выход из чертового леса, в котором он окончательно заблудился. Это был путь к спасению.
Ничего не опасаясь, ободренный близостью людей, он достал фонарь. Бежал за желтым светляком напролом, ломая ветви, стряхивая сухую листву. Звуки стрельбы приближались, но как будто стали реже.
«Нарвались на туман. Это туман. Точно туман. Ну и хорошо. Если он сейчас там с ними, значит, нигде больше его не может быть», - подбадривал себя Жорик догадками. А потом вдруг замедлил бег и остановился: «Постой, тупая твоя башка. Туману пули нипочем. Он огня боится. Что же получается, заряды в огнемете кончились и они теперь отстреливаются? Может, дымная тварь уже кого-то сцапала». Он снова прислушался. Источников стрельбы определенно стало меньше.
«Ну на фиг, я туда не побегу», - и Жорик взял правее. Он пробежал примерно с полкилометра, когда выстрелы вовсе смолкли. «Они победили? Или туман всех передавил?». Потеряв ориентир, ощутил себя уже не так уверенно. Темнота сгустилась, шорохи листьев под ногами странным образом убежали за спину и трансформировались в шорохи под когтистыми лапами.
- Главное, не оборачиваться. Главное, не оборачиваться, - шептал Жорик, прибавляя хода. Он пробежал порядком и как следует пропотел, к тому же ныли мышцы, не хватало воздуха. Жорик остановился возле толстой сосны, уперся в нее рукой и переводил дух. Выключил фонарь, который уже светил бледным пятном и грозил в ближайшее время совсем издохнуть. Спустя несколько минут стянул со спины шмотник, распустил шнурки на горловине, запустил руки в его тощее брюхо. Быстро нащупал бутылку с водой. Открутил крышку и присосался к горлышку. Задерживая дыхание, он глотал и глотал, с наслаждением упиваясь водой. Был во вкусе, когда услышал приближающиеся шорохи и как будто скрежет.
Жорик беззвучно отсосался от горлышка и медленно опустил бутылку. Не успевшее успокоиться сердце с новой силой заколотило по ребрам. Шорохи слышались рывками, за которыми следовал натужный стон. Стон определенно человеческий, не иначе кто-то выживший из грачей тащит раненого. От такой духоподъемной мысли рука сама собой юркнула в карман, вытащила фонарь и нажала на кнопку.
В бледном луче света стоял Качака с нахлобучкой на голове, с разорванной брючиной, грязный и изможденный. Еще не до конца поверивший в удачу Жорик сместил луч чуть назад по веревке и вместо раненого Пистона или Сохи увидел блестящий кейс, за которым в листве оставался всклокоченный след.
Когда он вновь вернулся к старпому, тот уже держал в руках автомат и целился в него.
- Это я, Жорик! - выкрикнул Жорик и спрятался за дерево. - Не стреляй, Качака! Это я!
- Вижу. Выключи фонарь… и подойди, - сказал задыхающимся голосом старпом.
Жорик погасил свет и подбежал рысью.
- Хватайся, - вслед за словами в руки Жорику ткнулась жесткая веревка. - Тащи, я прикрою, - говорил старпом кратко и трудно.
- Ты ранен? - спросил Жорик, принимая веревку.
- Завались и шагай… вперед. Он где-то рядом.
- У меня там шмотник, можно я его…
- Пошел вперед.
Жорик взялся за веревку, натянул, ощутил тяжесть на другом ее конце. Затем развернулся, положил веревку на плечо, наклонился и потянул. «Как он его на спине тащил?» - задался вопросом парень, с трудом переставляя ноги.
Он не видел Качаку, зато хорошо слышал. Тот шел слева метрах в трех и чуть сзади. Он хромал. Было слышно, как подволакивает поврежденную ногу. Старпом тяжело дышал, время от времени задерживал дыхание, словно терпел сильную боль. Жорик не осмеливался ни о чем его спрашивать и только волок кейс.
Они остановились, когда Жорик на подкашивающихся ногах начал спотыкаться и падать. Качаке самому требовался передых, он все громче кряхтел и сгибался в поясе.
- Тормози, - послышался позади тихий его голос.
Жорик остановился и тут же повалился на колени, а затем и набок. Горели ладони, ломило пальцы, которые никак не желали разгибаться, словно в них продели проволоку.
- Я спал. Пистон тоже… спал. Мы были уверены, что «резкий»… подорвался на растяжке. Мы слышали взрыв, - рассказывал старпом после того, как перевязали его рану под животом чуть выше паха. Жорик помогал и видел, сколько крови вытекло из него. Наспех, неаккуратно намотанные бинты вокруг талии сбились в толстую веревку и были пропитаны ею насквозь, брюки, низ футболки тоже хоть выжимай. Они наложили новую повязку, вскрыв индивидуальный перевязочный пакет. Через бинты старпом сделал несколько уколов вокруг раны. После чего с облегчением лег на землю и попросил сигаретку.
Задрав ПНВД на мокрый от пота лоб, он тянул «Тройку».
- Ты почему не стал в него стрелять? - спросил тихим усталым голосом, словно это уже не имело значения.
- Я это… отключился, - начал Жорик рассказывать историю, которую придумал, буксируя кейс. Он подозревал, что рано или поздно придется отчитаться перед старпомом, - тот ствол, ну… за которым ты мне сказал залечь, он тек какой-то гадостью. Я вляпался, все руки это… замазал. Лежал, ждал и не заметил, как это… отключился. Меня как бы шибануло, прям вообще, ничего не помню. Потом это… очнулся, гляжу воронка и никого. Ну я, это… за вами побежал. Чутка заблудился. Вот. Забрался на дерево, хотел там переночевать, потом это… услышал выстрелы. Ну… вот и… прибежал.
- Кровь была? - спросил Качака устало.
- Нет. Только пальцы чесалися.
- Не у тебя, идиот… на земле рядом с воронкой. Осколки… задели того шустрого?
- А-а, - выдохнул Жорик с пониманием и засуетился мыслями. Об этом он не подумал. - Чуть-чуть как бы, ну… была вроде бы, немного так, на земле. Я так понял, это… он не прямо на гранату налетел, а мальца подальше.
Заметив движение, Жорик повернулся к старпому. Тот приподнялся на локтях и в упор смотрел на него.
- Так и было, - Жорик отвел глаза, - я это… не вру, Качака. Так и было.
- Во что ты там вляпался?
- Это…- Жорик ощутил, как у него начинают гореть щеки и уши, - дерево-то поваленное, оно хренью какой-то склизкой было помазано. Во, смотри, - Жорик вдруг вспомнил и, довольный удачной мыслью, подскочил и развернулся к старпому задом. - Там след должен остаться от этой гадости, я на нее это… еще сел. Видишь?
- Ниче я не вижу… Хорош жопой вертеть. Садись, мля… не мельтеши, - старпом снова лег.
- А у вас ну… что случилось? Где остальные? - Жорик спешил увести разговор на безопасные рельсы. - Нарвались на туман?
- На херян, - без злобы проговорил старпом. Помолчал еще с минуту, словно решал, говорить или обойдется Жорик. Все же заговорил:
- Рассказывать нечего, - пробурчал старпом. - Мы с Пистоном спали, Соха дежурил. Вдруг взрыв, за ним еще один. Сразу стрельба… Этот резкий Соху… моментом положил. Мы с Пистоном… за деревья попрятались. Хорошо, лагерь в валежнике… устроили. В общем… перестреливались, гранатами… перекидывались. Потом он Пистона срезал, я… осколок в брюхо словил. Вроде бы его… тоже задел. Резкий куда-то свалил потом. Я… схватил кейс и… чесать. - Качака замолчал, затянулся, затем произнес: - Поле уже недалеко. Там нас Дрындыр на… бэтаре ждет. Немного осталось.
Глава 29. Гоп-стоп
- Все, встаем, - Качака щелчком отбросил окурок. Попытался подняться, но тут же сел, скривившись от боли.
- Подойди, - сдавленно просипел.
Жорик подошел, взял старпома за руку.
- Нет, - сказал Качака, - становись на колени.
Жорик так и сделал. Старпом положил лапищу ему на плечо, сжал словно тисками. От боли Жорик едва не запищал. Качака рывком поднялся, заставляя парня гнуться и напрягать все силы.
- Бери кейс, - прохрипел старпом, опуская на глаза прибор ночного видения.
В прежнем порядке они прошли еще полчаса. Качака двигался все медленнее и труднее. Жорик безропотно тащил тяжелый кейс и молился за старпома. Звуки, сопровождающие их передвижение, казалось, распространялись далеко по лесу. Особенно когда кейс наезжал на корни и дребезжал по ним своими рифлеными боками или когда в узком месте углами стукался о деревья.
Дважды Качака тормозил громким шепотом Жорика и подолгу вглядывался куда-то в темень. Жорик замирал, выслушивал кого-то там, но, кроме пульса в ушах, ничего не различал. Они снова шли. Казалось, лесу нет конца и края.
Обессилившие, они спустились по пологому склону в овраг, пересекающий их путь широкой бороздой. Изможденные, остановились на дне, не в силах забраться на противоположный берег.
- Совсем… малость осталось, - шептал задыхаясь Качака, глядя в тусклый экран ПДА,- полкилометра-километр… и поле. Привал.
Они лежали на прохладной земле и тяжело дышали. Жорик закрыл глаза и видел, как под веками расходятся черные круги. «Дотянет Кач? - спрашивал он себя и отвечал: - Он здоровый как бык. Крови два ведра в нем. Вся вытечь не успеет. А там ботаны, они его заштопают. Главное, до бэтэра дотащиться. И все».
Жорик представлял, как развалится на скамье десанта в полный рост, а Дрындыр повезет его на базу. Там Жорик нажрется от пуза и два дня кряду будет отсыпаться. А сколько потом разговоров будет. Что да как? Вот тут он сдерживаться не станет, во всей красе и с подробностями. Он представил, как вытягивается физиономия у веснушчатого Еси, как слушает с открытым ртом, словно завороженный, Пупок, как приподнимается его заячья губа...
Раздались два щелчка один за другим откуда-то сверху. Жорик дернулся, схватился за автомат, развернулся, успел увидеть темный силуэт на краю склона, заметил просветлевшее небо. Снова хлопок…
Гриф съехал по склону. Старые раны болели немилосердно, особенно беспокоило бедро. Боль била по ноге молотком в такт сердцебиению. Игла выходила из правого плеча лишь тогда, когда сталкер опускал руку. После ночного столкновения к старым ранам приплюсовалась сильная боль под бронежилетом в области груди и звон в ушах, который не проходил. Правый бок дергался в судорогах, казалось, на голое тело положили раскаленные уголья.
Сталкер включил нашлемный фонарь, поднял треснутое забрало и внимательно осмотрел неподвижные тела. Насчет тощего не сомневался. Одна пуля пробила лоб, от второй в куртке виднелась дырочка в области левой ключицы, вокруг нее ткань быстро намокала и темнела. Амбалу он стрелял в голову сверху и ран его не видел. Тот лежал на спине с открытым ртом. Его остекленевший взгляд был устремлен в небо. Для верности Гриф поднял «кору» с накрученным на ствол глушителем и выстрелил ему в левую височную часть. Голова мотнулась, из раны засочилась темно-красная, почти черная кровь.