Выходит, что доктор Теофраст, добившись введения в Базеле карантина, лишил уважаемых людей доходов от торговли гваяком и отнял у горожан нужнейшее лекарство, которое прославлял целый хор радостных голосов? Этому хору противостоял лишь один голос – Парацельс впервые выступил с публичной критикой чудодейственного препарата. Он старался выражаться осторожно и заявил, что главным способом лечения сифилиса должно быть лечение ртутью, а эффект гваякового дерева преувеличен. У Парацельса было подготовлено несколько трактатов о сифилисе. Первую короткую работу он издал в 1527 году, вторую – в 1529 году, а две трети сочинения остались неопубликованными, потому что автор шел против течения.
Теофраст возмущался эйфорией, которая началась со слов Гуттена: «Первый шум о дереве поднял неопытный человек, который поддался увлечению. Он стал учителем и профессором для врачей и специалистов. То, чему он их учил, можно каждый день услышать от больных… Люди жалуются мне на обманщиков и халтурщиков, которые хвастаются, что целебное свойство гваяка бесспорно». Парацельс знал, что сифилис – коварная болезнь. Через некоторое время после заражения возникает повреждение (шанкр), но оно через три – шесть недель само заживает. Больному кажется, что он выздоровел, он благодарит врача и расплачивается с ним. Оба довольны, но они – жертвы обмана. Сифилис затаился и продолжает отравлять весь организм – на коже появляется сыпь, опухают железы. Потихоньку разрушаются внутренние органы, мозг, нервная система, кости… Конец печален: паралич, слепота, слабоумие и смерть.
В своих трудах Парацельс подробно описал признаки этой болезни. Внешние стороны ее были хорошо знакомы его современникам: ввалившийся нос, смрадное дыхание, гнойные язвы, воспаленные глаза и хромота при ходьбе, частичный паралич. Таких людей выдворяли за городские ворота. Так выглядел в последние годы и сам Ульрих фон Гуттен. Мало того что гваяковое дерево было неэффективно – лекарство из дальнего зарубежья было к тому же очень дорогим, недоступным для бедных слоев населения, и это возмущало Парацельса. Он утверждал, что в природе любой страны можно найти все, что нужно для лечения болезней.
Много лет работая в лаборатории, доктор знал, что ртуть и ее соединения очень токсичны и могут вызывать тяжелое общее отравление организма. В книге о болезнях шахтеров он описывал, как от паров ртути чернеют зубы, слабеют и немеют члены, появляется дрожь во всем теле.
Как же можно было такими опасными средствами лечить сифилис? Теофраст был очень осторожным врачом и применял для лечения минимально необходимые дозы. Только при этом условии лечение ртутью могло быть успешным. Парацельс был против вдыхания паров ртути. Он возмущался врачами, которые «мажут тело больного толстым слоем ртутной мази, как сапожники, не жалеющие ваксы для сапог»: «Лучшие из наших известных врачей – те, которые приносят наименьший вред. К несчастью, одни отравляют больных ртутью, другие залечивают их до смерти слабительными или кровопусканием. Некоторых более беспокоит собственная выгода, нежели здоровье больных. Вот пациент, которого вы заставили проглотить немыслимое количество ртути… У одного ртуть в костном мозгу, у другого – в венах. Она рассасывается, осаждается и так далее. Кто поспорит с тем, что это убийство?»
Парацельс прославился своим лечением сифилиса. Эта история позволяет лучше понять его судьбу и роль в медицине. Своими выступлениями доктор вызвал бурю возмущения со стороны своих коллег, торговцев гваяком и властей. Время показало, кто был прав. Лечение венерических заболеваний ртутью по методу Парацельса применялось в медицине вплоть до XX века. В учебниках препараты ртути назывались главным средством, и они лишь сравнительно недавно вышли из употребления. А эйфория вокруг гваякового дерева в Европе начала гаснуть около 1530 года. О нем давно никто не спорит: доказано, что его древесина против сифилиса неэффективна.
Время в Базеле для Теофраста не шло, а стремительно летело. Больные любили его. О нем рассказывали, что он не просто умелый врач, но и человек, отзывчивый по отношению ко всем, кто попал в беду. Тем не менее число его недоброжелателей в городе увеличивалось.
Базельские доктора завидовали высокому жалованью, которое магистрат назначил этому «чужаку и выскочке». Место городского врача стало для Парацельса единственной высокой и хорошо оплачиваемой должностью, которую он когда-либо занимал в своей жизни. Ему причиталось 60 гульденов ежегодно – столько в университете платили лишь Бонифацию Амербаху, а больше зарабатывал только канцлер городского совета. Один гульден в Базеле составлял 300 пфеннигов, фунт мяса стоил два пфеннига, а 200 граммов белого хлеба – около пфеннига. Так что голодать доктору не приходилось. Правда, Парацельс выплачивал жалованье слуге и писцу, тратил деньги на лабораторию и жилье.
Его жалованье было в полтора – два раза ниже, чем на той же должности в современном Базеле. За эти деньги он еще был обязан читать лекции в университете, но как раз это было Теофрасту нужнее всяких денег. Новое место позволяло ему осуществить то, о чем он давно мечтал, – преподавать медицину в университете, очистить науку от ошибок прошлого и передать накопленный опыт молодежи. Он получил возможность ежедневно читать двухчасовую лекцию по теоретической и практической медицине.
В начале июня 1527 года Парацельс опубликовал необычное приглашение всем, кто хочет изучать медицину, приехать в Базель: «Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм из Айнзидельна, доктор обеих медицин и профессор, приветствует студентов медицины и приглашает их в Базель прослушать курс его лекций. Медицине необходимо вернуть ее прежний блеск и очистить ее от тяжких заблуждений.
Сегодня мало докторов, которые успешно занимаются практикой. Кто не знает, что многие из них совершают роковые, опасные для больных ошибки! И все из-за того, что они трусливо цепляются за слова Гиппократа, Галена, Авиценны и других, как за оракулов, от которых ни на йоту нельзя отклоняться. Такие люди могут стать блестящими докторами медицины, но только не настоящими врачами. Если дело лектора и оратора – уметь хорошо говорить и переубеждать, дело судьи – уметь четко излагать свое мнение, то дело врача – знать разные виды болезней, их причины и симптомы, умело и усердно применять лекарства, с умом и пониманием дела исцелять больных.
Я буду ежедневно читать лекции по медицине на основании книг, написанных мною самим. Эти книги не собраны по крохам со стола Гиппократа или других авторов, к чему все привыкли, а основаны на моих знаниях и многолетней практике. Мы будем придерживаться не старинных правил, а лишь тех выводов, которые найдены в результате исследования природы, благодаря собственному опыту. Поэтому пусть каждый, кто хочет понять тайны прекрасного и нужнейшего искусства медицины, тот, у кого есть к этому делу любовь и желание, кто хочет в краткое время основательно изучить этот предмет, незамедлительно приедет в Базель, и тогда он узнает намного больше…
Предварительно поясню, что я не собираюсь следовать за древними классиками в их учении о четырех темпераментах и четырех основных соках организма. Этими неверными гипотезами они объясняли почти все болезни. Поэтому сегодня нет или очень мало докторов, которые обладают истинными знаниями о болезнях и их причинах. Но я советую вам не судить об этих вещах поспешно, прежде чем вы выслушаете курс лекций. Желаю вам всего наилучшего и успехов в обновлении медицины».
Это обращение стало уникальным еретическим актом, объявлением войны старой медицине. Преподаватели медицинского факультета, доктора с ученой степенью приняли программу Парацельса как брошенный им вызов. У Теофраста диплома не было, хотя 21 мая он под присягой подтвердил, что получил в Ферраре степень доктора обеих медицин. Это удовлетворило городской совет Базеля, тем более что Теофраста признавали доктором медицины другие известные врачи, получившие ученую степень в той же Ферраре – Вольфганг Тальхаузер из Аугсбурга и Кристоф Клаузер из Цюриха.
Парацельс стал в Базеле неординарным профессором, но он не был членом медицинского факультета. Там его изначально приняли в штыки как ставленника протестантов. Более того, он оказался человеком, подрывающим основы классической медицины. Члены факультета подвергали сомнению образование Парацельса и его право на медицинскую деятельность. А он не обращал на них внимания – пусть живут в своем болоте, как привыкли.
– Теофраст, тебе надо непременно стать ординарным профессором и членом медицинского факультета. Это укрепит твое положение, – советовал ему ректор университета Бонифаций Амербах.
– А что для этого требуется?
– Совсем немного. Ты должен поклясться соблюдать наши традиционные правила.
– А какие?
– Проявлять уважение к докторам факультета, всегда действовать в интересах факультета и способствовать поддержанию там мира и согласия, хранить молчание о делах факультета…
– И это все?
– Нет, не все. Ты должен обсудить с членами факультета и согласовать программу лекций. Факультет требует от тебя не только предъявить диплом, но и подтвердить свою квалификацию научным диспутом с доктором Венделином Хоком, анатомом и хирургом из Страсбурга.
– Но это же книжный врач, болтун. Изучал анатомию на свиньях. Достижениями не известен. Тараторит бойко, обожает диспуты. У меня дел по горло – это поважнее болтовни!
Из-за заикания Теофраст в молодости пару раз проиграл подобные диспуты. Но он отказывался не из боязни проиграть.
– Неужели ты откажешься от диспута?! Мало того что факультет не признает твою ученую степень – он поставит под сомнение твое право работать врачом.
– Пускай! Все равно откажусь. Этот Хок заведет свою бодягу и будет блистать цитатами из Галена и Авиценны. Но, Бонифаций, мой язык не пригоден для болтовни. Его назначение – работать, творить и обличать ложь. В медицине надо ценить не титулы, не красноречие и не хорошо подвешенный язык. И даже не начитанность, хотя она, понятно, заслуживает уважения. А только знание истинного положения вещей и тайн природы.