Дипломат Ульрих Хелиус выполнял важные поручения в интересах города, а также немецких и французских протестантов. Реформат Страсбурга Мартин Буцер в 1540 году писал ландграфу Филиппу Гессенскому: «У нас есть доктор Ульрих Хелиус, хорошо известный во Франции, который имеет там доступ к важным людям». Ульриха ценили не только как дипломата, но и как консультанта по медицинским вопросам. Буцер рекомендовал его Филиппу, который страдал от сифилиса и лечился ртутной мазью: «Милостивый князь, многие боятся этой мази. Но я только что узнал, что великий канцлер Франции, который был болен без всякой надежды на улучшение и вроде бы уже почти умирал, благодаря применению лишь несколько раз этой мази был чудесным образом исцелен одним немецким врачом. Последний владел искусством алхимии и умел мастерски использовать эту мазь. Если ваша светлость чувствует из-за нее неприятности, то наш доктор Ульрих Хелиус знает этого врача и уверен, что ни один человек не сумеет лучше помочь и вылечить вас, чем этот врач».
О каком же враче шла речь? Явно о Парацельсе, который лечил сифилис точно дозированными препаратами ртути. Ульрих не называл его: он был осторожен и не хотел наживать себе врагов. Тем не менее он признавал заслуги учителя, открывшего ему путь в медицину.
За Теофрастом в его странствиях следовала целая толпа учеников: цирюльники, банщики, вечные студенты, беглые монахи. Многие надеялись узнать у него тайну философского камня, эликсира жизни. Не добившись этого и не выдержав трудностей, они, как правило, быстро исчезали. Парацельс относился к бывшим помощникам с недоверием. «Сохрани вас Боже от моих учеников!» – восклицал он под впечатлением от истории с оскорбительным памфлетом в Базеле. Но на примерах Опорина и Гайгера видно, что его уроки не пропали даром. Ученики Парацельса способствовали прогрессу общества, развитию химии и медицины.
После Базеля Парацельса ожидал теплый прием в Кольмаре в доме Лоренца Фриза, врача и астролога, автора популярных медицинских книг. Он, как и Теофраст, был сторонником использования в науке немецкого языка. Настроение гостю улучшало прославленное эльзасское вино. К тому же на страдания у Теофраста не было времени – его всюду разыскивали больные. Здесь он завершил книгу по теме, которая больше всего волновала тогда медицинский мир. Это сочинение из десяти глав о сифилисе: «О происхождении французской болезни и рецептах ее излечения».
Хотя Кольмар был гостеприимен, Теофрасту не сиделось на одном месте. Он перебрался в Эслинген, а потом в 1529 году через Нёрдлинген в Нюрнберг, богатый, процветающий, независимый имперский город. В те годы он, наряду с Аугсбургом, был не только всемирно известным центром торговли и ремесел, но и центром немецкой культуры, науки и искусства. Здесь появились первые карманные часы и первый глобус, на котором еще не было Америки. Нюрнберг одним из первых немецких городов присоединился к Реформации. В нем были типографии, и доктор на них рассчитывал.
Парацельса восхищали не только крепостные стены, башни и дома, но и замечательные мастера: гончары, кузнецы, чеканщики, стеклодувы и пекари, выпускавшие знаменитые во всей Германии рождественские пряники. В полдень, когда Теофраст проходил мимо церкви Богоматери (Фрауэнкирхе), он увидел удивительные часы с «бегом человечков»: после 12-го удара колокола маленькие фигурки музыкантов оживали и играли на тромбоне и барабане. Мимо фигуры сидящего императора три раза проходили семь курфюрстов в красных мантиях, а он важно покачивал скипетром…
В городе около фонтана Теофраст заметил в орнаменте решетки золотое кольцо. Непонятно, как его удалось сделать, но по совету прохожих гость его покрутил: это приносило счастье. Философ и летописец Себастьян Франк записал в дневнике: «В 1529 году в город прибыл доктор Теофраст фон Гогенгейм, врач и астроном, на редкость удивительный человек, который насмехается почти над всеми докторами и авторами медицинских сочинений. В Базельском университете он сжег публично труды Авиценны».
Не напрасно Теофраст крутил кольцо! В Нюрнберге с разрешения цензорской коллегии и магистрата издатель Фридрих Пайп, наконец, напечатал две небольшие книжки «высокоученого доктора обеих медицин». Это популярный астрологический календарь «Практика доктора Теофраста о грядущих событиях в Европе», а также работа «О лечении гваяковым деревом» – первая из медицинских публикаций 36-летнего автора. Через год Пайп издал труд Теофраста «Три книги о французской болезни», где речь идет о неправильном лечении сифилиса и о том, как это лечение улучшить. Известность доктора росла, и его все чаще называли латинской фамилией, которую он себе выбрал, – Парацельс.
Это пока лишь три из написанных им десяти глав, но он надеется напечатать продолжение. Теофраст пишет, что сифилис распространился в Европе после путешествия Колумба, и этому способствовали войны и проституция. Он ограничивается замечанием, что лучшая предусмотрительность против сифилиса – целомудрие. Но, в отличие от других авторов, Теофраст не осуждает заболевших, а думает, как их вылечить. Он знает, что болезнь настигает и праведников, и маленьких детей. Потому что сифилис может передаваться не только половым, но и бытовым путем. Его можно унаследовать от матери с рождения. Теофраст обрушивается на лекарей-шарлатанов, причиняющих больным вред. Наряду с препаратами ртути он советует диету, включающую потогонный суп из корней мать-и-мачехи. Мужчинам желательно добавлять в него имбирь, а женщинам – мускат и шафран.
В Нюрнберге Теофраст несколько раз встретился с Франком. Себастьян Франк (1499–1542) – не только философ и теолог, но и писатель, публицист, географ и переводчик. Этот католический священник стал лютеранским проповедником, а потом проявил себя радикальным и популярным критиком власти и авторитетов. Лютер называл его ядовитым мальчишкой и злым богохульником. Франка с семьей выселяли то из одного, то из другого города. Позднее он пытался стать мыловаром в Эслингене, но без успеха: мыться с мылом было принято только у знатных людей. Франк видел источник всех несчастий человечества в частной собственности и выступал против господства духовенства, князей и дворян.
«Из всех тварей на земле, что созданы Богом и вскормлены материнским молоком, только люди и крысы убивают себе подобных!» – восклицал Теофраст. Франк тоже называл войну худшей из всех глупостей, отвергал любое насилие, в том числе вооруженное восстание. Он был терпим к людям нехристианских религий и заявлял: «Ни один народ не лучше другого». В некоторых отношениях он оказался предшественником идей нынешнего времени.
Теофраст возмущался злоупотреблениями церкви: «Бывает, что монастырь копит деньги и превращается в разбойничий вертеп. Нечестно твердить о своей бедности и втайне накапливать богатство. Папе нужно резко изменить свое поведение. Церковь должна стать другой». Франк соглашался – он был противником любой организованной церкви и требовал полной свободы совести.
Написанная Теофрастом книга «О нимфах, сильфах, пигмеях, саламандрах и прочих духах», несмотря на такое название, не напоминала бабушкины сказки. Она содержала резкую критику существовавшего порядка вещей. Теофраст поставил в ней под сомнение частную собственность на землю и выступил за отмену всех сословных привилегий, но при сохранении монархии. Иногда у них с Франком возникали споры.
– Как много в Германии нищих и вообще бедного люда! – заметил Себастьян.
– А как ты это объясняешь?
– Их праздностью и невоздержанностью. Они дошли до нищеты из-за безделья, обжорства и разгула.
– Как можно их обвинять? – возмутился Теофраст. – Я встречал массу бедных людей, которые всю жизнь работают. Но их обирают – в этом все дело. В то же время многие люди должны умерить свою страсть к богатству. Я верю, что упорный труд и бережное отношение к природе приведут к всеобщему благосостоянию. Подумай, Себастьян, когда-нибудь люди смогут работать только четыре дня в неделю!
Но сколько бы они ни спорили, оба были сторонниками радикальных перемен. Их многое объединяло: твердость характера, оригинальность мышления и зигзаги судьбы.
Гораздо труднее оказалось для Теофраста в Нюрнберге общение с коллегами. Его появление их раздражало. Однажды ему довелось оказаться на заседании медицинской коллегии, где обсуждалось лечение нескольких трудных пациентов, и Теофраст в каждом случае противоречил коллегам. Например, первый из представленных собранию больных был очень слаб. Председатель подвел итог дискуссии:
– Диагноз очевиден: меланхолия. Ибо мы видим у больного неспособность наслаждаться жизненными удовольствиями и исполнять работу свою. Его организм отравлен избытком черной желчи. Известен случай, когда такому больному были сделаны 64 кровопускания. Но лишь после того, как организм еще прочистили слабительным, пациент выздоровел. Вы согласны со мной, господа?
– Да! Согласны! – подтвердили собравшиеся.
Только доктор Гогенгейм запальчиво возразил:
– Диагноз неверен. Этот лесоруб много лет трудился на болотах, в сырости и нажил ревматизм. Поэтому он не может работать, а вовсе не оттого, что неспособен наслаждаться жизненными удовольствиями!
– И как же его лечить?
– В сочинении я предлагаю лекарства, полученные химическим путем, – начал объяснять Теофраст, но ему не дали договорить.
– Позор! Лесной осел из Айнзидельна осмеливается учить нас, докторов медицины! В нашем городе, центре науки!
– Как вы смеете меня оскорблять? Врачи, которые неправильно ставят диагноз, опаснее для больного, чем сама болезнь. Если вы не хотите всю жизнь учиться, познавать законы природы, значит, вы желаете обогащаться на людском горе. То, о чем я говорю, подтверждено моим опытом!
– Он рассуждает не как доктор, а как бродяга и самозванец!
– Он и одет-то как бродяга!
– А вы читали его книгу о лечении французской болезни? Он, вопреки всем, отрицает полезность гваякового дерева!
– А как он унижает собратьев по искусству медицины! Послушайте-ка его последнюю фразу из этой книги: «В целом я придерживаюсь мнения, что неопытные врачи – просто дубы пробковые!»