– Вы вряд ли сможете опереться на мнение нас обоих, – сказал Фельден. – Мы обычно идем разными путями. У вас больше не было чудес?
– Кеннет, конечно, ты глумишься, – язвительно ответила миссис Пайнфольд. – Таков твой характер, и, полагаю, ты ничего не можешь с ним поделать. Ты всегда был циничен, скептичен, подозрителен и готов унижать всех, кто тебе не понравился. Все мы знаем, что это в твоем духе. Но насчет мистера Ашмуна ты ошибаешься, явно ошибаешься. Может быть, это потому, что он умнее тебя.
– Конечно, в некотором смысле, он «умнее» меня, – мрачно ответил Фельден.
– Удивительно, что ты признал это, – заявила миссис Пайнфольд, не заметив подлинного смысла фразы. – Со всей твоей наукой, Кеннет, ты не можешь сделать и десятой части того, что делает он. Хотя, конечно, это не твоя вина. Ты живешь всего в трех измерениях…
– О, нет! – возразил Фельден. – Четвертое измерение – время, и я, как и все остальные, живу и в нем тоже.
– Он говорит также, – напыщенно перебила его миссис Пайнфольд. – Но он заходит дальше, чем можете вы. Он знает все о Пятом измерении.
– Это то место, из которого являются его призраки? – усмехнулся Фельден. – У него может быть множество этого добра, но мне не завидно. Когда дело касается призраков, я не жаден, моя дорогая кузина.
– Конечно, вы, ученые люди, думаете, что можете отмахнуться от всего, сказав: «Призраки! Чушь!», – сердито парировала миссис Пайнфольд. – Вы даже не пытаетесь узнать что-нибудь о том, над чем смеетесь. Разве ты видел хоть одну из манифестаций мистера Ашмуна?
Фельден презрительно покачал головой.
– Вот еще чего не хватало! – ответил он.
– Ну, ты можешь узнать больше, посетив одну-две из них. Я не высмеиваю такие вещи. Я выясняю и узнаю больше. Я слышала странное, голоса…
– Кто угодно может услышать голоса. Я их слышу каждый день. В этом нет ничего такого. Почти у всех есть языки.
– Я не имела в виду обычные голоса. Я говорю о голосах, рассказывающих мне всевозможные странные вещи.
– Небылицы? – нервно переспросил Фельден.
– Ох, что за глупости ты говоришь! – рассердилась миссис Пайнфольд. – Какой-нибудь из твоих голосов говорил с тобой с карточного стола, при том, что ни на нем, ни под ним ничего не было? И он может рассказать о тебе много необычного. Если ты видел что-то подобное, то можешь знать, о чем я. А если нет, то я знаю больше тебя, несмотря на всю твою ученость, Кеннет.
– Это похоже на хороший фокус, – скептично заметил Фельден. – Я бы хотел осмотреть тот столик.
– Я тщательно осмотрела его, – заявила миссис Пайнфольд. – Это самый обычный складной столик. И если ты думаешь, что в нем можно было спрятать граммофон или что-то подобное, то ты… Дафна! – она обернулась к соседнему столу, играющие за которым также закончили партию. – Дафна! Кеннет не верит мне, когда я рассказываю о голосе, услышанном нами у мистера Ашмуна. Скажи ему, что ты тоже его слышала. Возможно, тебе он поверит, а меня он просто не слушает.
– Конечно, я слышала его, – призналась Дафна.
– Я тоже, Кеннет, – добавила Айони. – Этот рассказ совершенно правдив. Честно.
– Тогда я признаю: вы что-то слышали. Но вопрос: сказало ли оно что-то стоящее?
– Несомненно! – холодно заявила миссис Пайнфольд. – Голос сказал мне о таких вещах, о которых мистер Ашмун не мог знать. Насчет моих личных дел, последней болезни Стивена и тому подобном.
– А! – Фельден явно не был убежден.
– Кеннет, с тобой бесполезно говорить! Ты настолько застрял в своем «научном мышлении», что не видишь ничего дальше собственного носа, если оно не вписывается в рамки твоих представлений! Но ты еще увидишь! Мистер Ашмун собирается заработать много денег при помощи открытой им Новой Силы. Вот если ты сам сможешь открыть Новую Силу, то тогда и сможешь говорить.
– Конечно, смогу. Но только после того, как получу патент.
– Патент! – презрительно фыркнула миссис Пайнфольд. – Чтобы защитить такое открытие, как Новая Сила, не нужны никакие патенты. Ведь она может работать секретным способом, и никто не сможет узнать, как именно. Это лучше, чем патент. Ведь все совершенно засекречено, как сказал мне мистер Ашмун.
Звонок объявил о перерыве, и половина собравшихся устремилась в соседнюю комнату – в ней был буфет. Миссис Пайнфольд критично осмотрела провиант.
– Разве они не могли придумать ничего получше? Выглядит совсем непривлекательно, – спросила она у следовавшей за ней Дафны.
– Еду принесли члены клуба, – ответила та. – Мы делали, что могли, но нельзя ожидать, что люди пожертвуют дефицитные продукты на мероприятие такого рода. Сахара очень мало.
– Им надо было сделать так же, как я. Когда началась война, я купила…
Она умолкла и подозрительно взглянула на старшего констебля, который только что присоединился к группе. Затем миссис Пайнфольд резко сменила тему разговора.
– Фрэнк! – обратилась она к Эллардайсу. – Вы ведь видели, как мистер Ашмун убил кроликов на расстоянии, не так ли? Вы можете объяснить, как это было сделано?
– Конечно, я видел мертвых кроликов, – осторожно признал Эллардайс.
– Но вы не выяснили, как именно они были убиты, не так ли? – бросила ему вызов миссис Пайнфольд.
– Нет, не выяснил, – чистосердечно признался доктор.
– Тогда вот тебе, Кеннет! Что тебе еще надо? – триумфально вопрошала миссис Пайнфольд. – Это была Новая Сила!
– Я предпочел бы увидеть это собственными глазами, – ответил не впечатлённый Фельден. – Эллардайс, без обид. Все-таки, лучше увидеть, чем узнать из вторых рук.
– Кеннет, это и впрямь странное дело, – вмешалась Айони. – Я сама видела, как умерли рыбешки, а мистер Ашмун не приближался к аквариуму.
– Да, – признал Фельден, – но как по мне, то это еще одна новость из вторых рук, и она ничем не лучше сообщения доктора Эллардайса. Я поверю только тогда, когда увижу сам.
– Кеннет, я подозреваю, ты не веришь в невезение или дурной глаз? – по-детски простодушно спросила миссис Пайнфольд.
– Нет, не верю.
– Я и не ожидала. Вы так ограниченны. Таковы люди науки, как говорит мистер Ашмун. Но разве вам не кажется странным то, что за последнее время умерли трое человек, связанных с кладом викингов – золотом, зарытым в лагере Цезаря?
– Я и сам был на том месте, но я до сих пор жив, – возразил Фельден. – И тебя я там видел, Агата, но ты совсем не выглядишь мертвой.
– О, Кеннет, я в безопасности. Понимаешь, у меня есть сильный талисман, он защищает меня от вреда. Его дал мистер Ашмун, он сказал, что тот отвратит любую беду.
– Ну, конечно, его слова имеют значение.
Молодой худощавый человек присоединился к группе вовремя, чтобы услышать последнюю фразу Фельдена. Судя по сходству лиц, это был брат миссис Стэнуэй, Макс Стэнуэй, заключил сэр Клинтон.
– Значение чего? – спросил он.
– Мумбо-Юмбо, – с очевидной насмешкой пояснил Фельден. – Ты тоже веришь Ашмуну, Макс?
– Я? Ну, нет! Все это вздор. Если вы говорили обо всех этих манифестациях. Что в них хорошего? Это болтовня, конвертируемая в деньги. Конечно, это не страшное преступление, если играть честно. Но как по мне, так это все подделка.
– Ты не прав, Макс, – возразила миссис Пайнфольд. – При помощи Новой Силы мистер Ашмун собирается сделать для нас большие деньги.
– Так ли? Глупости. Агата, тебе не требуется больше денег. Ты и так купаешься в них. Ну, а если твой бабай направит меня к миллиону-другому, то я поверю во все, что он говорит, и сделаю, все что он попросит. Но не бывать такому счастью.
– Ты слишком корыстен, – высокомерно осадила его миссис Пайнфольд. – Так ты ничего не добьешься.
– Нет? Ну, тогда не буду и пытаться. Добьюсь цели как-нибудь иначе, так что не беспокойся обо мне, Агата. Возможно, я теряю не так уж много.
– Ты совсем как Кеннет, – насупилась миссис Пайнфольд. – Даже не исследовал феномен, а считаешь себя вправе высмеивать его.
– Я? До чего длинные слова использует Ашмун! А ты, небось, выучила их наизусть. Но хватит об этих глупостях. Вот, с чем я пришел. Наш столик решил оставить свой выигрыш Красному Кресту. И меня попросили рассказать об этом, вдруг кто-то еще последует нашему примеру. Так как?
– Не понимаю, зачем нам это, – надувшись, словно ребенок, возразила миссис Пайнфольд. – Они и так получат достаточную сумму.
– А если только раз, ведь благотворительность? Что скажешь, Дафна?
– Думаю, это хорошая идея. Ты с нами, Фрэнк?
– Если только что-то выиграю.
– То же касается и меня, – добавил Фельден.
– А как вы, сэр Клинтон? – спросил Макс.
– Конечно.
– А ты, Айони?
– Я тоже.
Макс обратился к угрюмому человеку, игравшему за столиком Дафны:
– Вы тоже, Деверелл?
– Не возражаю.
– Удачно сходил на разведку! Кстати, выпьем, а? Знаю, вы не члены клуба, но у меня есть привилегии. Ну, как?
– Спасибо, не сейчас, – покачал головой Деверелл. – Может, позже.
– Ну, нет так нет, – согласился Макс. – Сменим тему. Айони, как прошла свадьба Кристины? Занятная мысль – бракосочетаться в регистрационном бюро. Там же нет даже граммофона, на котором можно поставить свадебный марш. Так же романтично, как купить фунт чая.
– Все прошло довольно хорошо, – ответила Айони. – Более впечатляюще, чем я ожидала, Макс, и вовсе не похоже на визит в бакалею. С другим регистратором все могло бы стать хорошей альтернативой церковной службе.
– А что не так с регистратором? – спросил Макс.
– Ну, начнем с того, что он был подслеповат и походил на черепаху. Кто-то сказал, что у него катаракта. В конце процедуры он принял меня за невесту и высказал поздравления. Неловко, и я не стала смущать беднягу и объяснять, что все не так.
– Ну, лучше так, чем никак, – весело заметил Макс. – Надеюсь, он все верно оформил, это ведь главное.
– Прошло все не блестяще. Похоже, он перепутал Кристину с кем-то еще и ожидал, что она выступит то ли в роли свидетеля, то ли кого еще. Не то, чтобы он был совсем того, но явно рассеян. Но свою речь он произнес довольно хорошо. Подозреваю, он годами сотни раз говорил одно и то же и выучил все наизусть, так что вряд ли может ошибиться.