— Похоже, мы попали в вечерние новости, — прошептал он Эстрелле, но та смотрела мимо массивного корабля, который их привез и теперь неподвижно сидел в приемном гнезде. Когда хичи снова схватили их за руки, Стэн добавил: — А теперь что им от нас нужно?
Им нужно было, чтобы Стэн и Эстрелла забрались в широкий трехколесный экипаж, где за рулем не было водителя, зато были два ряда насестов для хичи. Настоящих сидений, конечно, не было.
И тут наконец появилась Соль.
— Да, мы понимаем, — чуть виновато, но несколько торопливо сказала она, — что вам трудно сидеть, верно? Но не тревожьтесь. Здесь недалеко.
— Недалеко до чего? — спросил Стэн.
Эстрелла одновременно поинтересовалась:
— Ты с нами?
— Недалеко до того места, куда вы направляетесь, — объяснила Соль. — Я? С вами? Нет, я не поеду. Как я могу? Мне пора вернуться к своим обязанностям.
С этими словами она исчезла в толпе. Двое хичи забрались в экипаж, сели на задние насесты и жестом пригласили Стэна и Эстреллу на передние.
— Я на это не сяду! — провозгласила Эстрелла и не стала садиться, но как только она поднялась на борт, экипаж тронулся, и людям пришлось для опоры уцепиться за насесты.
Так они и держались какое-то время. Со странным воющим звуком экипаж спустился по наклонному пандусу и углубился в широкий, хорошо освещенный туннель. Перед ними шли еще три или четыре таких экипажа — все их пассажиры, обернувшись, смотрели на Стэна и Эстреллу, — и два экипажа шли следом.
Стэн не мог сказать, как долго они были в пути. Какое-то время двигались по открытому месту (впереди яркие горы, вокруг зеленые леса), потом снова углубились под землю. Мимо мелькали входы в боковые туннели. Один или два сопровождающих экипажа свернули, но их заменили три или четыре других. Освещение, вначале голубое и зеленое, сменилось на золотое и зеленое, потом на золотое и красное, потом снова на голубое и зеленое.
— Кажется, меня тошнит, — прошептала Эстрелла Стэну на ухо, изо всех сил цепляясь за насест.
— Терпи, — умолял он. — Скоро это кончится.
И тут, к счастью, движение действительно прекратилось. Их экипаж неожиданно свернул в боковой туннель, ничем не отличающийся от других боковых туннелей, мимо которых они проезжали. Они поднялись по въезду, на этот раз закрученному штопором, и у одного из поворотов остановились. Женщина-хичи встала со своего насеста.
— Теперь выходите, — сказала она. — Здесь вы будете жить.
Когда они вышли, эта женщина снова села, руль повернулся и экипаж исчез.
— Не знала, что она говорит по-английски, — сказала Эстрелла, глядя ему вслед.
— Гораздо важнее, — ответил Стэн, разглядывая дверь без замка и ручки, — как мы войдем.
Но это как раз не составило труда. Эстрелла показала на нечто вроде подушечки рядом со слабо светящейся дверью, однако когда Стэн нажал на нее, ответом был какой-то хриплый лающий звук из-за двери. Наверно, что-то вроде дверного звонка. Зато когда Стэн коснулся самой двери, та открылась, и они увидели проход в свой новый дом.
И удивленно принялись разглядывать его. За дверью оказалось не одно помещение. Их было несколько — с порога невозможно было понять, сколько именно, — и через другую дверь они видели угол чего-то, походившего на балкон, залитый солнечным светом.
— Вот это да, Стэн! — выдохнула Эстрелла. — Какой большой! И он наш!
«Большой дом» — и для Стэна, и для Эстреллы это было решительно внове: они не привыкли к роскоши. Для Стэна вершиной удобства была общая с Олтаном Кусмероглу постель в квартире отца. Эстреллу даже так никогда не баловали. Поэтому то, что они увидели на Лесистой планете у Теплого Старого солнца номер Двадцать Четыре, показалось им верхом гедонизма. Площадь их новой квартиры составляла не менее ста квадратных метров, и Стэн догадывался — или, вернее, надеялся, — что им ни с кем не придется ее делить.
Обстановка, конечно, казалась несколько необычной, даже если отвлечься от того, что в большинстве комнат не было окон. Конечно, они не ожидали найти что-нибудь приспособленное для людей. И были правы. В их квартире лежало больше десяти груд травы для сна — достаточно, чтобы накрыть все насесты в квартире. Однако спать на этих грудах им не предлагали. Напротив, для них приготовили две большие конструкции, напоминающие коробки для выводка очень крупных котят и заполненные свежесрезанной листвой. Эстрелла сказала Стэну, что именно так каждый хичи мечтает оборудовать свою спальню: те клубки травы, которыми они пользовались на корабле, предназначены только для путешествий. Эквивалент спальных мешков.
Всего комнат оказалось пять — вернее, это Стэн назвал их комнатами, хотя некоторые из них разделяли только почти прозрачные шторы. (Комната, где располагались приемники для отходов жизнедеятельности, была оборудована скользящей дверью.) Две комнаты были спальнями — или, по крайней мере, помещениями с коробками-подстилками. Еще в одной — несколько встроенных столов и экранов с похожими на цветочные горшки приемниками для книг хичи, а в пятой комнате, самой маленькой, со стены смотрели с десяток немых экранов.
— Знаешь, как их включить? — спросил Стэн, наперед догадываясь об ответе. — Ладно. А как насчет поесть?
И на это он получил предсказуемый ответ, но, когда повернулся к Эстрелле, увидел, что та вышла на балкон. И услышал, как она ахнула.
— Иди сюда! — позвала она.
Выйдя на балкон, он обнаружил на горизонте гигантскую декорацию из ярких, как блестящее зеркало, холмов и сразу понял, почему Сверкающие Слюдяные горы получили свое название. Но сверкали только вершины гор; на их склонах и в широкой зеленой долине, на которую смотрели Стэн и Эстрелла, повсюду виднелись разделенные лугами рощи деревьев высотой с секвойю. Это свидетельствовало о том, как уместно названа планета. Воздух свежий, вкусный, хотя и не совсем такой, как на Земле. Ветерок не приносил запаха сосен или лиственниц, не было и цветочных ароматов. Запахи, насколько могли судить Стэн с Эстреллой, были острей и приятней, чем в земных лесах; почти как на бабушкиной кухне, когда там пекут пирог.
Однако запахи недолго занимали Стэна.
— Эй, — сказал он, — глянь-ка!
Он смотрел на небо. Когда они вышли из космического корабля на платформу, он обратил внимание на необычное обилие бледных звезд в небе. Теперь они перестали быть бледными, их были сотни, всех возможных для звезд цветов: белые и голубые, желтые и оранжевые, красные и знойно-кровавые. На горизонте готовилось зайти Теплое Старое солнце номер Двадцать Четыре, а за ним виднелся бледный диск одного из маленьких спутников Лесистой планеты.
— Говорили, что в Ядре должно быть много звезд, — удивленно сказал Стэн. — Но я и не думал, что так много.
Вместо ответа Эстрелла стиснула его руку и предоставила в одиночестве дивиться чудесам этого астрономического представления. Но продолжалось это недолго. От великолепного вида отвлекало голодное урчание в животе.
Когда Стэн вернулся, Эстреллы нигде не было видно, но закрытая дверь помещения для приема выделений говорила о том, где она. И напомнила ему, что пора заняться тем же.
Эстрелла управилась на удивление быстро. У Стэна процесс тоже занял немного времени. Он закончил бы еще быстрее, если бы закрывшаяся дверь не оставила его в полной темноте. Впрочем, он справился. И почувствовал себя, с одной стороны, лучше, но с другой — хуже: заполненный мочевой пузырь больше не отвлекал от ощущения острого голода.
В этом он был не одинок. Эстрелла раздраженно потирала живот, оглядывая стены.
— Я совершенно уверена, что здесь есть шкафы, а в них, может быть, пища. Но не могу открыть эти проклятые штуки. Хочешь попробовать?
Он попробовал. Пробовал много раз, пробовал разными способами, но результат был один — ничего. Трогал стены, бил по ним кулаком, кричал на них — все безрезультатно. Если здесь и были какие-то кладовые, добраться до них они не сумели.
Тут всплыла новая проблема.
Свет в комнате, где они находились, с самого начала не был особенно ярким: две комнаты отделяли их от единственного источника освещения — балкона, но теперь и этот свет заметно померк. И происходило это быстро. Комната, прежде казавшаяся лишь слегка затененной, теперь стала определенно темной и мрачной, и темнота все сгущалась.
Когда Теплое Старое солнце номер Двадцать Четыре заходит, оно делает это стремительно. Только что от залежей слюды в горах отражался яркий солнечный свет, а в следующую минуту солнце полностью ушло за горизонт.
И сразу в их новом доме воцарилась полная тьма. Как ночью на Земле, когда небо закрыто тучами и нет ни уличного освещения, ни даже освещенных окон. Хотя через соседнюю комнату Стэн видел великолепное ночное небо Ядра. Да, оно было великолепно. Но с практической точки зрения — для освещения темной квартиры — совершенно бесполезно.
— Черт! — прошептал Стэн.
Эстрелла ответила уклончиво.
— Пожалуй, стоит лечь спать.
Стэн согласился, но больше ничего не услышал. Однако он слышал ее движения. Попытался на ощупь дотянуться до нее в темноте, но лишь ушиб ногу о стол, который не ушел в пол. Наконец шорох спальных трав хичи подсказал ему, где Эстрелла; может, помогло и то, что глаза начали привыкать к темноте. Но, оказавшись достаточно близко к ней, чтобы дотронуться, он услышал ее ровное дыхание. Она либо уже спала, либо не хотела, чтобы он ее трогал.
Он подумал, не разбудить ли ее, но отказался от этой мысли. Наверно, сам виноват: не перенес ее через порог. Но даже если это так, сожалеть теперь поздно.
С некоторым трудом он отыскал вторую подстилку для сна и забрался на нее, надеясь, очень надеясь, что завтрашний день пройдет лучше.
Так и оказалось.
Проснувшись, он обнаружил, что Эстрелла давно встала. На столе лежал с десяток пакетов с пищей CHON; вчера их не было. Более того (это Стэн обнаружил, только проглотив содержимое одного пакета — что-то похожее на рыбу, и второго — как мягкая конфета из кленового сиропа), Эстрелла нашла, как пользоваться оборудованием для умывания. И не только вымылась сама, но и выстирала всю их грязную одежду; теперь на балконе под Теплым Старым солнцем номер Двадцать Четыре быстро сохли их вещи. Поражаясь ее изобретательности и старанию, Стэн попробовал принять душ. Конечно, это был не совсем душ. Через каждые несколько секунд выливалось около ведра — десять или двадцать литров — теплой воды. И настоящего мыла не было. Была полка со спутанными стеблями, похожая на ящик для домашних растений. По совету Эстреллы Стэн сорвал несколько стеблей и использовал как мочалку. Выяснилось, что стебли пенятся и постепенно растворяются в воде; щекотно, но кожа становится чистой.