ость, помогали поддерживать определенный стиль в парфюмерии. И здесь на сцену выходит аромат Jolie Madame, созданный парфюмером Жерменой Селье для Дома Balmain.
Jolie Madame – хорошенькая дама – сама грация во флаконе. Это как будто кожаный парфюм. Но если у его современников в семействе кожаных парфюмов, таких как Cabochard от Grès (1959) или Bandit от Robert Piguet (1947), в аромате присутствует привкус железа, то Jolie Madame – это сливочная мягкость, фруктовая и сочная, словно спелая груша. Парфюм удивительно гибкий и приспосабливающийся. Это не самый смелый выбор, но именно этот аромат стоит наносить, выходя в город. Если мы присмотримся к обманчиво простым по дизайну моделям одежды от Balmain 1950-х годов, то его коктейльные платья – это нечто особенное. Тем не менее больше всего запомнились именно его дневные туалеты, в частности, простого покроя узкие облегающие платья под невероятными пальто, всегда дополненные короткими кожаными перчатками и шляпкой.
Его моделей, включая Бронвен, часто фотографировали на городских улицах. Иногда они держались за фонарный столб, рассматривали тележку с цветами или бесцельно бродили по Парижу. В парфюме Jolie Madame воплощалась эта беззаботность, пусть даже исключительно с точки зрения исторического соседства. Вы могли бы избавиться от всех этих хитроумных парфюмов и заменить их Jolie Madame – настолько этот аромат разносторонний.
Пьер Бальмен первым признал, что многие его парфюмы медленно находят свой путь к покупательницам. Однако аромат Jolie Madame стал настоящим хитом, поэтому, представляя свою коллекцию одежды в Америке, Бальмен назвал ее в честь этого парфюма. В мемуарах он написал, что, сохраняя это торговое название, его Дом рисковал, что его будут воспринимать как статичный, реликвию 1950-х годов. Но потом он добавил, что «Jolie Madame должна двигаться в такт времени, чтобы оправдать свой титул». И даже в наши дни пара кожаных перчаток, немного помады и правильно подобранный парфюм подчеркнут шарм вашего наряда, даже если шляпку-таблетку вы не наденете.
Youth DewEstée Lauder, 1953Парфюм для пригорода
Если бы генеалогическое древо можно было поскрести и принюхаться к амурным делам, то миллионы из них были бы пропитаны ароматом парфюма Youth Dew от фирмы Estée Lauder. Кажется, у каждого была тетушка, которая пользовалась этим эликсиром цвета мелассы, и каждый вдыхал этот аромат в ванной комнате, настолько вездесущим был этот парфюм, начиная с момента его выпуска в 1953 году и до 1980-х годов (парфюм продается до сих пор). Youth Dew мог бы получить приз как самый ностальгический парфюм для ныне живущих.
Ковровая бомбардировка в сочетании с достопамятностью превращает его в парфюмерную классику. И мы спокойно можем сказать, что Youth Dew – это татуировка для носа: стоит один раз вдохнуть аромат, как он навсегда задержится в мозгу. Любительницы Youth Dew с любовью вспоминают свою первую встречу с этим парфюмом, тогда как ненавистницы этого аромата всю жизнь избегают даже легчайшего намека на него. Что же это за мощный и разделяющий аромат? Ближайший современный аналог – это кола, символ Америки 1950-х, напоминание о долгих и веселых посиделках с друзьями после школы у фонтанчика с содовой. Воплощением такого кафе является выдержанное в фисташковых тонах кафе «Лу» в Хилл-Вэлли из фильма «Назад в будущее» (1955). В дни Youth Dew американская реклама предлагала колу матерям, уверяя, что чем раньше их дети начнут пить ее, тем меньше у них будет проблем в общении с ровесниками в сложные годы подросткового периода. Зубов у них также будет меньше.
Как и кока-кола, Youth Dew пропитал средний класс «модернистской» Америки и определил его вместе с хорошими доходами и любовью к парфюму у местных королев красоты. В 1953 году White Shoulders от Evyan, Blue Grass от Arden и Heaven Sent от Helena Rubinstein уже были популярны, а сами Элизабет Арден и Хелена Рубинштейн предлагали покупательницам по всей стране антивозрастной кольдкрем и идеальный тон розовой губной помады. Но именно неоперившаяся предпринимательница Эсте Лаудер поняла, что если она хочет, чтобы ее товары были в каждом доме, то эти товары должны быть гораздо доступнее по цене. Она развивала собственный бизнес, одновременно работая в бизнесе своего дяди, что давало ей возможность предлагать свою косметику покупательницам в качестве подарка за покупку. Лаудер умела найти подходящее название. Вдохновленный расслабляющим ритуалом купания, аромат Youth Dew – «Роса юности» – был выпущен Лаудер не в виде парфюма-спрея, а как ароматизированное масло для ванны.
Youth Dew стал одним из многих новых потребительских товаров, проложивших путь в дома на ранчо по всей Америке 1950-х годов. На снабженных всем необходимым кухнях этого «пояса бунгало» можно было встретить сверкающий холодильник Electrolux, духовку Hotpoint и миксер Sunbeam Mixmaster. В шкафчиках хранилась экономящая время еда, начиная от готового желе до натертого сыра. В гостиной стоял телевизор, гордость семейства, которое могло себе позволить последние новинки. Мебель в спальне на втором этаже наверняка была от Bassett.
По сравнению с другими средствами по уходу за собой, такими как Palmolive или Caryl Richards Happy Hair, аромат Youth Dew, несомненно, был роскошью, но он очень быстро занял свое место рядом с другими распространенными товарами. Этот успех зачастую очерняли (Элизабет Арден ревниво называла Youth Dew «вульгарным»), поскольку популярность товара наносит урон его эксклюзивности. Но именно такие товары, как Youth Dew, мы должны благодарить за связь поколений и за то, что они стали порталами коллективной ностальгии. Если бы все ароматы были нишевыми и ими обладали только избранные, не существовало бы общих воспоминаний, к которым можно было бы возвращаться.
Тогда как ставшие элементом ретро рефрижераторы теперь стоят за стеклом в музеях дизайна, Youth Dew все еще дышит. У аромата осталось ограниченное количество поклонниц за пределами возрастной аудитории, которая хранила ему верность все эти годы. Возможно, когда вспоминать об этом парфюме будет уже некому, он тоже исчезнет. Но пока этот парфюм с нами, вечно молодой реликт 1950-х годов.
Noa NoaHelena Rubinstein, 1953Парфюм для коктейльной вечеринки
Обитатели великих бетонных джунглей в сумерках собираются у тысяч водяных дыр – в приглушенном свете они кажутся друг другу красивее – и начинают ночной узор жизни и смерти в большом лесу города.
Если жизнь вдруг покажется скучной, послушайте экзотическую музыку Леса Бакстера, композитора двадцатого века. Добропорядочные домашние вечера по понедельникам можно изменить до неузнаваемости с одним или двумя треками из его прорывного альбома 1951 года Ritual of the Savage. Love Dance («Любовный танец»), Busy Port («Суматошный порт») и Kinkajou («Кинкажу»), в каждой из этих мелодий звучит барабан бонго, и слушателю покажется, что его гостиная превратилась в искусственный рай Южных морей с криками обезьян, тотемным столбом и пластмассовыми пальмами.
Если бы вы зашли на коктейльную вечеринку в 1950-х годах, вы бы даже не заметили, что уже слышите музыку Бакстера и используете ее ритмы, чтобы, танцуя шимми, переместиться от тупицы рядом с вами к какому-нибудь более интересному объекту.
Это был неофициальный саундтрек для подобной обстановки, создававший настроение и позволявший настроиться гостям на нужный лад. Хозяева встанут у подноса с коктейлями и будут смешивать ледяной дайкири с церемониальной чувствительностью, а потом начнут раздавать его гостям вместе с рулетиками из ветчины и сыра, насаженными на шпажки. Шум ужасный, толчея, разговаривать можно только урывками. В идеале беседа будет вертеться вокруг тем, предложенных законодателем вкусов и главным редактором журнала Harpers’s Bazaar Расселом Лайнсом: «Одежда, дом, семья, дети и болезни». Позже возможна горячая дискуссия вокруг «Лолиты» Набокова.
Когда в квартире столько райских птиц, все в лучших коктейльных платьях, мы можем представить победный грохот сталкивающихся парфюмов – от проверенной классики до последних трендовых ароматов, таких как Quadrille от Balenciaga, Ode от Guerlain или Jolie Madame от Balmain. Но наше особое внимание на коктейльной вечеринке 1950-х годов отдано Noa Noa от Helena Rubinstein. Это музыка Леса Бакстера во флаконе. Вдохновением для этого аромата послужили портреты таитянок работы Поля Гогена, которые в конце 1940-х годов часто выставлялись в связи со 100-летним юбилеем художника. Они могли поразить воображение такого магната красоты, каким была Хелена Рубинштейн. Название ее нового парфюма повторяло таитянское слово, обозначавшее «душистый». Так же назывался дневник Гогена (впоследствии его сочли выдумкой, по крайней мере отчасти), в котором он запечатлел время, проведенное на островах Южного моря. Описывая женщин, с которыми он встречался, Гоген отметил, что «смешанный аромат наполовину анималистический, наполовину растительный исходил от них; это был аромат их тел и гардений – тиаре, которые они носили в волосах».
Парфюм Рубинштейн был полон пряным ароматом тиаре (разновидность гардении, которая растет на Таити) и помещался во флаконе, своей формой напоминавшем бамбук. С оттенками аромата Colony от Jean Patou этот парфюм создавал для среднего класса Америки сводящий с ума запах таитянок Гогена, вызывая в памяти, как было написано в рекламе, «их обрамленные цветами лица, созданные для любви губы и непроницаемые глаза».
Легче всего представить аромат цветка тиаре, если вспомнить экзотические мерцающие масла, которые продают отдыхающим. Такое масло следует наносить на кожу в промежуток времени между пляжем и вечерним коктейлем, чтобы она засверкала золотом. Туристы отправляются на поиск вечерних приключений, благоухая бисквитами и только что раздавленным кокосом.
В 1950-х годах империя красоты Хелены Рубинштейн была настолько мощной и влиятельной, что ее владелица могла в одиночку создать тренд вокруг своего нового парфюма. Кроме Noa Noa, покупательницам предлагали розовую губную помаду Gauguin Pink, которую Рубинштейн создала в поддержку последнего крика моды – украшений из бусин, и линейку мерцающих платьев с полинезийскими узорами в стиле Гогена от американского дизайнера Каролин Шнюрер.