других людей.
Однажды ночью отец вот так же подослал к нему одну из своих пассий, которая соблазнила спящего отпрыска. Утром Говард чувствовал отвращение не только к ней и отцу, но и к себе. Он был лишен возможности получить первый осознанный опыт если не с женой, то с девушкой, которая ему бы нравилась. И вот, сейчас, он собирался точно так же извалять в грязи свою любимую.
Валери возненавидит его, если он воспользуется ее слабостью и бесчестно лишит невинности. Он не хотел получить ее согласие без согласия. Она должна любить его. В здравом уме желать как мужчину, а не быть затуманенной сном. Она сама должна сказать, что хочет его. Он ни за что не унизит ее, беря ее девственность до брачной ночи. Валери достойна быть королевой, а не шлюхой. Женой, а не любовницей.
Если в данную минуту между ними случится близость, Валери не простит ни его, ни себя. Вряд ли ей хорошо жилось до встречи с ним. Она всю жизнь прожила с болью в ноге и была многого лишена. А из-за него еще и начнет презирать себя, живя уже с болью в сердце. И брак не избавит ее от этого чувства.
Пока было не поздно, он должен остановиться и уйти. Утром Валери и не вспомнит, что произошло.
Еще большая сила чем та, что побудила Говарда отбросить сомнения и накинуться на предмет своего обожания, заставила его аккуратно убрать ладонь и высвободиться из объятий Валери, осторожно разомкнув ее руки и уложив их на живот.
Валери заворочалась, как ребенок недовольно захныкала, оттопыривая губки, а потом затихла.
Чтобы окончательно позаботиться о ней, Говард взял край одеяла и подтянул его вверх, полностью укрывая своего воробушка. Теперь его Валери могла спать спокойно и не переживать, что кто-то воспользуется ее слабостью. Он всегда будет оберегать и защищать ее от всех бед и неприятностей.
Несмотря на неудовлетворенное желание, Говард ощущал легкость и умиротворение.
Первый раз он гордился собой. Гордился по-настоящему.
Ему больше не хотелось пользоваться положением, властью и деньгами, чтобы добиваться своего. Куда больше он хотел стать обычным человеком, получающим радости от простых человеческих отношений.
Говард живо представил, как в их с Валери семейной идиллии он будет любить ее, а она его. Они будут принадлежать друг другу и умрут в один день. Без нее он не выдержит и дня.
Ступая обратно к двери, Говард понял, что прежде чем лечь в постель, ему придется опрокинуть на себя ведро ледяной воды, а иначе его желание не даст ему уснуть до самого утра.
***
Все утро собираясь на прием к доктору Уилкинсу, Валери не переставала хмуриться.
Еще даже не успев открыть глаза, ее брови уже сошлись на переносице.
Она будто наяву видела… Нет! Будто наяву чувствовала губы и руки Говарда! Она изнывала от его прикосновений и желала, чтобы он продолжал целовать ее и ласкать. Во сне ей было так хорошо, что сейчас хотела спрятать пылающее лицо под одеялом. Ей казалось, будто все происходило на самом деле.
Слава богу, это был сон, и никто никогда не узнает, чем она в нем занималась. Особенно, что касалось Говарда, героя ее тайного желания.
Подушечками пальцев Валери задумчиво тронула нижнюю губу.
Почему этот сон был таким реальным?
Неужели она так сильно любила Говарда, что хотела его даже когда спала?
Кто-нибудь обязательно должен дать ей пощечину, чтобы она пришла в себя. Давать пощечину самой себе Валери посчитала верхом идиотизма. Но если подобные сны будут и дальше ее атаковать, то она без сожаления начнет себя поколачивать.
Неловкость, с которой Вал боролась все утро, увеличилась в сто крат, когда, спустившись в столовую, столкнулась с Говардом. Тот тоже решил поесть ранним утром и сидел во главе стола с заспанным лицом.
Войдя в столовую и увидев, что Говард находится там один, Валери смутилась, вспыхнула от ночных воспоминаний, резко затормозила и замешкалась, а потом дернулась в сторону, так и не решив, куда ей следует идти, от чего неправильно поставила трость и та, не уткнувшись в пол, поехала по паркету. Вал пришлось опереться на больную ногу, которую тут же прострелило. Громко вскрикнув, она стремительно полетела вниз.
Говард моментально отреагировал и вскочил на ноги, уронив позади себя стул, а затем ринулся к ней, но подбежал он в тот момент, когда она уже растянулась на полу и беспомощно барахтала руками и здоровой ногой.
Говард упал на колени рядом с ней, приподнял ее, прижал к себе и, взяв ее лицо в ладони, принялся осыпать множеством поцелуев.
Валери зажмурилась, чувствуя каждое прикосновение его губ к лбу, глазам, носу, щекам, подбородку и рту. Она будто снова очутилась в своём сне - таком же реальном и приятном. Против воли в душе пробуждалось ответное чувство. Ее сердце радостно затрепетало в груди. Оно тянулось к человеку, который умел хорошо притворяться.
Очевидно, что и сейчас Говард изображал жалость. Если даже он и жалел ее, то лишь как раненую овечку, которую потом зарежут и подадут к его столу.
- Перестань! - начала Валери закрывать его рот руками, отталкивать от себя и отворачиваться, скрывая за маской негодования свои истинные чувства. - Нас здесь кто-нибудь увидит! В любой момент может появиться мой отец! Не хватало еще, чтобы он застал нас в обнимку на полу!
Говард тут же спохватился и сначала поднялся сам, а потом помог и ей. Последней была поднята трость. Возвращая ее хозяйке, Говард виновато улыбнулся.
- Прости меня за несдержанность. Я должен научиться в первую очередь думать о твоем благополучии. Мне непросто любить кого-то еще кроме себя.
Валери оторопела от его слов. Она пораженно открыла рот и уставилась на него неморгающим взглядом. Говард не походил сам на себя. Он говорил как… как… как человек…
Но найти определение его личности она не успела, так как в столовой появился Роберт Вудс.
Повернувшись к нему, Валери покраснела, а Говард, как ни в чем не бывало, поприветствовал гостя, а затем предложил ей руку и сопроводил до стула.
Валери села на место и больше ни разу за весь завтрак не взглянула на Говарда. Ей было не по себе как от его присутствия, так и от своих внутренних противоречий. Говард будто стал менее виновным и более человечным. Но ведь это не так. Ведь ничего не изменилось! Он все еще участвовал в пари!
Валери засунула кусок мяса в рот и принялась с остервенением его жевать.
Во всем был виноват этот проклятый сон! Если бы не он, она бы не растерялась и не упала, а Говард бы не ринулся к ней и не начал ее целовать.
Вот до чего доводят неприличные сновидения! Теперь она должна противостоять даже им!
Глава 55
К доктору Уилкинсу Валери отправилась в компании отца и Говарда, который намеревался лично вести с ним дела.
Присутствие Говарда беспокоило Вал не так сильно, как предстоящая встреча с доктором в его клинике.
Ей вдруг вспомнились страшные истории о том, как в прошлом люди понятия не имели о микробах и инфекциях и всюду царила антисанитария. Медицина находилась на том уровне, когда один и тот же врач после констатации смерти больного мог идти и этими же грязными руками принимать роды у беременной женщины. Здесь не существовало множество современных лекарств, оборудования и инструментов.
Каким образом Уилкинс без рентгена собирался понять, что с ней? А если он скажет, что необходимо повторно ломать ногу? Или начнет лечить кровопусканием и пиявками? Он с легкостью мог покалечить ее еще сильнее. Потом она не то, что танцевать не сможет, но и ходить.
Беспокойство Валери росло по мере того, как коляска приближалась к больнице.
Вал сцепила пальцы в замок и напряженно молчала.
Болтовня Говарда с отцом нисколько не отвлекала ее от тревожных мыслей. Она искала пути отступления. Все, что она смогла придумать, так это посмотреть, в каком состоянии находилась клиника и ее комнаты. Соблюдает ли доктор Уилкинс правила гигиены, во что одет и как выглядит. А еще Вал ни в коем случае не разрешит ему себе что-нибудь ломать, резать или протыкать. Возможно, прежняя Валери была не так уж и глупа и правильно отказывалась от услуг врача. Кто знает, не станет ли ей хуже?
- Приехали, - как приговор прозвучало для Вал всего одно слово Говарда.
Она посмотрела в окно и увидела белое двухэтажное каменное здание. Хотя выглядело оно вполне прилично и добротно, но от одного его вида ей поплохело.
- Это больница доктора Уилкинса? - не своим голосом спросила Вал.
- Это его дом, - вышел Говард из кареты и протянул ей руку.
Валери на автомате вложила в его ладонь свою, оперлась на трость и сошла на мощеную улицу.
- А почему он принимает в своем доме? Он же самый лучший доктор во всем Лондоне. Разве не должен он принимать пациентов в больнице? Или он кого-то лечит подпольно?
Валери не могла скрыть охватившие ее недоверие и подозрительность. Уловил их и Говард.
- Насколько мне известно, ни одна больница не соответствует его требованиям. Он слишком щепетилен в вопросах чистоты. А лечебницу он может устроить и у себя дома.
Вал с надеждой взглянула на Говарда. Его слова вселили в нее некоторую уверенность. Может и в прошлом существовали понимающие и знающие люди.
- Тебе не о чем беспокоиться, дорогая, - поравнялся с Валери ее отец, только что покинувший коляску. - Из всех людей лишь ему я могу доверить тебя - мое самое ценное сокровище. Он обязательно поможет тебе.
Губы Вал тронула дрожащая улыбка. Ее сомнения все еще не рассеялись. Но назад пути тоже не было. В любом случае, если ей что-то не понравится, она всегда может уйти.
Внутри дом доктора Уилкинса был наполнен светом и уютом. Везде были расставлены огромные вазы с восточным орнаментом, с потолка свисали красные фонари, стены украшали изображения драконов, веера и иероглифы, а в воздухе витал запах пряных трав.
Валери представила, что на встречу им сейчас выйдет человек, облаченный в кимоно, уж больно все здесь было пропитано Азией.
Но увидела она крепкого мужчину лет пятидесяти, одетого по мужской моде Англии. Он был высок, широкоплеч, с серьезным лицом и, что немаловажно, умными глазами. Они казались Вал именно умными и от того сразу же внушили ей доверие.