Плана у меня нет никогда. Я никогда не знаю, что увижу после цветов и фигур.
На сей раз это утка.
Утка появляется в поле зрения и манит за собой. Я вижу остров – стандартный необитаемый остров с водой чистейшей голубизны, песком, как на идеальном пляже, и пальмой, чуть склонившей верхушку. Я выбираюсь на берег и смотрю на небо. Слышу, как в дверь стучится Джони, но не впускаю ее. В Далёко я путешествую один. Мою тень окружают ракушки. Я поднимаю одну, думая, что в ней шумит море, но ракушка молчит. Мимо проходит Тони и машет мне рукой. Он кажется счастливым, и я за него рад. Вдали рокочут вулканы, но я знаю: мне они не грозят. Утка ковыляет у моих ног, я смеюсь над ее неловкими движениями. Вот она плюхается в воду и плывет. Я следую за ней, решив искупаться.
Я начинаю погружаться. Я не тону – ни страха, ни мучений нет. Просто я не на плаву, а перемещаюсь вниз, рассекаю пустую воду, не представляя, что на дне. Ожидаю камней, рыбу, обломков кораблекрушения. Но вместо этого обнаруживаю Ноя в его студии, наносящим краску на лист бумаги. Пытаюсь разглядеть, что он рисует, но не могу. Потом осеняет: Ной рисует не картину, а свои эмоции, и каждый цвет, который он использует, выражает обиду. Я пробую уплыть, но неподвижно зависаю в воде. Это уже не Абстрактное Далёко, а Далёко Реальное. Пробую вернуться к цветам и узорам, но теперь вижу лишь порождения кисти Ноя. Пытаюсь вернуться на берег, к вулканам. Но даже заполонившая мой слух музыка убеждает: деваться некуда. И я это понимаю. Теперь я всплываю на поверхность. Ной и его студия уменьшаются в размере. Но мне ясно: мое место там. Я хочу быть с ним.
Глаз я не открываю. Еще нет. Я сижу в самом центре своей комнаты, на лестнице слышны шаги моего брата.
Иногда от понимания того, что нужно сделать, до самого действия рукой подать, а иногда – непреодолимое расстояние. Сидя с закрытыми глазами, я пытаюсь оценить дистанцию между собой и объяснением, которое придется дать. Она кажется огромной. По-настоящему огромной.
Я еще не готов.
Запускаю руку в карман и нащупываю записку Ноя. «Поверить не могу, что ты его поцеловал». Легче легкого было бы заморочиться на том, каким образом Ной узнал про поцелуй. Но это лирическое отступление, а истинная проблема – в том, что это правда.
Я открываю глаза. Принимаюсь за домашку и выполняю ее с еще меньшим энтузиазмом, чем обычно.
Решаю позвонить Тони. Трубку берет его мать.
– Пожалуйста, можно мне поговорить с Тони? – прошу я.
– Его нет, – холодно отвечает женщина.
– А где он? – спрашиваю я.
Мать Тони вешает трубку.
Я звоню своей подруге Лоре и с облегчением выясняю, что она не в гостях у своей девушки. Я прошу ее позвонить Тони и выяснить, в порядке ли он (уверен, поговорить с особой женского пола ему мать позволит). Лора с готовностью соглашается выполнить задание, через пятнадцать минут перезванивает и сообщает: Тони подавлен, но ситуация терпимая. Родители держат его под постоянным присмотром, опасаясь, что, если ослабят бдительность, он тайком с кем-нибудь поцелуется. Шансов повидать его в ближайшем будущем у меня не больше, чем стать чемпионом мира по боксу в тяжелом весе.
За ужином родители замечают мое уныние. Сперва они пытаются не обращать внимания, но любопытство пересиливает, и к десерту они берут быка за рога.
– В чем дело? – спрашивает мама.
– У тебя все в порядке? – вторит ей папа.
– Что ты натворил? – вступает в разговор Джей.
Я рассказываю им об инциденте с Тони.
– Наверное, пора звать на помощь коммандос «Родителей, семей и друзей лесбиянок и геев», – предлагает Джей. У нас в городе «Родители, семьи и друзья лесбиянок и геев» – организация не менее представительная, чем Ассоциация родителей и учителей.
Мама кивает словам Джея, папа качает головой, раздосадованный поведением родителей Тони.
Я убегаю к себе в комнату, пока не разболтался о Ное.
Только от Джея не укрыться и там.
– Тяжелый день? – спрашивает он, заглядывая ко мне.
– На что ты поставил? – спрашиваю я, понимая, что Рип наверняка ввел его в курс дела.
– Ни на что, – отвечает Джей и секунду мешкает. – Только сделай одолжение, дай мне наводку.
– Ладно, – обещаю я.
– Держись, Пол, – велит Джей и аккуратно закрывает дверь.
Я пытаюсь отвлечься. Доделываю домашку. Читаю книгу. Спускаюсь на первый этаж и смотрю телик. Только образ Далёка – образ Ноя в его студии – не исчезает.
«Поверить не могу, что ты его поцеловал».
Дотянув до одиннадцати вечера, я чувствую, что не могу больше терпеть. Я знаю, что нужно делать.
Родители у себя в комнате, смотрят полицейский телесериал по кабельному телевидению.
– Мне нужно сходить к Ною. Понимаю, что уже поздно. Понимаю, что вы вряд ли меня отпустите, но сходить мне нужно. Иначе я до утра не усну, а когда получу следующий шанс поговорить с Ноем, будет уже поздно.
Родители переглядываются, совещаясь без слов.
– Можешь сходить к Ною при условии, что наденешь светоотражающий жилет, – объявляет мама.
– Мама!
– Без жилета на улицу среди ночи ты не выйдешь, и точка. Решай сам.
Я иду в прихожую и достаю из шкафа полиуретанового оранжевого уродца. Надев его, я направляюсь обратно к родителям.
– Довольны?
– К полуночи вернись.
Нет времени даже обдумать слова, которые я намерен сказать. Остается надеяться, что в нужный момент я их не растеряю.
Парень минус парень
Я швыряю камешки Ною в окно. Наконец у него загорается свет. Ной открывает окно, выглядывает. А потом начинает швырять камешки в меня.
– Уходи! – шепотом кричит он.
– Мне нужно с тобой поговорить! – шепотом кричу в ответ я.
– А мне с тобой не нужно.
– Ну пожалуйста!
Ной закрывает окно и гасит свет. Я жду еще минуту, потом сдаюсь. Глупо было приходить сюда. Глупо было рассчитывать на незаслуженно хорошее отношение.
Зашагав по улице, я слышу, как открывается дверь. Ной выходит из дома босиком, и я возвращаюсь на край тротуара. В залитом светом фонарей районе тишина. Я слышу, как Ной делает вдох, ожидая, когда я заговорю. Я обвожу взглядом его стоящие на гравии ступни, его пижамные брюки, его заношенную футболку с символикой Род-Айлендской школы дизайна.
– Зачем ты надел этот глупый жилет?
– Родители заставили, – объясняю я и начинаю его снимать.
– Не помню, чтобы я разрешал тебе раздеваться, – сухо говорит Ной, и я оставляю жилет в покое.
В его интонации почти ничего необычного. Но потом я вспоминаю, для чего явился сюда среди ночи.
– Прости меня, – наконец говорю я, глядя Ною в глаза. – Не знаю, кто и что тебе наговорил, но ты должен знать, что так получилось само собой. Он отчаянно нуждался в моей поддержке, и я его поцеловал. Только раз. Только один раз. Я не думал ни о тебе, ни даже о себе. Я думал о нем. – Я делаю паузу, а потом продолжаю: – Понимаю, что это меня не оправдывает. Понимаю, что сию секунду я у тебя не в фаворитах. Но суть в том, что я по-прежнему неравнодушен к тебе и хочу быть с тобой. Не хочу ждать четверга, следующего месяца или следующего года. Хочу болтать с тобой, чудить и хохмить. Не знаю, чего хочу от тебя и чего хочешь от меня ты. Если ты вообще чего-то хочешь. Я знаю другое – не хочу, чтобы ты ненавидел меня за один спонтанный поцелуй. – Я замолкаю, дожидаясь его реакции. В лице у Ноя больше обиды, чем злости. Он может развернуться и уйти, а может наброситься на меня.
– Так ты впрямь его поцеловал? – спрашивает Ной.
– Угу.
– Когда?
– Сегодня утром.
– Сегодня утром?
– Угу.
– Ладно, – говорит Ной. – Хочу понять вот что… Я всю дорогу думал, что вы с Тони просто друзья. Получается, у вас все серьезнее?
Я не верю своим ушам и уточняю:
– О чем это ты?
– Я о том, в первый ли раз ты поцеловал Тони?
– Тони?! – Мне хочется смеяться.
– Да, Тони.
Губы сами расплываются в улыбке.
– Тони я не целовал. Так ты об этом слышал? Господи! Вчера я гулял с ним в парке и обнял его, потому что он был расстроен. На этом все!
Мне кажется, это должно прояснить ситуацию, а Ной обескуражен пуще прежнего.
– Так кого ты целовал сегодня утром?
Кхм.
– Ну… Э-э-э…
– Ну? Э-э-э?
Дурак я! Дурак! Дурак!
– Ну… Кайла, – отвечаю я.
У Ноя глаза на лоб лезут. Теперь он проснулся окончательно.
– Своего экс-бойфренда Кайла?
Я киваю.
На этот раз смеется Ной.
– Боже, парней я выбираю с отменным вкусом! Мне лучше, чтобы ты целовал Тони. А не Кайла!
– Так я могу объяснить, – говорю я, хотя, пожалуй, я уже объяснил.
– Не затрудняйся, – отзывается Ной. – В самом деле, ты ведь не собирался мне об этом рассказывать!
– Но я рассказал, – замечаю я. Хоть это должно пойти мне в плюс.
– На выходных я ездил в свой старый дом, общался с тремя своими лучшими подругами и говорил с ними о тебе, – продолжает Ной. – Знаешь, что они мне посоветовали? Они посоветовали мне быть осторожнее. Хлоя, Анжела и Джен сказали, что я слишком доверчивый. Мол, я считаю, что мир неправдоподобно хорош, но ключевым словом в итоге оказывается «неправдоподобно». Пол, ты так мне понравился! Ты не представляешь, до чего трудно мне было! Бросить все, что мне дорого, перебраться в другой город, а потом раз – и довериться чужаку, возложить на него всю свою надежду. Однажды я открыл душу Питту, а потом, хоть поклялся не наступать на те же грабли, начал открываться тебе. К счастью, далеко дело не зашло. К счастью, горькая правда выясняется сейчас, а не через два месяца.
Я чувствую, к чему ведет Ной, и хочу это пресечь.
– Пожалуйста, не делай так! – тихо прошу я.
Ной начинает от меня пятиться.
– Я так не сделаю, – говорит он. – А ты уже сделал.
– Это был просто поцелуй!
– Просто поцелуев не бывает, – качает головой он. – И ты это знаешь. Поэтому просто иди домой.
Из глаз текут слезы. Контролировать их я не могу. Пытаюсь сдерживаться, пока Ной не войдет в дом и не перестанет на меня смотреть.