинулся на занавески, и все вокруг заполыхало. Но у истории был хороший конец – советник вылечился и щедро наградил не только врача, но и слугу.
Пациенты, которых другие врачи лечили ртутью, избавлялись от сифилиса, но нередко расставались и со здоровьем. У них изо рта ручьем текла слюна, как у бешеной собаки, выпадали зубы, десны покрывались язвами и кровоточили, отмирали отдельные части тела. К ночи боли усиливались, больные кричали и доходили до самоубийства или умирали от сердечной недостаточности и удушья. «Их лица сияют, словно надгробные камни; зубы пляшут, как клавиши органа под пальцами маэстро, а в глотке клокочет пена, как у кабана, окруженного стаей гончих», – писал о сифилитиках Франсуа Рабле, французский писатель и врач.
Считая, что сифилис завезен из Америки, люди верили, что там должно существовать средство его лечения. Испанский казначей Гонсалес привез в Европу гваяковое дерево и утверждал, что только оно помогло ему исцелиться. Эти огромные деревья высотой от 6 до 10 метров растут на островах Вест-Индии и в некоторых странах Южной Америки. Древесину очищали от коры, измельчали, заваривали и полученный сироп или кашицу пили. Гваяк при нагревании имеет приятный запах. Потение при лечении им тоже считалось необходимым.
Гваяк спасает от сифилиса! Прекрасная новость: врачи были в восторге! Сам Никлас Пол, который был лейб-медиком императора Максимилиана до его смерти, сообщил, что он вылечил гваяком от дурной болезни три тысячи человек. Три тысячи!!! Какие уж тут сомнения? Новое средство восхваляли наперебой. Каждый, и больной, и здоровый, мечтал как можно скорее его приобрести. Семья Фуггеров добилась монополии на импорт гваякового дерева. Торговля приносила ей огромный доход.
Как ни странно, в этом больше всего помог Фуггерам их непримиримый враг и противник – рыцарь Ульрих фон Гуттен, поэт и публицист, популярный в Германии. Гуттен был сторонником Реформации, гуманистом и немецким патриотом. В своих произведениях он бичевал хищников и эксплуататоров народа, а самыми вредными из них считал ростовщиков и банкиров Фуггеров. Ульрих фон Гуттен заболел сифилисом и не мог вылечиться. Помог ему гваяк, и он в 1519 году написал стихотворение, в котором прославлял это дерево. Потом поэту становилось все хуже, и он нигде не находил приюта. Только Цвингли разместил его на острове под Цюрихом, и там в 1523 году Гуттен в одиночестве скончался от сифилиса в возрасте 35 лет. Но похвалы гваяку пережили его, а словам Гуттена люди верили. Его вклад в триумф гваяка в Европе оказался решающим.
Гваяковое дерево стоило дорого, и с ним была масса хлопот. Прежде чем древесину заваривать, ее надо измельчить. А эта древесина серо- или черно-зеленого цвета тяжелее воды и удивительно прочная. Ее превращали в опилки рашпилями. Нудную и тяжелую работу свалили на заключенных: в тюрьмах они целыми днями пилили гваяк. В Страсбурге Парацельса однажды спросили на улице, где находится «рашпильный цех» – так называли городскую тюрьму. Городской совет Страсбурга накопил запас гваякового дерева, а Базель договорился о поставках, суливших крупную прибыль.