— Да жил тут один князь лет сто пятьдесят назад, — как-то нехотя сказал Гордей. — Нехорошие дела творил всякие. Черной магией баловался… Грязное дело. "Белый Ковен" им долго интересовался. Потом бросили — доказательств мало оказалось. Времена-то далекие.
— А с чем вообще приходится иметь дело "Белому Ковену"? — спросил Никита. — Я так мало о вас знаю…
— С разными… их и существами-то можно назвать с натяжкой. С исчадиями ада, как говорит Летиция. Кстати, как вы с ней поговорили? Что она тебе сказала?
Никита громко хмыкнул:
— Ну, если вкратце, она сказала мне, что я отношусь к этим исчадиям.
Гордей даже остановился.
— Что?! — воскликнул он.
— В итоге она предложила мне во имя блага человечества покончить с собой.
Гордей громко и смачно выругался. У Никиты чуть уши, что называется, не завяли.
Эхо лестратовских проклятий гулко отразилось от каменных стен пещеры.
— Знал, что она вздорная тетка, но не до такой же степени! — сказал Гордей, немного успокоившись. — А что еще она тебе говорила?
— Что после Воплощения я стану другим, — вспомнил Никита.
— Надо бы разузнать поподробнее, что подразумевает этот пресловутый Обряд Воплощения, — сказал Гордей. — Я перерыл горы документов, но не нашел о нем ничего стоящего. Все только какие-то слухи да недомолвки…
— Узнай, — попросил Никита. — Мне и самому это интересно. Все-таки это касается меня, как никого другого! Летиция говорила, что в разные времена появлялись и другие Наследники. А значит, все они прошли через этот обряд. — Несколько метров он шагал молча, затем добавил: — Честно говоря, я несколько напуган. И ее словами, и обрядом.
— Я тебя хорошо понимаю, — сказал Гордей. — Есть от чего испугаться. Но давай подумаем об этом позже. Сейчас у нас есть более насущные проблемы.
Они подошли к узкой тропе, спиралью уходящей вниз, на дно глубокой пещеры. Спустившись по ней, Никита и Гордей оказались на старых проржавевших рельсах, по которым и двинулись дальше.
Вход в заброшенные рудники перекрывали стальные решетки, но они настолько проржавели от времени, что только выглядели неприступными. Никита легко вырвал прутья из прогнивших углублений, они с Гордеем встали на разбитые шпалы и двинулись дальше, в глубь рудника.
Идти по рельсам в полумраке оказалось нелегко, они то и дело спотыкались о прогнившие бревна и какие-то железные обломки. От керосинового фонаря толку было мало. Он давал лишь тусклый свет, причем светил все хуже и хуже, так что вскоре пришлось остановиться, чтобы добавить в горелку керосин.
Когда Гордей затушил фонарь, чтобы открыть его крышку, Никита думал, что они окажутся в кромешной тьме. Но этого не произошло: на растущих вдоль стен сталактитах стали заметны слабые отблески желтоватого света.
Заправив фонарь, они двинулись дальше. Через пару десятков метров ржавые рельсы повернули в боковой тоннель. Коридор же продолжался, и в конце они действительно увидели мерцающий свет.
— Ну что? — спросил Гордей. — Поворачиваем назад или идем вперед?
— Конечно вперед! Там хоть светло!
— Будь по-твоему, — пожал плечами Гордей. — В конце концов, мы всегда можем вернуться.
Они двинулись дальше по проходу и очутились в гигантской пещере. Путь, по которому они шли, обрывался у края глубокой пропасти — в такой темноте дно разглядеть было невозможно. Узкий деревянный мостик вел с одного края на другой. Они приблизились к обрыву и с опаской глянули вниз.
— Глубоко, — вздохнул Никита. — Как считаешь, мост нас выдержит?
— Знать бы еще, сколько ему лет, — сказал Гордей.
В этот момент совсем рядом они услышали глухой рев, переходящий в злобное бормотание.
— Жду и жду, — гулко бормотал кто-то позади них. — Дождался, наконец. Теперь повеселюсь. Хоть какое-то развлечение.
Стены сотрясали гулкие тяжелые шаги. Из бокового тоннеля, мимо которого они только что прошли, выползло нечто огромное, неуклюжее, переваливающееся при ходьбе с боку на бок. Когда чудовище приблизилось настолько, что попало в круг света от фонаря, Никита узнал Орестеса Сэнтери.
Великан, больше смахивающий на медведя в своем длинном пальто с мохнатым воротником, топал к ним, покачивая на ходу огромным молотом.
— Гордей! — завопил Никита. — Берегись!
— Вижу, не слепой! — Гордей подтолкнул Никиту к мостику. — Чеши на ту сторону! Я догоню.
— Вот уж дудки! Я тебя не брошу! Если придется драться, то только вместе!
— Я не собираюсь с ним драться, балбес! Быстро беги через мост!
Никита понял, что Гордей что-то задумал. Он бегом рванул по шаткому мосту; ветхие доски, опасно прогибаясь, трещали под его ногами.
Но произошло непредвиденное: Орестес в три прыжка обогнал Гордея, отшвырнул его в сторону и бросился вслед за Никитой. Оказалось, что мостик прочнее, чем выглядел на первый взгляд. Шутка ли — выдержать такую тушу!
Гордей ударился спиной о каменную стену, едва не разбив фонарь.
— Эй, здоровяк! — крикнул он, поднимаясь на ноги. — Ты не за тем погнался!
Орестес озадаченно замер на середине моста, как раз между Никитой и Гордеем, затем обернулся. На его широком лбу медленно проступали морщины. Казалось, еще немного, и станет слышно, как проворачиваются шестеренки в его бритой голове.
— Так ведь это… Мне нужен мальчишка! — гулко пророкотал он. — А с тобой я позже разберусь!
Никита замер на качающемся мосту, с трудом удерживая равновесие. Пока он стоял в замешательстве, Орестес замахнулся молотом. Здоровенный боёк рассек воздух и снес бы юному оборотню голову, если бы тот вовремя не пригнулся.
Никита бухнулся на четвереньки и быстро понесся по мосту на другую сторону провала. Видя, что одна добыча ускользает, Орестес с ревом развернулся и бросился к Гордею.
Он спрыгнул с моста и с грохотом приземлился рядом с Лестратовым. Молот угрожающе просвистел в темном пространстве пещеры вокруг здоровяка. Гордей отпрыгнул назад, и массивный боёк пронесся у него перед носом, слегка задев стену. Сталь высекла из камня яркие искры. Орестес вновь замахнулся — Гордей опять едва успел отскочить. Великан размахнулся в третий раз.
Но тут Гордей вдруг с силой швырнул в него фонарь.
Керосинка разлетелась на части. Веселые язычки пламени брызнули во все стороны и побежали по одежде великана, вырастая на ходу. Орестес тупо уставился на огонь. А затем издал испуганный рык, швырнул молот куда-то в обрыв и начал быстро сбивать пламя огромными ручищами. Он ревел, как разъяренный бык, крутился на месте и размахивал руками. Одна из его ножищ запнулась за другую, и он начал заваливаться назад, хватая руками воздух. В последний миг его пальцы вцепились в куртку Гордея. Оба повалились на мост, который не выдержал такого мощного удара. Увлекая за собой Гордея, великан с громким воплем полетел вниз, пылая, как комета.
— Гордей! — испуганно закричал Никита.
Он бросился к краю пропасти, но чем он мог помочь?
Вскоре где-то далеко внизу послышался мощный удар, от которого, казалось, содрогнулась пещера. А Никита остался один в кромешной тьме. Похолодев от ужаса, парень отошел подальше от края обрыва, нащупал стену и прижался к ней спиной.
— Гордей! — громко крикнул он. — Ты меня слышишь?
Со дна пропасти не доносилось ни звука.
Никита пошарил в карманах куртки, нащупал зажигалку, достал ее и попытался зажечь. Его пальцы тряслись от волнения.
Неужели Гордей погиб? Всегда жизнерадостный, веселый, бесшабашный и при этом такой мудрый. Всегда готовый помочь… Разбился при падении вместе с этой жуткой пародией на человека?
Тусклый огонек зажигалки затрепыхался во тьме. Света от него было очень мало, единственное, что Никита смог разглядеть, — неровные высокие стены пещеры, окружающие его со всех сторон.
Легостаев осторожно подполз к самому краю обрыва и прислушался, вглядываясь в темноту. Он понятия не имел, что ему теперь делать и куда идти дальше.
— Заблудился? — вдруг раздался знакомый голос. Но принадлежал он отнюдь не Гордею.
Никита подпрыгнул от неожиданности и обернулся.
Из стены прямо перед его носом возникло узкое бледное лицо. Тень гадко ухмыльнулся. В следующее мгновение его кулак с огромной силой врезался в подбородок Никиты. Парень ничком рухнул на пол пещеры. Огонек зажигалки мигнул и погас.
Глава тридцать третьяБраслет из кристаллов
Очнулся Никита в клетке, разделенной на две одинаковые части решеткой, сваренной из толстых стальных прутьев. По ту сторону решетки у стены сидела заплаканная Ксения и не мигая смотрела на Никиту широко открытыми глазами.
— Очнулся! — с облегчением воскликнула Ксения. — Слава богу! Я уже думала, что ты не придешь в себя.
— Ксю! — радостно выдохнул Никита.
Он бросился к разделявшей их решетке. Ксения просунула руки между прутьями, и они обнялись, прижавшись друг к другу крепко-крепко. Девушка тихо заплакала. Затем их губы соприкоснулись. Легко, как бы невзначай. А потом Никита поцеловал ее по-настоящему, мягко и нежно. И она ответила ему тем же.
— Я никогда тебе этого не говорил, — прошептал, волнуясь, Никита. — Да я и сам этого не понимал, пока тебя не похитили. Я люблю тебя. Люблю…
— Я тоже тебя люблю, — прошептала Ксения. — И думала, что никогда тебя не увижу…
— Я никогда бы не бросил тебя в беде… Просто не смог бы. Я всегда буду рядом с тобой.
Ксения печально улыбнулась:
— Ловлю тебя на слове. Но для начала нам нужно отсюда выбраться.
— Обязательно! Мы выберемся, обещаю тебе!
— Я пыталась сбежать, — сказала Ксения. — Пыталась сделать хоть что-нибудь. Но они ввели мне "Спящую красавицу".
Она закатала рукав куртки и показала Никите следы от уколов на локтевом сгибе.
— Теперь я ни на что не способна, — печально сказала Ксения. — Они заблокировали мои способности. И отобрали мамин браслет… Как будто мало им было того, что они меня похитили.
Никита поднялся на ноги и покачнулся: голова все еще кружилась после удара Тени. Он тщательно осмотрел свои руки. Никаких следов от уколов. Может, они еще не успели ему ничего ввести?