Водитель грузовика с ужасом уставился на болтавшуюся дверь, затем перевел взгляд на оборотня, растянувшегося на сиденье рядом с ним. Никита угрожающе зашипел на него, оскалив острые клыки. Его узкие кошачьи зрачки расширились, превратившись в два бездонных черных провала.
— Нет! — тонким голосом пискнул водитель. — Не трогай меня!
— Девушка в твоем фургоне?!
— Нет, в заднем! Там, где едет профессор и его дочь!
— Прегради ему дорогу! — прорычал Никита.
Перепуганный шофер ударил по тормозам, грузовик резко замедлил ход и завилял на скользкой дороге. Секунду спустя с ним поравнялся трейлер Штерна. Его гигантский корпус заслонил свет встававшего над горами солнца. Две кабины оказались вплотную друг к другу, и в паре метров от себя Никита увидел профессора Штерна.
Старик злобно расхохотался и направил ружье прямо на него. Парень тут же пригнулся и босой ногой вдавил педаль тормоза в пол. Грузовик резко сбавил ход и завилял на дороге. Грохнул выстрел. Пуля разнесла лобовое стекло, но ни Никита, ни водитель рядом с ним не пострадали.
— За что?! — испуганно взвизгнул шофер. — Я же свой! Я же за вас!
Владимир Штерн злобно что-то выкрикнул, но его слова потонули в реве двигателей. Трейлер тоже снизил скорость и вскоре оказался позади маленького грузовика, а затем на полной скорости врезался в него и с громким скрежетом потащил за собой по трассе.
Грузовик развернуло на гололеде и швырнуло к краю обрыва. Шофер с истошным воплем вцепился в руль и, давя на тормоз, попытался остановить стремительное приближение к пропасти.
Фургон Владимира Штерна слегка отстал, а затем с новой силой толкнул их сзади. Грузовик опять начало мотать из стороны в сторону. Штерн ударил вновь, и трейлер зацепился за грузовик. Два грузных монстра подлетели к краю обрыва, проломили ограждение, зависли на какое-то мгновение над пропастью, а затем ухнули вниз.
С оглушительным грохотом они покатились вниз по каменистому склону, переворачиваясь и разваливаясь на части. Глубина обрыва оказалась относительно небольшой, около десяти метров, но этого хватило, чтобы оба грузовика превратились в груду искореженного металла.
Когда падение закончилось, Никита, истекая кровью, выбрался из смятой кабины. При последнем перевороте он сильно ударился грудью о приборную панель и сейчас едва дышал. Он мельком взглянул на потерявшего сознание шофера и пополз по заснеженному склону к другому грузовику. Тот лежал на порядок ниже, метрах в пятнадцати от них. Его кузов был сплюснут в лепешку и прорван в нескольких местах. На камнях горело вытекающее топливо, клубы удушливого черного дыма постепенно расползались по округе.
Из рваной дыры в фургоне вдруг показалась Ксения. Она наверняка была в шоке, но, по крайней мере, цела. Никита хотел позвать ее, но из его горла вырвался лишь тихий хрип. Ему все никак не удавалось отдышаться. Девушка выползла из грузовика и, покачиваясь, поднялась на ноги. Он протянул к ней когтистую руку и снова захрипел. Поняв, что она его не видит и не слышит, Никита бессильно застонал.
Ксения выпрямилась и испуганно огляделась по сторонам, потом попыталась сделать шаг и едва не упала, поскользнувшись на обледеневших камнях.
Вдруг чей-то темный силуэт мелькнул рядом с перевернутым грузовиком Штерна. Никита увидел точную копию Ксении. Только эта была с длинными, развевающимися на ветру волосами, с хищным выражением лица и с голодным блеском в глазах. Инга Штерн, выбравшись из разбитой кабины, дикой кошкой метнулась к ослабевшей девушке.
С торжествующим воплем она кинулась на Ксению, вцепилась в ее волосы, запрокинула ей голову и впилась в шею зубами. Ксю испуганно вскрикнула, но ее голос заглушило громкое мяуканье дикой кошки.
В следующий момент обеих окутало черным дымом от горящего грузовика.
— Нет! — прохрипел Никита. — Нет…
Он скатился по склону и из последних сил пополз к Ксении. Дыхание потихоньку восстанавливалось, но он не видел ее, не видел ничего вокруг. Слезы, мешаясь с кровью, застилали глаза. Когда он был уже рядом, до него донесся счастливый смех Инги Штерн.
— Вот и все! — прокричала она. — Я приняла свое лекарство! Теперь мне гораздо лучше!
— Инга! — послышался раздосадованный голос профессора. — Как… Как ты могла?! Что ты наделала, глупышка?! Она ведь уже не дышит…
"Не дышит!" — отпечаталось в мозгу Никиты.
— Она была нужна мне, чтобы вылечить тебя!
— Я не больна! — истошно взвизгнула Инга. — Сколько можно повторять?!
— Ладно-ладно, — успокаивающе сказал Штерн. — Сделанного не воротишь. Только не волнуйся! А теперь давай убираться отсюда… Сейчас прибудет полиция. Да и оборотень где-то неподалеку…
Никита пополз к ним, шипя и царапая снежный наст когтями, не обращая внимания на боль и пронизывающий холод. Когда он приблизился, Штерна и его сумасшедшей дочери уже и след простыл. На окровавленном снегу лежала Ксения. Ее глаза были широко раскрыты и смотрели в темное небо невидящим взглядом. На бледном лице застыло выражение крайнего удивления. Видимо, она даже не поняла, что случилось.
Девушка была мертва.
Глава тридцать восьмаяВсе течет, все меняется
Никита плохо помнил, что происходило дальше…
Потрясенный Гордей пытался оттащить его от тела Ксении, а он рычал и упирался, не желая поверить в то, что ее больше нет. Он даже расцарапал Лестратова до крови. Где-то неподалеку уже были слышны сирены патрульных машин. Наконец Гордею удалось силком запихнуть его в свой автомобиль и закутать в теплое одеяло. Затем они быстро тронулись в сторону города. Никита все порывался выброситься из машины, кричал что-то нечленораздельное, и тогда Гордей пригрозил пристегнуть его к сиденью наручниками. Дальше они ехали в полном безмолвии.
Домой Никита вернулся только под утро. Гордей довез его до самого подъезда. Затем положил руку ему на голое плечо и слегка сжал.
— Крепись, — тихо сказал он, хотя сам был очень бледен, и в глазах его стояли слезы. — Будь сильным, Никита.
— Нужно было забрать ее, — едва слышно произнес парень.
— И как бы ты это объяснил остальным? Тебе пришлось бы слишком многое рассказывать следователям. Это ужасно звучит, но Ксении ты уже не поможешь. Поэтому постарайся ничем не выдать себя. И держись изо всех сил. Знаю, это будет непросто, но ты постарайся…
Никита молча кивнул. Длинная челка упала ему на глаза. Это было к лучшему: он не хотел, чтобы кто-то видел его слезы. Гордей вынул из бардачка ключи от квартиры Легостаевых и протянул ему. Никита, не говоря ни слова, взял связку, выбрался из машины и вошел в дом. Он шел босиком, кутаясь в одеяло, которое дал ему Гордей. Оставалось лишь надеяться, что никто из соседей не выглянет в такую рань и не увидит его.
Стараясь не шуметь, Никита отпер входную дверь и вошел в квартиру. Настенные часы в кухне показывали пять тридцать утра. Через полчаса должен был зазвонить будильник в спальне родителей. Апельсин выглянул из комнаты Никиты и, бросившись к хозяину, стал радостно тереться о его ноги, но Никита не обратил на это внимания.
Он на цыпочках прокрался в ванную комнату и сбросил с себя одеяло. Затем включил горячий душ.
В ванне Никита съехал по стенке вниз, обхватил колени руками. И только теперь тихо заплакал, содрогаясь всем телом. Шум льющейся воды заглушал все звуки.
Под душем он сидел до тех пор, пока в дверь не постучали.
— Никита? — раздался удивленный голос отца. — Как это ты поднялся раньше нас?
— Освобождай помещение! — весело сказала мама. — А то мы из-за тебя на работу опоздаем!
Никита молча выбрался из ванны и наскоро обтерся полотенцем. Синяки и ссадины на нем уже почти зажили, лишь рваные раны были еще видны. Он набросил на плечи белый махровый халат, затолкал окровавленное одеяло под ванну, чтобы разобраться с ним попозже, когда родители уйдут на работу. И побрел в свою комнату.
День начинался как обычно. Отец брился, мама на кухне готовила завтрак. Кот Апельсин громко мяукал и гремел своей миской, выпрашивая еду, радио передавало утренние новости.
Вот только Ксении больше не было.
Никита уткнулся носом в подушку и тихо взвыл. Вся боль, которую он так долго сдерживал, наконец вырвалась наружу. Чтобы родители ничего не услышали, он включил телевизор и сделал звук погромче.
На экране появились ужасные картины разрушения. Трудно было узнать в этих руинах аккуратные улочки Клыково.
"С места происшествия ведет репортаж Лидия Белохвостикова," — скорбным тоном произнес диктор.
Никита оторвал голову от подушки и с ненавистью взглянул на улыбающуюся репортершу. Она помогала в похищении Ксении, и он ненавидел ее всей душой.
Белохвостикова только что не приплясывала среди развалин от плохо скрытого восторга. Еще бы! Она опять в центре внимания.
"Ужасной силы тайфун пронесся этой ночью на территории всей области, — вещала Лидия. — Особенно сильно пострадал город Клыково, находившийся в самом очаге разбушевавшейся стихии. Здания, причисленные к памятникам архитектуры, превратились в руины. Многочисленные автокатастрофы, разрушения, обрывы линий электропередач — вот печальный итог. Множество пострадавших, есть и погибшие… Среди них — дочь главного прокурора Санкт-Эринбурга Павла Васильевича Воропаева. До сих пор неясно, каким образом девушка оказалась в Клыково. Это трагическое происшествие…"
Картинка на экране сменилась. Пара дюжих санитаров несла носилки, накрытые белой простыней. Из-под простыни свисала тонкая бледная рука. Рука Ксю.
В кадре вдруг возник Павел Васильевич, разом постаревший и осунувшийся. Рядом с ним стояла Людмила Афанасьевна.
"Моя дочь, — беззвучно шептал Воропаев. — Моя дочь…"
В этот момент в комнату Никиты вошла потрясенная Ирина Юрьевна.
— Ты смотришь? — испуганно прошептала она.
В глубине квартиры зазвонил телефон. Тут же запиликал мобильник Никиты. На дисплее высветилось лицо Артема.
В комнате появился Игорь Николаевич с трубкой в руке.