– Ни одного пешехода, сэр, – отчитался Картер. – Но когда я спускался, с боковой дороги выехала машина. Я заметил номер – GZ7777.
Сэр Клинтон уловил перемену в лице Уэндовера, когда тот услышал номер.
– Вы знаете эту машину?
Уэндовер кивнул и отошел со старшим констеблем в сторонку.
– Это машина Айони Херонгейт, – тихо пояснил он. – Я запомнил номер из-за четырех семерок. Но нет нужды вмешивать ее во все это. Потому я и не хочу говорить перед всеми.
Сэр Клинтон не стал брать на себя такое обязательство, но, обернувшись к прочей компании, сменил тему:
– Мы ведь здесь не можем больше ничего сделать, так ведь? Тогда оставим доктору Гринхольму пару констеблей. А наше следующее дело – повидать Ашмуна и выяснить, что случилось, когда Деверелл пришел к нему. Пройдемте в мою машину, а ваши, на всякий случай, оставим здесь. Я прослежу за тем, чтобы вы добрались домой.
Глава XI. Джехуди Ашмун
Уэндовер занял место впереди, рядом с сэром Клинтоном, в то время как инспектор устроился на заднем сиденье. Какое-то время никто не говорил. Затем сэр Клинтон удивил Уэндовера, выдав куплет из «Чародея»: [9]
Звать меня Джон Веллингтон Уэллс,
Я – спец по магам и заклятьям,
Благословениям и проклятьям.
Кошель мой полон всиль обилья
Пророчеств, ведьм и заклинанья.
– Вы кажетесь очень беспечным, – буркнул Уэндовер.
– Я? Эти стихи пришли мне на ум, вот я их и процитировал – посмотрим, насколько они подходят к вашему местному Бугимену. Он тоже кажется торговцем магией, да, судя по всему, и заклятиями тоже. Но я не уверен насчет благословений, хотя, судя по покойному Энтони Гейнфорду, он, безусловно, спец по проклятиям и пророчествам. «Полный кошелек?». Ну, свой кошелек он явно наполняет всем, чем только можно. А что до проклятий, то были они прокляты или нет, но и оба Гейнфорда, и Деверелл попали в беду. Так что все сходится. Горю желанием познакомиться с этим Ашмуном.
– Ну, а я – нет, – заявил Уэндовер после того, как мысленно взвесил собственное любопытство на одной чаше весов и отвращение к Ашмуну и его деяниям — на другой. – Я подожду в машине, пока вы навестите его логово. От меня тут никакого прока.
– Вам не интересны домашние фокусы? Меня они развлекают. Пока они не покидают пределы гостиной, все в порядке. Но когда они покидают свою епархию и вызывают несчастья по краям, по долам, то это, конечно, вызывает профессиональный интерес. Но в такие моменты я с чистой совестью объединяю дела и развлечения.
Он свернул с дороги на подъезд к дому Ашмуна, и встал у нижней ступеньки крыльца.
– Последнее напутствие, – с напускной серьезностью изрек сэр Клинтон. – Если услышите крик совы или вой собаки, то знайте – не стоит ждать нашего возвращения. Блуждающие огни – также верный признак гибели. Если чихнете дважды – то же самое, если, конечно, вы не простудились. И, кстати, если Ашмун и правда трудится по линии Джона Веллингтона Уэллса, то, может, я могу купить у него что-то для вас? «Проклятие за пенни, наш самый дешевый товар, работает наверняка». Не хотите? Ну, надеюсь, мы не заставим вас долго ждать. Инспектор, пойдем.
Сэр Клинтон подсветил фонариком, чтобы найти звонок в дверь. Вскоре дверь распахнулась, но в холле за ней было темно. Не пытаясь быть любезным, сэр Клинтон направил луч фонарика на человека, стоявшего на пороге. Это был высокий, сильный смуглый мужчина в темном костюме.
– Я – старший констебль. Мне нужно увидеть мистера Ашмуна, – коротко сказал сэр Клинтон.
– Это я, – отозвался смуглый человек. У него был глубокий музыкальный голос.
Он не сделал приглашающего жеста, но сэр Клинтон не собирался беседовать на пороге. Ему было нужно видеть лицо допрашиваемого.
– Если не возражаете, пройдем внутрь.
Широкая улыбку обнажила сверкающие зубы мулата:
– А! Простите за неучтивость. В этот час ночи (или, скорее, утра) вполне естественно подозрение к объявившимся незнакомцам.
Он встал в сторонке, позволяя сэру Клинтону и инспектору войти. Затем, закрыв дверь, он включил свет и провел их в одну из общих комнат.
– С моим затемнением что-то не так? С тех пор, как начались налеты, я использую специальные шторы, но какая-то щель могла ускользнуть от моего внимания.
– Я не насчет затемнения, – объяснил сэр Клинтон. – Я хочу просто задать один-два вопроса на другую тему. Этим вечером у вас уже был визитер, не так ли?
Инспектор Камлет заметил, что сэр Клинтон задел вопрос так, как будто это была просто малоинтересная формальность.
– Визитер? – повторил Ашмун. – Этим вечером их было много: мистер Сильвуд, мистер Дибдин, мисс Аварн, мистер Булстроуд, миссис Стэнбери, миссис Хэммет, миссис Родинг и… дайте подумать… и мистер Спелдхерст. Думаю, это все.
– Встреча ваших… э-э-э… единомышленников?
– Боюсь, что не вполне понимаю, что вы имеете в виду, – ответил Ашмун. Он все еще был предельно любезен, хотя в его голосе начали проявляться железные нотки. – Мои… единомышленники? Конечно, они мои друзья.
– Когда они покинули ваш дом?
Ашмун, казалось был склонен заартачиться, но скрыл свое смущение за одной из заискивающих улыбок.
– Некоторые ушли пораньше. Другие оставались подольше. Практически всего двадцать минут назад мистер Сильвуд ушел домой. Он и мистер Дибдин были последними гостями. Но я не понимаю, почему вам так интересен их визит.
– Мистер Ашмун, скажу прямо, – сэр Клинтон продолжал говорить тоном человека, которого не особо интересует результат беседы. – До моих ушей дошли слухи о ваших делах. Конечно, преувеличенные. Но когда такие байки доходят до полиции, нам нужно действовать, нравится нам это или нет. Возможно, вы не знакомы с законом о колдовстве, он принят в 1735 году. «Если кто-либо станет притворяться, что применяет какое-либо колдовство, волшебство, магию или берется предсказывать судьбу, либо притворяется, что при помощи своих оккультных познаний может выяснить, где и каким образом могут быть найдены украденные или потерянные вещи...» В общем, это преступление, наказуемое заключением в тюрьме. Как-то старомодно, правда? Но все же. Вы претендуете на использование какого-либо вида колдовства, волшебства или магии? Если да, то я бы хотел, чтобы вы продемонстрировали его, так как сам я не верю ни в какое колдовство.
Ашмун внимательно выслушал цитату из закона, а затем искренне рассмеялся.
– Нет, – в конце концов, заявил он. – Я не занимаюсь ни колдовством, ни всеми остальными упомянутыми вещами. Я исследую странный феномен, но это совсем другое дело. А если я не прав, то вам придется арестовать всех членов «Общества парапсихологических исследований», так как они занимаются тем же самым.
– Совершенно верно, – согласился сэр Клинтон. – Я подумал, что короткая беседа с вами прояснит ситуацию и развеет сплетни. Парапсихологические исследования. Интересная тема. Помню, как когда-то читал в «Сосайети Джорнэл» о вкладе сэра Уильяма Рэмзи в парапсихологию под действием эфирного наркоза. Занятное дело. Ги де Мопассан описывает тот же самый эффект в новелле «На воде». Кажется, что эфир заставляет вас мыслить в геометрической прогрессии – скачком, а не линейно, как мы привыкли. Мистер Ашмун, вы проводили эксперименты в этом направлении? Эфир, атропин, гашиш, гиосцин, морфий? Кажется, все они приводят рассудок в своеобразное состояние.
Теперь, когда разговор пошел не о формальном опросе, голос сэра Клинтона утратил скучающие нотки и выявлял настоящий интерес. Но эксперименты Ашмуна проводились, видимо, не в области наркотиков. Он покачал головой и задумчиво улыбнулся, обнажив блестящие зубы за алыми губами.
– Это и в самом деле очень интересно, – заметил он. – Но, боюсь, это не в моей сфере. Наркотики меня не привлекают. Хотя в моей родной стране немало ядов и противоядий, которые еще не изучены в Европе. Я видел, как их применяют наши туземные врачи, вы бы их назвали знахарями. Очень интересно. Но не в моей сфере.
Сэр Клинтон казался разочарованным отсутствием подобного интереса. Камлет полагал, что он начнет выпытывать у Ашмуна, что же тот исследует на самом деле, но вместо этого сэр Клинтон сменил тему разговора.
– Вы упомянули имена людей, которые были у вас вечером. Мистер Сильвуд, мисс Аварн и прочие. Всего восемь, если я не сбился со счету. Не возражаете передать мне их адреса? Я хочу раз и навсегда разобраться с этой болтовней. Инспектор Камлет запишет.
Ашмун был готов поделиться данной информацией, и инспектор быстро набросал ее в блокнот.
– Это все приходившие сюда этим вечером? – спросил сэр Клинтон, когда Ашмун добрался до конца списка.
– Это гости, которых я пригласил, – уточнил мулат со своей дежурной улыбкой. – Приходил еще один человек, но он задержался лишь на несколько минут, и он не имеет никакого отношения к парапсихологическим исследованиям. Фактически, я его едва знаю. Он всего лишь передал сообщение от моей знакомой, миссис Пайнфольд.
– И кто это был? – небрежно поинтересовался сэр Клинтон.
– Мистер Деверелл, кажется, его зовут Генри Деверелл. Это брат Деверелла, убитого во время последнего налета.
– Значит, не из вашего круга?
– Нет, за всю жизнь я говорил с ним лишь один-два раза. Он был всего лишь посланником.
– И что за сообщение он передал?
– Ничего особо важного. Потерянную мной бумагу, которую миссис Пайнфольд любезно вернула мне.
– Можно взглянуть на нее? – нервно спросил сэр Клинтон.
– Боюсь, что нет. Она не сохранилась – я ее сжег, когда она стала не нужна.
Глаз старшего констебля упал на пустую каминную решетку.
– Здесь?
Ашмун кивнул.
– Вы разжигаете камин в мае? – удивился сэр Клинтон.
– О, да. Я же родился в жаркой стране. Либерия, из которой я прибыл, находится практически на экваторе. Естественно, что я нахожу английский май довольно промозглым и поддерживаю огонь в своем кабинете даже в те дни, которые вы считаете теплыми. Хотите на это посмотреть? Тогда пройдите сюда.
Он провел их в меньшую комнату, в которой и правда горел камин. Сэр Клинтон лишь бегло взглянул на него.
– Мистер Деверелл принес вам бумагу от миссис Пайнфольд. Он просто передал ее в дверях?
– О, нет. Я попросил его войти. Но он оставался не более, чем на минуту-другую. Он понял, что отвлек меня от гостей, и, передав бумагу, ушел.
– Вы предложили ему выпить?
Выразительное лицо Ашмуна сморщилось от досады.
– Вы напомнили о моем негостеприимстве, – извиняясь, ответил он. – Я же должен предложить что-нибудь и вам. Что будете? Виски с содовой? Это здесь. Без проблем.
– Нет, спасибо, – вежливо отказался сэр Клинтон. – У меня правило: не пить на службе, а сейчас я на ней.
Ашмун вопросительно взглянул на инспектора, но тот покачал головой.
– Уверены, что не хотите присоединиться ко мне? Сам я выпью. Мистер Деверелл выпил со мной.
Ашмун открыл буфет, вынул оттуда графин, сифон и стакан, и смешал для себя приличную порцию. Сэр Клинтон терпеливо ждал, пока хозяин сделает глоток.
– Вы заметили что-нибудь странное в поведении Деверелла, когда он покидал ваш дом?
– Что-нибудь странное? Помните, я с ним едва знаком. Если вы имеете в виду, что он был пьян, возбужден или сонлив, то я не заметил ничего подобного. Он показался мне угрюмым человеком, не особенно довольным тем, что его попросили передать мне ту бумагу. И кто-то ждал его в машине снаружи. Кроме этого я не заметил ничего, о чем стоило бы упоминать в связи с ним. Но, как вы понимаете, я стремился вернуться к гостям.
Ашмун одним глотком выпил остаток виски, а затем подавил зевок.
– Понимаю, что мы оторвали вас от постели, – извинился сэр Клинтон. – Больше мы вас не станем задерживать. Спасибо за информацию. Это лучший способ прояснить ситуацию и остановить сплетни. Конечно, теперь я смогу, не сомневаясь, сказать кому угодно, что не подозреваю вас в колдовстве, мистер Ашмун.
Кажется, виски развязало язык Ашмуна, так как вместо того, чтобы позволить гостям удалиться, он продолжил разговор.
– Колдовстве? – повторил он. – Ну, в наши дни ведь в него больше никто не верит. По крайней мере, в Англии. Африка, конечно, отличается.
– Я знаком только с Южной Африкой, – заметил сэр Клинтон. – Мистер Ашмун, вы бывали в либерийской глуши?
– О, да. Когда-то я провел там несколько лет. Не самая лучшая местность. Эти черные так деградировали, – на живом лице Ашмуна проявилась смесь презрения и отвращения. – Некоторые из них все еще занимаются каннибализмом. Отвратительно. Помните Курца из «Сердца тьмы» Джозефа Конрада? «Истребляйте всех скотов!». Конечно, это про Конго; но, живя в глуши, иногда я чувствовал то же, что и Курц, когда мне приходилось жить с этими тварями. Я ненавидел их, ненавижу и сейчас. Но и они кое-что знают. Они хранят сведения о веществах, на которые мы не обращаем внимания. Я видел у них кое-что забавное.
На мгновение лицо Ашмуна искривилось в неприятной улыбке, вызванной воспоминаниями.
– Там человеческая жизнь стоит совсем немного, – добавил он. – Конечно, не настолько дешево, как это стало за последние тридцать лет здесь, в Европе, но совсем недорого. Помните «Колонну в тылу»?[10] Эпизод с девочкой, купленной для людоедского праздника? То, что я видел своими глазами, не так уж сильно отличается от этой пьесы. Это наводит на мысли о том, что человеческая жизнь стоит не так-то много, хотя вы, белые люди, и притворяетесь, что все иначе.
Кажется, на этом месте Ашмун внезапно понял, что болтает слишком много.
– Я не должен отягощать вас своими воспоминаниями.
– Они очень поучительны, – улыбнулся сэр Клинтон. – И в наши дни я не могу отрицать ваше утверждение о дешевизне человеческой жизни. Немцам удалось значительно сбить цену. Ну, мистер Ашмун, доброй ночи.
***
– Неприятнейшая часть работы, сэр, – прокомментировал инспектор, когда они сели в машину к Уэндоверу. – Мы, белые, ему не нравимся, но и своих черных соплеменников он презирает.
– Ну, а чего же вы ожидали? – спросил Уэндовер, когда машина тронулась. – Когда человек презирает мать и ненавидит отца, то много ли в нем хорошего? Я рад, что не переступал его порог. Он что-нибудь рассказал?
– Он дал только косвенные сведения, – уклончиво ответил сэр Клинтон. – Ну, нарушим сон Эллардайса, и по домам.
Приехав к доктору, они легко разбудили последнего. Он практически мгновенно ответил на ночной звонок, спустившись в пижаме, со слипающимися глазами и растрепанными волосами.
– В чем дело? – резковато спросил он, узнав гостей. – Вы знаете, я работал всю ночь, а теперь вы будите меня в неурочный час, тогда как я пытался поспать?
– Умер Генри Деверелл, – кратко ответил сэр Клинтон. – Мы приехали из лагеря Цезаря. Им занимается доктор Гринхольм, но я хочу, чтобы вы взглянули на тело. Симптомы похожи на те, что были у Пирбрайта.
Эллардайс казался ошеломленным.
– Деверелл? Но всего час или два назад он был в полном порядке. И что он делал в лагере Цезаря? Да еще ночью?
Сэр Клинтон кратко посвятил его в дело.
– Тело пролежит там до рассвета, – добавил он. – Нам нужны фотографии, а из-за светомаскировки, мы, конечно, не можем использовать вспышку. Но я бы хотел, чтобы вы прошли и осмотрелись, прежде чем его унесут. Его положение может навести вас на мысль, иначе я бы дождался, пока его не отвезут в покойницкую, и не стал бы тревожить вас в такой час. Кстати, вы не возражаете против того, чтобы я воспользовался вашим телефоном?
– Нисколько, – ответил доктор. Но вскоре поспешно добавил: – Нет, вы не сможете. Линия оборвалась. Ночью я говорил, и во время беседы захотел посмотреть историю болезни. Забыв, что держу в руке трубку, я прошел через комнату, и аппарат рухнул на пол. Провод лопнул. Чтобы закончить разговор, мне пришлось пойти к соседям.
– Ну, ничего не поделаешь, – философски заметил сэр Клинтон. – Кстати, ваша сегодняшняя загруженность была связана с родами?
– Да.
– Потребовалось обезболивание? Кстати, вы не находили, что пациенты приходят в возбуждение от укола? Для примера возьмем последний случай.
– О, нет. Доза тщательно отмерена, – пояснил Эллардайс.
– На аптекарских весах? – скептично спросил сэр Клинтон.
– Нет, для таких случаев у меня есть прибор поточнее. С точностью до миллиграмма и даже лучше.
– Извините, что нам пришлось вас побеспокоить. Надеюсь, на бридже вам было не слишком скучно?
– Ни капли. Хотя временами появлялось желание зевнуть – сонливость после ночной работы. Но бридж закончился в разумное время, так что я отправился домой и лег спать.
– Значит, вы не отвезли мисс Стэнуэй?
– О, нет. Она на своем автомобиле.
– Ну, на этом у меня все, – сказал сэр Клинтон, подавив зевок. – Посмотрите на Деверелла, прежде чем его унесут? Спасибо. А сейчас я собираюсь спать. Я не так молод, как вы, и переношу недосыпание не столь хорошо, как вы, нравится вам это или нет. Доброй ночи.