альных покупательниц, распыляя аромат на городских улицах. Они доставляли его в виде гигантского пасхального яйца, которое спускали с вертолета».
Для «ароматной операции» дуэт приобрел сухой лед, объявив, что он ароматизирован Black Satin. Местом их парфюмерной атаки стал город Бриджпорт в Коннектикуте, уже укрытый пышным снежным покрывалом. Один из горожан стукнул свою жену лопатой для уборки снега по голове, когда она сообщила ему о том, что будет происходить. Когда мужчину привели в городскую тюрьму и стали задавать вопросы, он «отказался объяснить свой поступок», просто дышал «вроде как тяжело». В рапорте сказано, что он каждый день расчищал подъездную дорожку к дому в течение двадцати двух дней. Представьте: долгие недели снегопада, а затем какие-то умники решили вывалить на ваш дом кучу ароматизированного льда.
В день «бомбардировки» пресса собралась в предвкушении события, но… Лишь немногие ощутили аромат или заметили сухой лед среди снега. Предложения повторить мероприятие в других городах были отвергнуты после того, как астматики пожаловались на возможность аллергического приступа.
Однако предприниматели на этом не остановились. Перед выпуском аромата White Satin («Белый атлас») Грэнвилл и Свортаут наняли двенадцать самолетов и группу девушек с обложки, которых окрестили «бомбардировщицами». Каждая «управляла» одним самолетом, которые на этот раз сбрасывали душистое облако на Лос-Анджелес. Увы, из-за смога аромат так и не дошел до города. И все же реклама спровоцировала сумасшедший спрос: к 1949 году объем продаж достиг полумиллиона долларов. Грэнвилл и Свортаут отказались от самолетов и воспользовались аппаратами, пускающими ароматные пузыри. Их поставили на автомобили, которые разъезжали по улицам Майами, распыляя Black Satin. Утверждают, что реклама провалилась в 1950-х годах, когда им пришло в голову соединить галлоны парфюма с несколькими тоннами красной краски, и все ради парфюма Red Satin («Красный атлас»). Смесь вылили в Атлантический океан, чтобы Гольфстрим мог перенести ее к берегам Великобритании как раз к Рождеству. Остается только гадать, сколько рыбы погибло в результате этих упражнений.
Несмотря на все эти эскапады в духе Вилли Вонка, дела у основателей Angelique шли вполне прилично, и на заработанные деньги Свортаут переехал жить на Виргинские острова. Но возможно, все было не так хорошо, как казалось. Отчеты о том, что компания заработала миллионные прибыли, сочли сомнительными, началось расследование. Считалось, что у аромата Black Satin есть преданные покупатели, постоянно его приобретающие. Так ли обстояло дело, или это был гениальный блеф двух мошенников, мастеров нового платья короля? Доподлинно известно одно: фокусы закончились, и к 1970 году Black Satin стоил один доллар, если верить рекламному объявлению, размещенному в специальном разделе рядом с рекламой мешков для мусора. Грэнвилл и Свортаут, «предприниматели в области парфюмерии и метеорологии» исчезли, как тает облако в жарком небе.
Oh!Claude Marsan, ок. 1946Парфюм французского любовника
По сравнению с бомбардировками парфюмом Black Satin, маркетинговая стратегия Клода Марсана 1940-х годов кажется скромной.
Скромной, да, но более жуткой.
Время от времени мужчина-модель «с обложки» появляется из ниоткуда. Он жаждет рекламы, поэтому ведет группу журналистов в бар и демонстрирует, как ему удалось соблазнить тысячу женщин за последние три года. Это сопровождается серией лекций в снятых заранее залах, во время которых мистер «Обложка» скачет по сцене в кожаных штанах и ковбойских сапогах и делится секретом своего успеха.
Клод Марсан, мельник, начавший производить парфюм в Детройте, в 1940-х годах был именно таким человеком.
Непонятно, как Клод сумел стать другом всех женщин и (по его собственному выражению) «передовым посланником». Как экзотический француз, путешествующий по Америке, он, должно быть, считал естественным заявлять, что «шокирован» и «поражен» тем, какими никчемными являются мужья в США по сравнению с мужьями в Европе.
Марсан приобретал известность, недовольные жены писали ему письма, жалуясь на своих никчемных мужей, которые приходили домой пьяными или заставляли их выслушивать свои ужасные шутки. Клод утверждал, что французские мужья каждый день приносят женам цветы, исполняют для них серенады и водят своих жен в ресторан. Он начал читать бесплатные публичные лекции, чтобы поделиться с другими женщинами некоторыми из этих печальных жизненных историй, но, как говорили, он настолько разозлил этим мужчин, что ему пришлось читать эти лекции под именем «неизвестного француза» и обзавестись свистком на случай нападения. Но нам доподлинно известно, так как Марсан был рад позировать фотографам, что носил кремовый берет и владел велосипедом. А еще он носил бейдж с надписью: «Я еще не облысел, но вы позволите мне не снимать берет? Спасибо, дамы».
Для производителя парфюма это была гениальная стратегия: быть для рассерженных, уставших женщин той самой конфиденткой, которая скажет им, что есть способ превратить мужа в прекрасного принца. Почему бы не попробовать Oh! парфюм прямо из сердца этого смелого, неженатого француза? Возможно, план предусматривал, что и сами мужья, почувствовав себя деморализованными и никчемными, приобретут для своих жен флакончик этого аромата в знак примирения.
Парфюм назвали Oh! потому, что оно было удивительно новым? Или потому, что при стоимости двадцать три доллара за унцию (соответствует четыремстам долларам по нынешнему курсу) детям предстояло остаться без подарков на грядущее Рождество? Чтобы женщины потратили такую сумму, требовались дополнительные лекции, которые могли бы привести их в состояние экстаза. Разумеется, на это и делалась ставка.
Если судить по дальнейшим событиям, мы вправе предположить, что Oh! от Марсана – это стон оргазма. Для публики Клода внешняя сторона была очень и очень сомнительной.
В 1947 году город Спокейн, штат Вашингтон, стал местом, где Клод демонстрировал подлинное искусство любви и супружеских поцелуев. Забавно, но не для общества, которое все еще довольно пуритански относится к проявлению нежности на публике. Шоу Клода продолжалось два с половиной часа. На сцене он целовал, обнимал и щупал молодую модель, а затем уговаривал присутствующих занять ее место.
Обычно нам продают парфюм как предшественника большого соблазнения, но в этот раз порядок был обратным: сначала завести людей, а потом спросить, не хотели бы они купить флакончик.
В конце концов, бравада подвела Клода. В 1949 году его арестовали в Лос-Анджелесе. Марсан оказался там для того, чтобы учить голливудских актеров целоваться перед камерой, но одновременно он давал и шоу на стороне. (Пожалуй, к этому моменту парфюмерия перестала быть для Клода приоритетом.) Представ перед женщиной-судьей, Марсан пожаловался на то, как она на него смотрела, и попросил заменить ее судьей-мужчиной. Это не произвело на нее впечатления. Затем в духе потерявшей популярность телеперсоны он решил развлечь суд, исполнив серенаду на музыкальной пиле. Дело закончилось тем, что Клода отправили в тюрьму на девяносто дней. Его представления сочли неподходящими для публики, и судья в своем решении отметила: «Фрагменты вашего представления были настолько бесстыжими и непристойными, что… ни один врач… не стал бы обсуждать подобные вещи даже с женатыми людьми».
После вынесения вердикта Клод заявил: «В сердце моем печаль. Жюри присяжных, состоящее из женщин, спасение которых от ужасных последствий неумелых занятий любовью, было моей миссией, сочло меня виновным».
Oh! боже, Клод.
St John’s Bay RumWest Indies Bay Company, 1946Парфюм авантюриста
Есть определенный момент в жизни мужчины, когда ему приходится решать, как он будет выглядеть вне работы. Обычно это случается в возрасте около сорока лет, когда каталоги одежды для дома и отдыха вываливаются из почтового ящика или вылетают из субботних газет. В них представлены бренды, использующие термины «гавань» или «яхтсмен». Они специализируются на продаже коричневых парусиновых туфель на толстой каучуковой подошве (и никаких носков, пожалуйста), брюк-чинос и рыбацких джемперов. Везде присутствуют мотивы якоря. Это одежда для фантазий о раннем выходе на пенсию и бесконечных годах «игры в лодки». Эти каталоги превращают мечту в реальность. Все они явно прибегают к услугам мужчин-моделей более старшего возраста – волосы с проседью и вид гризли – которых потом фотографируют: одна рука в кармане брюк, одна нога на такелаже. Мужчины внимательно всматриваются в горизонт, прикрывая глаза от солнца рукой.
Мужчина-моряк – это вечная и неизменная эстетика, для которой требуется вечный аромат: Bay Rum («Лавровый ром»). Но Bay Rum вовсе не новинка 1940-х годов. У него уже была долгая история на Виргинских островах, где листья и ягоды местных вест-индских лавровых деревьев давили и вымачивали в роме с добавлением гвоздики, корицы и лайма, превращая в тоник для мышц и кожи головы с восхитительным запахом.
В 1830-х годах на Bay Rum обратил внимание датский химик Альберт Хейнрих Риисе, живший на острове св. Томаса. Ему удалось усовершенствовать процесс экстракции и производства до желаемого уровня удобства. Это производство развивалось в девятнадцатом веке и породило самую крупную промышленность Виргинских островов. Версии аромата предлагали несколько известных американских и английских брадобреев, среди них Касвелл-Мэсси, Тейлор со Старой Бонд-стрит и Джео Ф. Трампер. К сожалению, «сухой закон» 1930-х годов временно приостановил экспорт, и репутация настоящего продукта была испорчена синтетическими «домашними» заменителями. Официально это были средства для волос. Неофициально – для отчаявшихся пьяниц (тюремная песня «Bay Rum Blues» частично передает это настроение). Отправленный в ссылку Bay Rum после окончания Второй мировой войны быстро вернулся обратно. У него было качество, которое невозможно создать, – подлинность.