Вертолет обогнул кран и завис над поверхностью водоема.
— Сейчас он всплывет, и мы подберем его, — сказал Мебиус.
— Сомневаюсь, что он жив. Шутка ли — свалиться с такой высоты. Вспомни, что было с предыдущим.
— Помню. Его нашли только на третий день. Но давай все же подождем немного.
Они кружили над заливом почти полчаса, но на поверхности воды так ничего и не показалось.
— А вдруг ты все же убил его своим разрядом? — предположил пилот. — Может, он отцепился от вышки слишком поздно?
— Похоже на то, — недовольно процедил сквозь зубы Мебиус. — Совсем как тот, другой… Ладно, давай сюда рацию…
И он сообщил обо всем Гордецкому. Тот пришел в неописуемую ярость. Профессор Клебин и доктор Греков, которые как раз находились в кабинете управляющего, могли наблюдать, как он швырнул трубку с такой силой, что новый телефонный аппарат раскололся.
— Вы упустили его! — шипел Гордецкий. — Кретины! Недоумки! Вам следовало сразу поставить меня в известность! Откуда вообще взялся этот мальчишка?!
— Пришел вместе со школьной экскурсией, — виновато сказал Клебин. — А потом, видимо, отбился от своих, когда началась суматоха. Парень узнал слишком много лишнего. Вот мы и решили использовать его для эксперимента. Никто не ожидал, что он придет в себя так быстро…
— Ваша проблема в том, что вы никогда не задумываетесь о последствиях! Не способны ничего предпринять! Светила науки! Кстати, что там с Винником? — резко спросил Гордецкий. — Говорят, он взбунтовался?
— Мы заперли его в подземной лаборатории, — сказал Греков. — Пусть посидит, подумает о своем поведении! На работу это никак не повлияет — у нас есть все необходимое для завершения его исследований. Правда, он отказывается заканчивать сыворотку…
— Так найдите способ заставить его! — взорвался Гордецкий. — Мне что, и этому учить вас?! Работа уже почти завершена!
— Если бы нам удалось схватить мальчишку, — задумчиво произнес Греков, — мы бы поняли, в чем дело. Мы бы узнали, почему он так легко перенес действие сыворотки и усвоил гены животного…
— Ничего он не усвоил! — мрачно сказал Клебин.
— То есть как это? — не понял Греков.
— Я ввел ДНК только тому, что лежит в коме. Мальчишке я ничего не успел вколоть. Сыворотка плохо на него подействовала, и я решил немного подождать.
— Что?! — изумился Гордецкий. Он потрясенно уставился на Клебина. — Но, по словам Мебиуса, его способности резко отличаются от человеческих… Мальчишка очень силен, ловок и ведет себя, словно дикий зверь!
— Повторяю, я ничего ему не вводил! Показатели были нестабильны. Да и работа с первым подопытным порядком меня вымотала, я хотел немного передохнуть, прежде чем заниматься мальчишкой.
— Как такое возможно?! — воскликнул Греков.
— Вы меня спрашиваете?! — раздраженно крикнул Клебин. — Я сам ничего не понимаю!
Эммануил Гордецкий с ошарашенным видом уставился на ученых.
— А что, если… Нет. Этого просто не может быть!
— Вам что-то пришло на ум? — спросил Греков.
— Что, если мальчишка — из настоящих оборотней? — почти шепотом спросил Гордецкий.
Клебин и Греков лишились дара речи.
Гордецкий не сводил с них расширенных глаз.
— Вы прекрасно знаете, что именно стояло у истоков исследования Штерна, — хрипло проговорил он. — Он раздобыл где-то кровь настоящего живого оборотня. ДНК монстра! Ген, ответственный за превращение человеческого тела в… — он замялся, — во что-то более фантастическое. И уже на основе крови создал самый первый вариант сыворотки.
— Вы полагаете, — прервал молчание Греков, — что оборотни могли вернуться в город? Но это невозможно! О них ничего не было слышно столько лет…
— А что здесь удивительного? — раздраженно спросил Гордецкий. — Эти бестии очень осторожны! Они бы не стали афишировать свое возвращение. Особенно после того, что случилось шестнадцать лет назад!
— Думаете, мальчишка из них? Лазутчик? — спросил Клебин.
— А как еще вы можете объяснить эти его прыжки? Насколько я помню из записей Штерна, первое превращение в зверя происходит у оборотней как раз в этом возрасте. В четырнадцать-пятнадцать лет. Так что все сходится.
— Настоящий живой оборотень! — восторженно произнес Клебин. — В моей лаборатории! И где были мои глаза?! Если бы он только не сбежал! Мы смогли бы довести сыворотку до ума!
— Завтра же исследовать дно залива, — жестко проговорил Гордецкий. — Если парень там, обследуйте его тело. Если нет — ищите среди живых. Дар оборотня передается по наследству, а значит, кто-то из его родителей тоже может превращаться в зверя. В ваших интересах вернуть мальчишку в корпорацию и продолжить исследования. Или его, или кого-то из членов его семьи. В противном случае… Директорат «Экстрополиса» будет искать виновных в том, что произошло. Я отдам вас людям барона Ашера, и уж они-то не посмотрят на то, что вы — светила науки!
Доктор Греков закашлялся. Клебин невольно содрогнулся. Он хорошо представлял, на что способны Фредерик Ашер и его коллеги по директорату. Да и управляющий «Экстрополиса» никогда не бросал слов на ветер.
— А теперь убирайтесь отсюда! — жестко приказал Гордецкий, отворачиваясь к окну. — И займитесь делом. У меня назначена встреча. Я присоединюсь к вам, как только отделаюсь от этого субъекта.
Ученые, послушно кивнув, вышли из кабинета. Гордецкий глянул на наручные часы, — до прихода посетителя оставались считаные минуты. Управляющий корпорации не был знаком с ним лично. Человек позвонил ему вскоре после взрыва на нижнем ярусе и попросил о срочной аудиенции. Гордецкий хотел было отказаться от разговора, но незнакомец пообещал сообщить нечто важное.
— Это в ваших интересах, — заявил он.
Гордецкий скривился. Как будто мало ему сегодня важных сообщений!
В назначенное время дверь кабинета управляющего беззвучно открылась, и на пороге выросла высокая, несколько бесформенная фигура в длинном мятом плаще. Голову незнакомца покрывала такая же мятая широкополая шляпа непонятного цвета. Полумрак, царящий в приемной, не давал разглядеть лица пришельца.
— Господин Гордецкий? — надтреснуто заклокотал голос.
— Он самый, — прищурился Гордецкий. — Кто вы такой?
— Я хочу рассказать вам о взрыве в лаборатории… Поведать о подробностях случившегося.
— Наши специалисты уже разбираются с этим досадным несчастным случаем!
— Но кое-чего они не знают. А значит, и вам об этом неизвестно.
— Проходите, — пригласил незнакомца Гордецкий. — Признаться, вам удалось меня заинтриговать. Так что же вы хотите рассказать мне такого, чего я до сих пор не знаю?
Посетитель, покачнувшись, шагнул в кабинет и снял шляпу. Увидев его лицо, Гордецкий едва сдержался, чтобы не завопить от ужаса.
Глава тринадцатаяРодители меня убьют!
Отфыркиваясь и отплевываясь, Никита с трудом выбрался на скользкий пологий берег и обессиленно опустился на траву. Вся его одежда была перепачкана тиной, водорослями и еще чем-то неприятным. В кроссовках хлюпала вода.
Свалившись с крана, он долго плыл под водой, стараясь убраться как можно дальше от преследователей. Так долго, насколько хватило запаса воздуха в легких. А затем все время, пока вертолет кружил над заливом, освещая окрестности мощным прожектором, он ждал, сидя по шею в воде в зарослях тростника на мелководье.
Никита замерз так, что зуб на зуб не попадал, а они все летали и летали над водой — исключительное свинство с их стороны. Занимательная вышла экскурсия, ничего не скажешь!
Легостаев медленно сел, и у него тут же закружилась голова. Странно, ведь он только что чувствовал себя отлично. Даже когда скакал по крышам «Экстрополиса». Он попытался встать на ноги — стало еще хуже. Никита постоял некоторое время, уперев руки в колени, затем попробовал выпрямиться.
И тут его стошнило. Потом еще раз. А потом он взглянул на свою футболку и увидел, что она стала еще грязнее, чем была до этого.
Но вроде полегчало.
Никита стащил с себя грязную одежду, снова вошел в воду и, как мог, прополоскал вещи. Затем отжал и вновь надел. Ощущение было омерзительное. Холодно, сыро. К горлу вновь подкатывала тошнота, все тело болело, как после тяжелой работы. Мало того, голова кружилась все сильнее, мышцы то сводило судорогой, то отпускало. А еще что-то неладное творилось со зрением: все как будто расплывалось перед глазами, а затем снова обретало четкие очертания.
— Что за гадость они мне вкололи? — сам себя спросил Никита.
И что там с Еленой Владимировной? И с профессором Винником? Но время было уже позднее, и эти вопросы он решил оставить на завтра. Сейчас следовало подумать, как попасть домой.
«Родители меня убьют», — подумал Никита.
Но ему повезло — пешком добравшись до пригорода, он успел вскочить в последний автобус, который шел в его район. Кондукторша, пожилая полная женщина с добрым лицом, молча покосилась на его мокрую одежду, но ничего не сказала. И Никита был благодарен ей за это. Сейчас он находился не в том состоянии, чтобы отвечать на чьи-либо расспросы. Он выгреб из кармана всю мелочь, — горсть мокрых монеток, — и с горем пополам набрал нужную сумму на оплату проезда.
— Убери свои деньги, — мягко сказала ему кондукторша. — Тебе, похоже, и так сегодня досталось. Так что довезем тебя бесплатно. Как последнего пассажира.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Никита.
Полтора часа спустя он стоял перед дверьми своей квартиры. Никита тихонько отпер дверь и на цыпочках прокрался в прихожую, стараясь даже не дышать, чтобы никого не разбудить. Но его старания оказались напрасными. Мама не спала; все это время она ждала его, сидя на кухне.
— Никита! — истошно закричала Ирина Юрьевна, увидев его в коридоре. — Сынок!
Она бросилась к нему, крепко прижала к себе. И тут же отпрянула.
— Господи, почему ты такой мокрый?! А запах!
Никита стрельнул глазами вокруг. Отца не видно. Наверное, задержался на работе. И слава богу! Никита начал лихорадочно соображать, что сказать. Вообще-то об объяснении следовало позаботиться заранее, но мысль об этом пришла только сейчас.