всех нас известить об этом. Хотя особого расположения этим не добился. Особенно со стороны Карло.
— Это его проклятое хвастовство действует мне на нервы, — пожаловался мне Карло. — Нельзя ли прогнать сукина сына?
— Нет, пока он не причиняет неприятностей, — ответила я. — Как саженцы?
Саженцы прижились неплохо. Нужно было лишь вырыть в земле ямку в нескольких метрах от фонтанчика и посадить в нее росток. Вот и вся работа. Поскольку два патруля ежедневно объезжают территорию заповедника в поисках следов вторжения слонов или браконьеров, им нужно было только на пару минут останавливаться у каждого фонтанчика.
Затем — без всякого предупреждения — Вэн нас покинул.
Мне показалось, что я слышу звук лопастей вертолета. Я как раз ложилась спать. Подумала, что надо бы выйти и узнать, что происходит, но — черт побери — подушка казалась такой манящей. Я легла и забыла о Вэне и обо всем остальном.
Или почти забыла. Думаю, что подсознание, которое умнее меня, не давало мне спать спокойно. И когда я проснулась в четвертый или пятый раз, то услышала у себя под окном негромкие тревожные голоса Древних.
Это заставило меня вскочить. Древние не любят темноту и никогда по ночам не выходят. Я натянула шорты и выскочила наружу. На корточках сидела Соль, с ней были Грубиян и Черноглазый, все трое смотрели на меня.
— В чем дело? — спросила я.
Соль продолжала жевать CHON-пищу.
— Грэти, — вежливо сказала она, показывая, что видит меня. — Он. Ушел. — И широко развела руки, чтобы я лучше поняла.
— Черт возьми, — ответила я. — Куда ушел?
Она повторила жест.
— Прочь.
— Это я понимаю, — сердито сказала я. — Он не говорил, что собирается вернуться?
Она проглотила еду и выплюнула кусок обертки.
— Не вернется.
Думаю, я еще была сонная, потому что не сразу поняла.
— Что значит «не вернется»?
— Ушел, — терпеливо повторила она. — И еще Красотка. Пони. Гаджет. Они тоже.
Я разбудила Шелли и Карло и велела им на сверхзвуковом вертолете осмотреть всю территорию заповедника, но не стала ждать результата. Не успели они взлететь, как я уже звонила в офис. Берти там, конечно, не оказалось — была середина ночи, а в офисе рабочий день нормированный, — но я отыскала его дома, в постели. Он мне как будто не поверил.
— Зачем кому-то похищать Древних? — спросил он.
— Спросите сами этого ублюдка, — рявкнула я в ответ. — Но сначала отыщите его. Он похитил троих Древних. Красотку и ее двухлетнего сына Гаджета. А также Пони. Вероятно, Пони — отец ребенка.
Он раздраженно вздохнул.
— Хорошо. Прежде всего мне нужны описания. Нет, прошу прощения, — спохватился он: как описать трех Древних? И зачем? — Забудь об этом. С этого момента я беру дело на себя. Гарантирую, что с планеты он не улетит. Через десять минут полицейские будут на Петле, а повсюду — общая тревога. Я…
Но я перебила.
— Нет, Берти. Не вы один. Мы все. Встретимся на Петле. Мне все равно, насколько богат этот сукин сын. Когда мы его поймаем, я вытрясу из него душу. И он узнает, как выглядит тюрьма изнутри.
Но все получилось совсем не так.
Я взяла двухместный вертолет, почти не уступающий в скорости сверхзвуковому. И гнала изо всех сил. Когда я подлетала к Петле, оставив в нескольких километрах огни Найроби, я уже видела в небе огни полицейских машин; одна или две из них подлетали поближе, чтобы взглянуть на меня, прежде чем улететь.
Ночью вся Петля в огнях и похожа на американские горки длиной в два километра. Задолго до прилета я слышала гудение вращающихся магнитных кабелей. Прилетающих и улетающих кораблей было не очень много — может, потому, что в этой части Земли сейчас ночь, — и я решила, что пассажиров будет немного и Вэна с его пленниками заметить будет легко. (Как будто кто-нибудь мог не заметить троих Древних.)
В этот поздний час на вокзале вообще не оказалось ожидающих пассажиров. Здесь уже был Берти, с ним с полдюжины полицейских из Найроби, но делать им было нечего. Мне тоже — только нервничать и клясться, что не позволю ему улизнуть.
Полицейский с коммуникатором прислушался, рявкнул какую-то команду и смущенно подошел к нам.
— Он здесь не появится, — сказал он Берти. — Приземлился он не на Петле. Использовал собственную посадочную шлюпку, и похоже, снова ею воспользовался, потому что она исчезла.
Так и оказалось.
К тому времени как Берти, кипя от гнева, сумел связаться с представителями власти на орбите, Вэн уже успел попасть на свой корабль и улететь, куда бы он ни направлялся, на сверхсветовой скорости. И я больше никогда не видела ни его, ни трех пропавших Древних.
Но слышала. Еще как слышала. Все слышали, потому что всем нравится читать об этих отвратительных избалованных богатых детях, а Вэн вполне подходит под такое описание.
Но вся история заставляла задуматься. Древних привезли в Африку, чтобы они были в безопасности, но из этого ничего не вышло. Что же сделают с ними дальше?
6. Тот, кто ненавидел людей
Личное помещение, отведенное на корабле хичи Эстрелле и Стэну, было не больше кабины лифта. Очевидно, оно предназначалось только для одного обитателя. Точнее, одного хичи, поскольку на корабле вообще не предполагалось наличие людей. Об этом совершенно ясно свидетельствовала мебель. В каюте был один из раздвоенных насестов, на которых сидят хичи, одна травяная штука, которую они используют для сна, и одна полка, похожая на детский стол, встроенный в стену, с устройством в форме цветочного горшка — их Стэн видел и раньше, но не умел ими пользоваться. Еще была — на самом видном месте — блестящая щель или траншея: с их помощью хичи освобождаются от выделений. И все, если не считать набора из пятнадцати-двадцати хрустальных предметов, которые первые старатели с Врат называли «молитвенными веерами» и которые, по словам Эстреллы, следовало вставлять в горшок.
— Они подобны книгам, — сказала Эстрелла. — Я видела, как Соль это делает. Нужно поместить их в устройство для чтения. — И она показала на горшкообразную штуку. — Вот оно.
— Гм, — ответил Стэн, вертя в руках один из вееров. Его скорее занимало, как убить время. Хотелось бы иметь часы, чтобы понять, сколько они уже ждут. Еще хотелось, чтобы пришла эта самка хичи и разрешила им выйти из каюты; но больше всего хотелось, чтобы их поскорей накормили, потому что в последний раз они ели уж очень давно.
Он попытался сесть за стол, но долго не усидел: в отличие от их старого пятиместника здесь сиденье, предназначенное для хичи, не было приспособлено для человеческого зада. Наконец Стэн повернулся к Эстрелле, сидевшей на груде травы для сна.
— Можно взять ненадолго? — спросил он, подтащил траву к столу, уложил в развилку сиденья — и смог наконец проскользнуть в это подобие тисков.
Когда он снова занялся молитвенным веером, Эстрелла, с интересом следившая за ним, сказала:
— Не сломай, Стэн, дорогой. Не знаю, насколько ценны эти штуки… — И совсем другим тоном: — Ох!
Это заставило Стэна обернуться и обнаружить, что теперь они не одни. В открытой двери стоял хичи, самец, и наблюдал за ними с интересом исследователя.
— Отличный совет, — сказал он — на хорошем, хотя и не чистом, английском! — Вам лучше не трогать то, назначения чего не понимаете.
По цвету волос, форме лица или очертаниям тела Стэн не отличил бы этого стоявшего в дверях хичи от других самцов, но было нечто, несомненное даже для Стэна. Одежда. На расплющенных ногах хичи были ярко-зеленые кроссовки — человеческие кроссовки, а тело от пояса до голеней скрывала юбка-килт — вероятно, подумал Стэн, чтобы прикрыть цилиндр, который все хичи носят между ног. На голове у хичи красовалась человеческая спортивная шапочка, натянутая на самые глаза.
Стэн не сомневался, что это и есть тот самый хичи, о котором их предупреждала Соль: хичи в «необычном костюме». Но они больше не могут держаться от него подальше, потому что он уже здесь и говорит с ними.
— Здравствуй, — сказал этот хичи. — Дай-ка это мне на минутку. — Он подошел к Стэну и, не дожидаясь разрешения, забрал у него молитвенный веер. — Теперь слушайте! — приказал он.
Он привычно вставил веер и вытащил его за выступающую из устройства ручку. Послышался резкий металлический, почти музыкальный шепчущий звук: веер снова принял привычную конусообразную форму.
— На что похож этот звук? — спросил хичи.
Стэн смотрел на него, раскрыв рот, потом удивленно повернулся к Эстрелле. Ответила она:
— Какая-то машина?
Незнакомец издал нечто похожее на человеческий смешок, во всяком случае, попытался изобразить смех.
— Да, машина, с этим я согласен, — сказал он. — На слух — машина, потому что это и есть машина. Согласны? Да? Тогда слушайте другой звук. — Он что-то сделал в основании веера и вынул жемчужный шарик, который поднял перед собой. — Это называется топливная капсула; вы, люди, назвали ее «огненной жемчужиной». Слушайте снова. — Он потер шарик обтянутым кожей тощим большим пальцем, произведя слабый шорох. — Слышали? Теперь ответьте мне. Похож ли какой-нибудь из этих звуков на произносимое людьми слово «хичи»?
Оба покачали головой. Незнакомец мрачно сказал:
— Должно быть, кому-то из тех людей почудилось сходство, потому что именно так они нас назвали. Хичи. После того как услышали эти звуки. А знаете, я даже слышал, как это слово используют некоторые из нас.
Стэн снова бросил взгляд на Эстреллу и ответил за них обоих:
— Прости, если это тебя оскорбляет. Но не мы это придумали. Нас там не было.
— Конечно, — сказал самец. — Верно, вас двоих там не было. — Он осмотрел их с головы до ног с выражением, которого Стэн не понял. Потом повернулся, собираясь уходить. Но у двери остановился. — Очень интересно, что никто из вас, людей, не берет на себя ответственность за то, что сделали другие люди. — Еще одна пауза, затем он презрительно выдул воздух через ноздри и сказал: — Вас двоих считают героями Врат. Конечно, у людей не слишком много тех, кем можно было бы гордиться, верно?