— Извини? Кирилл Воронцов умеет извиняться? — хлопаю ресницами, глядя на него.
Закатив глаза он идет вперед и останавливается у одной из десяти дверей. Достает ключи из кармана и вставляет их в дверной замок. Пока он проворачивает ключ, замечаю на его ключах необычный брелок. Такой обычно дети делают родителям.
— Прошу, — открыв дверь полностью, приглашает Воронцов.
Делаю пару шагов и оказываюсь в полностью темном коридоре. Слышу, как в квартиру заходит и сам Воронцов, а затем щелкает выключатель.
Мы оказываемся в небольшой практически серой квартире-студии. Тут веет холодом и одиночеством. Уютно, но чувствуется, что тут редко бывают. В квартире нет души и тепла, который обычно присутствует в домах людей.
— Я пока пойду вещи соберу, а ты можешь себе кофе сделать. Пошарь по ящикам и найди все нужное, — говорит Воронцов.
— Спасибо, — благодарю его, но он уже скрылся в спальне.
Пройдя до кухни быстро нахожу все необходимое, только вместо кофе решаю сделать чай. Наполняю чайник водой и ставлю на специальную подставку, что греет воду.
Минуту честно жду, но потом, чтобы скоротать время, начинаю перемывать посуду из раковины.
Ну а что? Мне не сложно. Там всего три кружки и одна тарелка.
— Что ты делаешь? — ловит меня за мытьём кружки Воронцов.
От неожиданности подпрыгиваю и чуть ли не разбиваю последнюю немытую кружку.
— Мою кружку! — разворачиваюсь и демонстрирую ему намыленную посудину.
— Зачем? — спрашивает непонимающе и пройдя к шкафу, где набор посуды — Тут есть чистые.
— А тут есть грязные, — с улыбкой смотрю на него.
— Вживаешься в роль девушки? — спрашивает рассмеявшись.
— Немного, — отвечаю улыбнувшись искренне.
— И как это быть девушкой Кирилла Воронцова? — самодовольно улыбаясь, спрашивает. — Нравится?
— Не очень, — признаюсь — Не убирает, цветы не дарит, милых сообщений не пишет, всяких смешных прозвищ не дает.
— Ну для уборки у меня домработница есть, которая приходит два раза в неделю. А другое мы быстро исправим… Вонючка.
— Вонючка? — пищу я.
— Ну да, сама же прозвище хотела, — конкретно издевается он
— Если я Вонючка, то ты Индюк! — заявляю я и демонстративно иду к дивану. Плюхаюсь в него спиной к хозяину дома и сижу скрестив руки на груди.
— Какой чай будешь, Вонючка? — спрашивает спустя пару минут, когда чайник подал сигнал о выключении.
— Зеленый, Индюк!
— Вонючка, — зовет он меня, но я не оборачиваюсь — Вонючка!
— Ты как маленький ребенок! — повернувшись заявляю я. — Даже хуже.
— А зачем мне строить из себя того, кем я не являюсь? — спрашивает Кирилл Сергеевич и ставит кружки с нашим чаем на журнальный столик — Мне хватает того, что я делаю то чего от меня ожидают. А уж как говорить с тем или иным человеком я решаю сам.
— Тут ты прав, но зачем обижать человека, который помогает тебе, — надуваю губы.
— Не знаю, — берет кружку с чаем и улыбается — Просто с того момента, как мы поднялись в мою квартиру ты скованная и чересчур спокойная.
— Хочешь, чтобы я стала буйной и разгромила тут все? — улыбаюсь во весь рот и заставляю Воронцова также улыбнуться в ответ.
— Нет, хотел проверить ту ли я Мицкевич в свою квартиру привел. Та, что моя студентка уже давно учудила бы хоть что-то, — прячет улыбку в кружке чая.
— Смешно! — натягиваю улыбку — Почему тут так темно? — спрашиваю про квартиру — Красиво конечно, но как-то пусто. Безжизненно.
— Это простая квартира, — отвечает он мне — Я тут только сплю и завтракаю.
— Это не простая квартира. Это дом! Место, в которое вы должны возвращаться и хотеть сюда.
— Я и так сюда возвращаюсь, — делает последний глоток чая.
И как ему удалось выпить такой горячий чай за пару глотков?
— Потому что спишь тут?
— Да, — ставит кружку на журнальный столик и откидывается на спинку дивана.
— Кирилл Сергеевич, вы меня не понимаете! Дом, это место, что отражает человека. Показывает его сущность. — делаю глоток и затем продолжаю — Для меня дом это там, где мы живем с бабушкой сейчас и я каждый раз бегу домой, потому что там моя комната и моё личное пространство. Место, в котором я могу спрятаться от всего мира. А еще там есть бабуля, — улыбаюсь воспоминаниям — Она приготовит мне сырники, а потом будет сидеть напротив и смотреть как я их ем — от понимания, что возможно этого больше не случиться, на глаза наворачиваются слезы.
— Ты хочешь туда возвращаться, потому что там твоя бабушка. У меня же нет того, к кому я хочу вернуться.
— Так найдите! Заведите кота или собаку на крайний случай, — предлагаю я. — И прекратите разменивать свою жизнь на одноразовые развлечения!
— Мицкевич, ты учишь меня жизни? — спрашивает, выгнув бровь.
— Ни в коем случае, — печально смотрю на него — Не в моих правах.
— Верно, не в твоих. Допивай чай и поехали!
— Хорошо!
Почему так больно на душе сейчас?
Почему я чувствую себя так паршиво?
Почему откровенничаю с Воронцовым?
Зачем советую ему что-то сделать в будущем, если планирую убить?
Почему переживаю о его будущем, если его у него не будет?
Почему мне больно от мысли, что у него не будет будущего?
Глава 14
Кирилл
Около пяти часов я провел за рулем. Рядом на пассажирском сидении свернувшись калачиком сидела Ева. Ее взгляд был печален и меня это напрягало. Размышляя о чём-то грустном она смотрит на ночные пейзажи.
Не люблю тихих попутчиков.
Где Ева Мицкевич, которую нельзя заткнуть?
Так и уснуть можно!
— Мицкевич, расскажи что-нибудь иначе я усну! — прошу ее.
— Что именно? — спрашивает меня, покосившись лишь глазами.
— Все что угодно, — усмехаюсь — О себе. Где ты жила и что больше всего запомнилось?
— Три месяца мы с родителями жили в Европейской деревеньке Кольмар, — начинает свои рассказ и разворачивается ко мне.
— Где это?
— Франция, — отвечает мне — По утрам мы с мамой ходили в булочные, где продавались круассаны и гугельхупфы. Раз в неделю выбирались в рестораны, где всегда заказывали фуа-гра. Именно там я первый раз попробовала это блюдо. Мне нравилось его произносит из раза в раз все больше и больше. Меня уже тошнило от этого блюда, но я продолжала его заказывать, — улыбается воспоминаниям — Но больше всего я любила вечера и дни, когда у папы были выходные. Мы всей семьей гуляли по городу среди старых домиков, многочисленных архитектурных памятников и музеев. Моими любимыми местами были Церковь св. Матфея и Доминиканский монастырь.
— Не слышал об этом месте, — признаюсь честно.
Услышав, как о нем рассказывает Ева и самому захотелось побывать там. Хоть я и не любитель путешествий.
— Это своеобразный архитектурный музей под открытым небом, в котором представлены все архитектурные стили — от поздней готики, Возрождения, барокко, рококо, классицизма, ампира, эклектики, стиля модерн, до модернизма и постмодернизма. — смотрит на меня — После этого я решила стать искусствоведом или музейным работником.
— Той самой бабушкой, что гоняет посетителей музея от экспонатов? — спрашиваю, бросив на нее быстрый веселый взгляд.
— Смешно! — укоризненно произносит она, но улыбается еще шире.
В который раз убеждаюсь, что женская улыбка самая красивая.
А когда она еще и искренняя…
— Тебе бы пошло! — дразню ее.
— Очень смешно! — пытается произнести обидчивым тоном, но в первую же секунду начинается смеяться.
Звонко. Мелодично, от самого сердца.
Заразительно.
— Мой папа тоже так шутил! Говорил, что на день рождение подарит мне серую шанель! — улыбчиво продолжает Ева, — а мама говорила, что еще научит меня вязать, — после этих слов улыбка сходит с ее лица.
— Ева, все нормально? — обеспокоенно спрашиваю ее.
Ничего бл*ть не нормально!
Видно, что ей больно говорить о родителях, а с этим постоянно лезу.
Мне больше нравится, когда Ева улыбается или дразнит меня.
Хочется ее прибить в эти моменты, но каждый раз натыкаясь на ее улыбку и понимая, чем она вызвана хочется просить продолжить издеваться!
Мазохизм чистой воды, но ведь мне не больно…
Мне приятно.
Да, лучше злость видеть на ее лице, чем печаль.
— Все нормально, — произносит, закрыв глаза.
Врет.
Но кто я, чтоб уличать ее в этом?
Имею ли право?
У каждого свои скелеты.
— Хочешь я расскажу что-нибудь? — предлагаю.
— Нет, — произносит она — Я устала и хочу немного поспать.
— Как хочешь, Ева, — произношу тихо.
Всю дальнейшую дорогу Ева спит, или делает вид, что спит, и я ее не тревожу.
Зачем?
Вдруг своими словами сделаю больно?
Серьезно, Кир? Ты боишься делать кому-то больно?
Да, что с тобой?
Заехав на территорию загородного дома родителей, паркуюсь на привычном для себя месте и пару секунд сижу в тишине.
Во что я ввязался?
Зачем?
Зачем втянул Еву?
Бросаю взгляд на девушку, любуясь пару минут ее профилем. Красивая, нечего сказать. И спит так красиво, как принцесса.
Кир, опять сказок с Ксюшей перечитал?
Выбрось эту чепуху!
— Ева, — зову ее, но она не отзывается — Ева, мы приехали!
Ответа ноль.
Уснула крепко.
Да и время двенадцать часов ночи.
Мысленно оценил смогу ли донести Еву до дома, не разбудив. Хмыкнув, выхожу из машины. Обошел ее и открыл дверцу машины стороны Евы. Просунув одну руку ей под голову, вторую попытался подсунуть под колени, но не успел я дотронуться до второй ноги, как мне прилетела звонкая пощечина.
— Ты что делаешь, идиот? — запищала Ева сонно.
Отскочив от нее, потер щеку, зло смотря на Еву.