Два дня после репрессий база приходила в норму. В Булыгах грачи зацепили какого-то механика, приволокли на «Салют». После короткого разговора с Седыхом его отвезли к танку и заставили чинить. Было понятно, что от зашуганного слесаря толка никакого, но нужен был процесс, движуха. Параллельно из института вызвали спецов.
Из циркулируемых по базе слухов, Жорик узнал, что Седых хотел оживить танк для какой-то экспедиции на зараженные территории.
На базе наступило тревожное затишье, словно при полном штиле на корабле обнаружился чумной. Если не задумываться о завтрашнем дне, казалось, жизнь вроде бы налаживается и костлявая прогуливается где-то за забором. Жорик уже не помышлял о побеге, как вдруг пришла беда, откуда ее не ждал. Неожиданно его вызвали к Пирценту.
С дурным предчувствием, неприятным жжением в животе, с мыслью: «Вот и до меня очередь дошла», на предательски ватных ногах он зашел в кабинет, где уже было четверо понурых. Их Жорик узнал сразу. Ряба - прыщавый молокосос еще моложе, чем он. Как-то был застукан за мелким воровством, за что отсидел в кутузке несколько суток. Шварц - низкорослый, крепко сколоченный с гнилыми зубами ренегат, переметнувшийся от свободовцев. Гнутый, о нем Жорик никаких отличительных сведений не имел. Тот все время пропадал в «командировках». Соха, как-то в курилке за разговором, под гоготание грачей признался, что любит лысых женщин. «Ни одного нормального. Или, наоборот, это самые что ни наесть нормальные из того дерьма, что прибивается к салютовцам», думал встревоженный и напуганный Жорик. Спустя минуту зашел безрадостный Пистон - наемник из бывших. «Хоть один», - мысленно выдохнул Жорик.
- Мясо-радуйся-и-лику-у-уй, - Пирцент отложил пошарпанный, с облезлой обложкой журнал. Жорик увидел, что это были комиксы. - Удача-вас-блин-любит-губит-тупит-лупит-приголубит, - тянул Пирцент нараспев, - такая-везуха-зашибуха-выпадает-не-каждому-бродяге-яге-сходите-принисите-все-дела-чака-качака-поведет-в-обиду-не-даст-кто-предаст-тот-умираст. Вопросы-мясо-есть-кругом-марш-собираться-в-дорогу-ей-богу-от-порога-три-прихлопа-опа.
«Чертов Пирцент со своими баснепениями», - думал Жорик, мало чего понимая из услышанного. Зато смекал другое. Шварц, Гнутый, Соха, Пистон - ветераны, а он с Рябой - молодняк, трояки зеленые. Сразу становилась понятна их задача в отряде.
«Блин горелый», - Жорик судорожно искал повод откосить от рейда.
Он подловил Качаку в коридоре, осмотрелся и, не заметив посторонних, быстро шагнул к нему.
- Качака.
Старпом остановился.
- Я не должен идти в этот раз, - выпалил Жорик, перебирая с хрипотцой и со страха переходя на откровенный сип. Жалостливо глянул в ничего не выражающие глаза. Пока тот молчал и пытался понять, о чем речь, сипел: - Я приболел, у меня, ну… горло. К тому же недавно с вылазки вернулся. Мы это, «гончими» за Пахло ходили. Помнишь? Я еще, ну… клятого предателя приструнил? Возьмите в «коммандос» вместо меня кого-нибудь другого. Хмыря или Есю, они не против будут…
- Поздняк метаться, мясо, - пробасил Качака, делая физиономию брезгливой. - Пойдешь ты. У доков возьми таблетку или я тебя сам вылечу.
Верзила оттолкнул Жорика и погремел по коридору тяжелыми ботинками.
«Все, мне крышка», - запаниковал Жорик, обманутый в надеждах и обмирая со страха. Он развернулся, понурив голову, побрел по коридору, ничего и никого не замечая кругом. Мысли носились в голове, словно на раскаленной сковороде, и ничего дельного не предлагали, только вопили: «ВСЕ, МНЕ ХАНА! ХАНА МНЕ!». С каждым шагом мир все сильнее давил на плечи, пригибая Жорика к полу. А потом вдруг пробило: «Пахло! Вот кто мне поможет, - возвращался Жорик к жизни. - Терять мне нечего». И пока шел до входной двери, набрался решимости. Выйдя из лабораторного корпуса, прямиком двинул к карцеру.
Глава 6. Болотный доктор
За дверью послышались удары каблуков о половицы. Гриф открыл глаза, секунду прислушивался, затем откинул край стеганого одеяла, спустил босые ноги на пол, сел на край кровати. Боли в спине он почти не чувствовал, лишь неприятные тянущие ощущения, словно кожи не хватало и ее натянули на рану. Сталкер поморщился: «Сколько я здесь? Неделю, полторы?».
Шаги приближались, остановились перед дверью. Щелистое деревянное полотно с тихим скрипом отворилось, в тесную комнату с бревенчатыми стенами, низким потолком и узким окном вошел пожилой мужчина трудноопределимого возраста, от пятидесяти и до семидесяти лет, с венцом седых волос вокруг обширной лысины на темени, переходящей на морщинистый широкий лоб. Умные серые глаза смотрели испытующе, холодно, но в тоже время приязненно, никакой враждебности в них не читалось, обычный интерес к малознакомому человеку, волей судьбы оказавшемуся на его дороге. Седые усы обтекали рот с узкими растрескавшимися губами и соединялись в короткую бороду. В руках он держал алюминиевую кружку, из которой тянулся парок. Одетый в ношеный вязаный свитер с высоким горлом, мешковатые штаны и кирзовые гармошкой сапоги, он сел на табурет, чашку поставил с краю, так, чтобы пациент мог дотянуться, положил крепкие руки с широкими ладонями на стол.
Некоторое время доктор смотрел через узкое окно в рассохшейся раме на покосившийся редкий забор, на ивовый бурьян, кусты жимолости, на проглядывающую сквозь листья кочковатую поляну, за которой начиналось болото.
- Плохи твои дела, сталкер, - доктор наконец разогнал тишину. - Осколок я вытащил. Спина твоя заживает, как и нога, впрочем, а вот поджелудочная твоя швах. Пей, чего сидишь? - подбородком отшельник указал на чашку с отваром.
Гриф дотянулся, взял чашку обеими руками, поставил на колени.
- Спа…- засипел он, откашлялся, повторил попытку, - спасибо.
- Пей, это тебе поможет.
В соседней комнате послышалось цоканье, которое быстро приближалось. Через несколько секунд к компании людей присоединился псевдопес. Немалые размеры, приплюснутая зубастая пасть, мутный, затянутый бельмом левый слезящийся глаз, сухая топорщащаяся клоками шерсть, тело, словно не раз шитое и кроеное, на длинных когтистых лапах вызывали в сталкере неприязнь и опасения. Столько их сталкер перебил и натерпелся, что привыкнуть к мысли, будто Барс - безобидное создание, было выше его сил. Враждебность ко всякому роду мутантов засела в сталкере так глубоко, что даже сделать исключение не представлялось возможным.
Пес подошел к хозяину, посмотрел на него целым глазом, сел рядом. Доктор погладил лобастую, изрытую шрамами голову.
- Держать тебя, сталкер, дальше не вижу смысла. Все, что мог, я сделал. Тебе только осталось набираться сил и время от времени глотать капли. Пару пузырьков я приготовил. Двенадцать капель при приступах и утром по восемь натощак. День-другой тебя еще потерплю. Вся твоя снаряга дожидается на террасе. Берц я заштопал.
- Я понял, - Гриф потихоньку хлебал горячий отвар и внимательно слушал. Он прекрасно помнил недавний разговор с доктором, когда стало ясно, что он выкарабкивается и выздоровление уже не казалось, чем-то несбыточным. На вопрос сталкера, как он здесь очутился, Болотный доктор рассказал короткую историю. Мол, первым его нашел Барс и будто уже до псевдопса кто-то поглодал. Гриф так не думал. Если бы кто-то раньше нашел, вряд ли обошлось башмаком и голенью. Но и на том спасибо.
Сталкер не находился с ответом в другом: почему Барс не стал его жрать с более мясистых, менее защищенных частей. Возможно, думал Гриф, пес был сытым и тащил его за ногу с намерением припрятать под корягой или пнем, чтобы вернуться позже.
Доктор рассказывал, что принял сталкера за мертвеца. Тот лежал неподвижный, кровь залила низ спины и все брюки на заднице. Жизнь в нем едва теплилась. Док срезал сползшие, грязные, скрутившиеся в веревку бинты, перевязал чистыми, ширнул «фирменным коктейлем» и потом тащил его добрых четыре часа.
- Я не сильно богат, - прервал Гриф затянувшееся молчание, которое становилось тягостным, - у меня в шмотнике есть несколько не самых дешевых артов, можешь забрать себе. - Помолчал и добавил: - Если мало, я потом еще принесу.
- Нет, хватит, - Болотный доктор прищурился, пожевал губы и, глядя в окно, продолжил: - Я навел о тебе справки… Пока ты отлеживался, вернулся к месту, где тебя нашел, прошелся по следу. Обнаружил твой, а точнее, даже не твой тайник. Нашел то, что осталось от Кислого и его брата, добрел до сгоревшего бэтара… В общем, все, что у тебя осталось, это твоя жизнь. И теперь ты вправе ею распоряжаться по своему усмотрению. Со мной ты расчитался.
Болотный доктор повернулся и прямо посмотрел на угрюмого сталкера. Посмотрел так, что Грифу стало не по себе, и он отвел глаза. «Спасибо хоть жизнь оставил». При этом сталкер не чувствовал злобы или затаенной обиды.
- Ты меня выведешь или самому? - спросил Гриф, не поднимая глаз.
- Дорогу ты знаешь.
Доктор встал и вместе с одноглазым псом вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Глава 7. Побег, которого не случилось
- Пахло, - позвал Жорик ареста, - подойди.
- Узнал про меня? - Пахло шагнул к двери.
- Подожди, - говорил Жорик уверенно и быстро, - надо бежать. Что от меня требуется?
Повисла минутная пауза, затем Пахло сказал:
- Ночью открой карцер и дай пекаль, в идеале с глушителем, на крайняк нож сойдет. Остальное я возьму на себя.
- Хорошо, - ответил Жорик и скорым шагом отчалил от кутузки.
Оставшийся день он больше подготавливался духовно, чем материально. Весь его нехитрый скарб хранился в шмотнике, осталось только из тумбочки забрать станок с помазком да зубную щетку с пастой. С косым калашом они и так не расставался.
Где взять пистолет с глушителем, Жорик за весь день не придумал. Пытался спросить у Мызы, кто таковым располагает. Мыза сказал, что понятия не имеет, и высказал предположение, что с глушителем, скорее всего, ни у кого нет, да и зачем он. Жорик попробовал выпросить у него в долг потасканную фору, мол, за пользование и за патроны рассчитается. Вернется с рейда и тугриками с «зарплаты» отслюнявит. Мыза погано ощерился и сказал, что ему еще надо вернуться, а он как-то не очень в это верит.