Тень пробежала по лицу Тео, и Дара заметила, как оно исказилось, будто что-то горькое таилось внутри, боясь выйти на поверхность.
Второй обход состоялся спустя несколько дней, которые пролетели быстро, как это всегда бывает со временем, если загружать себя тяжёлой и однообразной работой. Химер Дара почти не видела, разве что рыжий Кес дружелюбно пошутил, когда случайно наткнулся на новенькую в коридоре. С остальными она встретилась только на тренировке, которая впечатлила и заставила испытывать чувство собственной неполноценности, а также боль в руках после занятий с эолассо и метания ножей — к большему она пока не была допущена. Дара видела, как ловко Алис управляется со шлейкой, и как Лиза демонстрирует чудеса акробатики, выполняя упражнения, и как Тео мастерски обращается с эолассо и элегантно метает ножи. «Ничего», — подумала она и решила, что нужно что-то менять в своём положении в этой цепочке.
Когда же на следующий день Дара появилась в точке сбора у конюшни на пантере, это произвело такой эффект, который бывает, когда в тихой комнате кто-то неожиданно хлопает дверью или роняет металлическую ложку. Никто ничего не сказал, нет. Но Дара с непонятным для самой себя удовольствием, прищурив глаза, наблюдала, как те, что помладше, открыли рты, Алис присвистнул и бросил взгляд, полный плохо скрываемой зависти, на Матильду, а Лиза презрительно скривила губы, но всё продолжала пялиться. Тео вопросительно глянул на неё, но Дара, подождав появления Айвиса, молча подошла к нему. Тот, заметив пантеру, согласно кивнул в ответ на немой вопрос своей новой подопечной и вскочил на грациозную вороную лошадь.
— Отправляемся! — бросил он, поднял два пальца вверх — обычное пожелание удачи на языке Кайро — и помчался в сторону северных ворот.
Дара, даже не глянув на остальных, ловко запрыгнула на спину Матильды, извлекла из сумки потёртую маску совы, ту самую, в которой так часто бегала по лесу близ деревни, надела её и, что-то шепнув роботу, схватилась за белую гладкую шею. Пантера сверкнула глазами, присела, готовясь к прыжку, и бросилась вслед за магиком.
Выйдя через северные ворота и махнув Мирту, негласному заместителю Айвиса по части охраны, который также периодически ходил в обходы, химеры двинулись по дороге, ведущей на запад. С северной стороны Кайро окутывал лес, словно защищая от возможной угрозы, и сейчас химеры двигались сквозь него. Лес считался опасным участком, потому Айвис одним жестом унял рвение Дары, которая принялась было ездить туда-сюда по дороге. Ей следовало держаться в середине отряда и быть начеку. Лес предвкушал свежую листву и зелень, которой он скоро должен был зарасти, ждал цветы, которыми покроются его поляны, а потому всё вокруг было пропитано этим ожиданием. Ничего здесь не говорило о близости пустыни, лес был здоров и полон привычной жизни — по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Но Дара уже успела усвоить, как легко спокойствие и дружелюбие могут усыпить бдительность иллюзией ложной безопасности и как легко не заметить, что где-то в траве прячется ядовитый змеёныш.
Они двигались достаточно медленно, чтобы суметь среагировать на опасность, но всё же настолько быстро, чтобы успеть вернуться до наступления темноты. Дара, пользуясь маской, благодаря которой не было заметно направление её взгляда, рассматривала своих спутников, чьи фигуры тонули в голубой утренней дымке. Возможно, поэтому её охватило ощущение нереальности всего произошедшего ранее. Как будто она только что проснулась от долгого сна и обнаружила себя в компании нашпигованных оружием сиобов, едущей на белом анимоиде через лес. Словно она только что действительно осознала, что происходит, и что это происходит на самом деле. Вон Ласточка, тонкий и гибкий, одетый в серое комби металлик и такое же капули, иногда переговаривается с Лизой, закутанной в какой-то чёрный балахон, под которым скрывается комби, в широкополой шляпе и высоких сапогах, всё такой же недружелюбной и холодной. Ласточка же порой оборачивается и бросает насмешливые взгляды на девчонку в маске совы, но та делает вид, что не замечает этого. Рыжий Кес, сидящий в седле очень прямо и с несвойственной для него меланхолией разглядывающий ещё голые кусты, держится позади Мартиса, светловолосого парня с игольчатым шаром, висящим на поясе. Это про него говорила Кейра, когда плела что-то о парне, который никогда не снимает перчатки, но Дара порой почти не слушала её болтовню. Рядом с ними Грей, обладатель серой чешуйчатой кожи, которая позволяет ему переносить высокие или же, наоборот, низкие температуры. Сложно было представить, как это могло помочь в повседневной жизни, разве что пришлось бы долго находиться на морозе, или когда в Кайро зимой были перебои с отоплением, но, если представить себе чрезвычайные обстоятельства, такая особенность могла бы оказаться незаменимой. Тео погружен в свои мысли. Дара плетётся за ним, мысленно сдерживая пантеру. Кажется, робот способен считывать мысли, и для того, чтобы дать команду, достаточно просто произнести её про себя. Хотя, как объясняла Медея, никакой мистики тут нет — роботы такой модели действительно созданы так, что настраиваются на конкретного человека и способны воспринимать ментальные команды, даже если их не озвучивать. Это происходит не сразу, а лишь через некоторое время, которое необходимо роботу для того, чтобы он привык к человеку и настроился на него, но Матильда училась очень быстро.
Тео ответил на заданный Дарой вопрос с задержкой:
— Пустыня? Да, она в той стороне. Мы пройдём мимо неё, минуем закрытые лаборатории и вернёмся с южного входа.
— Что за лаборатории? — Дара откинула маску назад и упёрлась глазами в спутника.
— В Венерсберге их было несколько. Кайро — одна из них. Только в те времена она называлась «Паргелион».
— Что это значит?
— Не знаю. На одном из заграждений, ближе к южной стороне, сохранился большой щит и эта надпись. Может, я и ещё где-то слышал это название, но не могу вспомнить… Лаборатории, мимо которых мы сейчас пройдём, были закрытыми. Не знаю, чем точно там занимались. Сейчас, правда, туда может войти любой, если рискнёт, хотя, говорят, под землёй есть сектора, вход в которые так и не нашли. Мы туда не ходим, только снаружи. Но другие наведывались.
— И что они там ищут?
— Оборудование, которого сейчас не достать, кристаллы, камни разные, в том числе те, что из пустыни.
— Эй, раскрываешь новенькой тайны Венерсберга? — окликнул друга Алис и подъехал к ним. — Вместо того, чтобы бдеть и смотреть, не прячется ли за кустами гнусная банда?
— А в пустыне что ищете? — не обращая на него внимания, задала новый вопрос Дара.
— Минералы, растения, бывает, и останки животных.
— Зачем?
— Это всё очень важно для исследований. А что не пригождается, отдаём на продажу.
Алис расплылся в улыбке и снова вставил:
— Послушать нашего художника-идеалиста, так всё ради науки и магии. Только если не будет этого, как, по-твоему, мы станем получать этот шмот и игрушки?
Он указал на свой комби и похлопал по висящему на поясе эолассо.
— Говорят, в Меркурии есть те, кто маму родную заложит за эти камушки, так что — только с их помощью мы можем получать первоклассное оружие.
Дара понимающе кивнула.
— Часто некоторые элементы требуются Гессе. Например, тёмный кварцитиан, мечур-камень и эти странные растения, испускающие споры, — продолжил Тео гнуть свою линию, впрочем, не опровергая замечания друга. — Она много работает, только не любит делиться с нами сутью своих изысканий.
— Об этом лучше Лизу спросить, — добавил Алис. — Если захочешь, конечно.
Замечание прозвучало не без скрытой издёвки, но Дара решила, что пропустит его мимо ушей. На этот раз.
— Дашь прокатиться на роботе? — вдруг спросил Ласточка. — Хочу проверить, как быстро он может бегать.
— А ты не свалишься?
— Скорости не боюсь, — ответил мальчик без бахвальства, а просто констатируя факт.
— Может, и дам. Только что ты дашь взамен?
Алис хмыкнул.
— Правильно, это я уважаю. Ну, скажем, научу тебя пользоваться этим.
Он снял с пояса шлейку и на ходу ловко раскрутил её. Видя, что Дара продолжает вопросительно пялиться на него, вздохнул и добавил:
— Ладно, и этим, — указал он на одно из своих эолассо. — А то я видел, как ты махала им на тренировке.
— Идёт.
На выходе из леса показались очертания зданий. Несколько больших корпусов и много строений поменьше стояли безмолвно, как воины, замершие в ожидании команды. Их стены потускнели, местами виднелись трещины, кое-где отсутствовала крыша. Чуть дальше на фоне голубого неба темнело несколько высоких и столь же безмолвных башен.
— А это что? — указала на них Дара.
— Шахты.
— Что там?
— Построили, чтобы изучать червоточины. И черпали оттуда.
Дара мысленно перенеслась в другое место: лес, такой же безмолвный, как эти башни, странный запах, шахта, уходящая вниз, поднимающиеся споры, от которых становится трудно дышать, притяжение, исходящее оттуда, из чёрной глубины, и шёпот.
Девочка тряхнула головой.
— А сейчас они ещё… — Она замялась, подбирая подходящее слово. — Они ещё здесь?
— Мы туда не спускались, это, как говорят, вредно даже для сиобов, а уж для людей… Если ты обычный человек, то может начаться необратимая генетическая мутация.
— А чего далеко ходить, — вставил Алис. — Помнишь тех двоих? Большие глаза, длинные руки — красавцы. Это червоточины с ними сделали.
Дара кивнула и некоторое время молча смотрела на башни.
— А тебе, птичка, если гены сиоба не достались, лучше вообще не приближаться ни к червоточинам, ни к пустыне, — высказался Алис, откинул назад капули и подставил лицо лучам весеннего солнца.
— Намекаешь на то, что я слабее вас? — вспылила Дара и отвернулась.
— Он хочет сказать не это, — мягко пояснил Тео, взяв на себя функцию миротворца. — Но как раз здесь пропали двое из наших.